ВИЛЬФЛИНГЕН, 13 СЕНТЯБРЯ 1968 ГОДА

ВИЛЬФЛИНГЕН, 13 СЕНТЯБРЯ 1968 ГОДА

Портрет. Модель вибрирует в нервных подрагиваниях. Лицо, словно подвижное зеркало вод; оно похоже на трясунку[908].

«Le desespoir des peintres»[909]… Это сравнение с трясункой изобрела, без сомнения, остроумная, но ограниченная голова.

Что тут делать? Можно было бы выбрать особенно выразительный, вероятно, даже экстравагантный жест: фильм приостанавливается. Можно было бы также смягчить и завуалировать движение, компонуя его фазы. Тем самым в изображение вносилось бы время. Впечатление выигрывает за счет физиогномической точности.

Наконец, искусство может всеми фазами движения пробиваться к спокойствию, лежащему в его основе. Это произойдет скорее благодаря изыманию, нежели вследствие добавления: отсасывается время.

В больших портретах царит спокойствие; они выражают не возможное, а абсолютное. Они могли бы, пусть и во вред себе, быть экспрессивнее. Я вспоминаю «Портрет музыканта» кисти Леонардо, висящий в Милане. Мужчина нарисован с закрытым ртом и без инструмента; он даже не смотрит в нотный лист, который держит в правой руке.

Так в случае нервного человека художник мог бы изобразить не болезнь, а страдание.

Виноград на садовой беседке наливается, становится медно - красным. Махровый осенний безвременник[910] из Атласа, что в Ливане. Подсолнухи большие, танцплощадки шмелей и пчел, которые в опьяненном покачивании кружат над ними. К чему еще и оплодотворять? Воплощенный эрос.

Между работой взгляд отдыхает на синих чашечках, на золотых мисочках — проведенное так утро не будет потеряно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.