В стране сокровищ

В стране сокровищ

Александр стремился дерзостью одолеть судьбу, а силу – мужеством, ибо он считал, что для смелых нет никакой преграды, а для трусов – никакой опоры.

Плутарх. Александр

Индию европейские народы знали плохо; именно отсутствие знаний и породило легенды о ее сказочных богатствах. «Золото находится в реках, спокойные воды которых текут медленно и ровно, – рассказывает Курций Руф. – Море выбрасывает на берега драгоценные камни и жемчуг. С тех пор как инды распространили у других народов торговлю предметами роскоши, ничто иное их так не обогащает: ведь цена этим отбросам бурного моря устанавливается прихотью».

Царь способствовал распространению подобных слухов среди воинов, ибо вести их до края вселенной становилось все труднее и труднее. Самого Александра, как и прежде, интересовали только подвиги; новая неизведанная страна – это новые возможности для их совершения. Александр хотел убедиться, что он стал богом, и стремился совершить дела, достойные небожителя. Но вместо этого получал рану за раной, из которых текла обычная кровь, а тело все так же болело после каждого удара. Оттого царь все больше злился, и его злость щедро оплачивалась людской кровью.

Ко времени появления Александра Индия была раздробленной на множество княжеств, враждовавших между собой. Некоторые властители почли за лучшее покориться воинственному пришельцу, но горе было тем, кто решился оказать сопротивление. Из труднейшей индийской кампании мы рассмотрим лишь несколько эпизодов, которые наиболее ярко характеризуют Александра.

После небольшого сражения на берегу Инда Александр обратил врагов в бегство и загнал их в ближайший город. Индийцы за его стенами продолжали упорно сопротивляться и даже ранили Александра стрелой в ногу. Этим действием они и подписали смертный приговор себе и городу. Как пишет Курций Руф, «чтобы прежде всего устрашить народ, еще не знакомый с оружием македонцев, он (Александр) приказал никого не щадить, после того как будут сожжены укрепления осажденного им города… Он взял город и перебил всех его жителей; гнев царя обратился даже на дома».

Даже Плутарх недоволен своим кумиром, и один из поступков Александра называет позорным: «Храбрейшие из индийцев-наемников, переходившие из города в город, сражались отчаянно и причинили Александру немало вреда. В одном из городов Александр заключил с ними мир, а когда они вышли за городские стены, царь напал на них в пути и, захватив в плен, перебил всех до одного».

Бой с наемниками был на редкость жестоким, как и всякий бой с обреченными. Он более подробно описан Диодором.

Бились врукопашную; враги, сошедшись грудью, поражали насмерть один другого и наносили многочисленные разнообразные раны. Македонцы, пробивая сариссами щиты варваров, вонзали железные наконечники своих копий им в легкие; наемники, бросая копья в гущу врагов, били без промаха по близкой цели. Много было раненых, немало убитых; женщины подбирали оружие павших и бились рядом с мужчинами. Страшная опасность и напряжение заставили их забыть свою природу и вступить в бой. Некоторые, вооружившись, смыкали свой щит со щитом мужа; другие нападали без оружия, хватали щиты врагов и сильно им мешали. Все – мужчины и женщины – сражаясь вместе и погибая от рук многочисленного врага, выбрали для себя славную смерть, предпочитая ее жизни в унижении.

Увы! Куда-то исчезло рыцарское отношение Александра к женщине, которое мы наблюдали в начале персидского похода.

В Индии Александр бросается в любую опасность, совершенно не заботясь о последствиях; он совершенно утрачивает чувство самосохранения. Плутарх рассказывает:

Перед крепостью, называвшейся Нисой, македоняне остановились в нерешительности, так как их отделяла от нее глубокая река. Став на берегу, Александр сказал:

– Почему я, глупец, не научился плавать?

И все же, взяв в руки щит, он хотел броситься в реку…

В боях Александр подвергал себя множеству опасностей и получил несколько тяжелых ранений, войско же его больше всего страдало от недостатка в съестных припасах и от скверного климата. Александр стремился дерзостью одолеть судьбу, а силу мужеством, ибо он считал, что для смелых нет никакой преграды, а для трусов – никакой опоры.

Мечась от одного индийского города к другому, Александр все же нашел достойное себе занятие. Он обнаружил утесы, «необычайно суровые и высокие», на которых укрылось множество индийцев. По мифическому преданию, эту скалу пытался захватить Геракл, но был вынужден прекратить осаду из-за землетрясения. Разве Александр упустит возможность превзойти Геракла?

Македоняне были в ужасе от затеи Александра. Чтобы поднять их дух, царь спросил перебежчика-индийца: храбрый ли человек Сисимитр – то есть, военачальник, защищавший неприступную скалу. Индиец ответил, что Сисимитр – трусливейший из людей. Тогда Александр сказал: «Выходит, что мы можем захватить скалу, – ведь вершина у нее непрочная».

Все же Александр долго не решался что-либо предпринять, казалось, крутые и обрывистые горы не давали ему ни единого шанса превзойти Геракла. И тут появился какой-то старик с двумя сыновьями, который пообещал показать путь на гору, если ему заплатят за сей труд. На радостях царь дал проводнику огромное состояние – 80 талантов. Однако чтобы приблизиться к горе, пришлось завалить лесом пропасти и овраги. Курций Руф описывает очередную эпопею Александра.

Сам царь сбросил обрубленное дерево, в войске поднялся крик, выражавший воодушевление; никто не отказывался делать то, в чем царь показал пример.

На седьмой день пропасти были завалены, и царь приказал стрелкам и агрианам лезть наверх; кроме того, он отобрал из своей когорты 30 самых отважных юношей. Начальниками над ними были поставлены Хар и Александр, последнему царь напомнил, что оба они носят одинаковое имя. Сначала ввиду столь явной опасности было решено, что самому царю не следует идти на риск. Но как только был дан сигнал трубой, царь, как человек выдающейся храбрости, обратился к телохранителям, приказал следовать за собой и сам первый стал подниматься в гору. Тогда никто из македонцев не остался на месте. Покинув стоянку, все устремились за царем.

Многих ожидал печальный конец: они сорвались с отвесной скалы и утонули в протекавшей здесь реке, что было ужасным зрелищем и для тех, кто не подвергался опасности. Когда они увидели, что эта печальная судьба угрожает им самим, то к состраданию присоединился страх, и они стали оплакивать не погибших, а самих себя. А между тем они зашли уже туда, откуда могли возвратиться только победителями, иначе им предстояло погибнуть: варвары скатывали на поднимавшихся македонцев огромные камни; сбитые с ног люди стремительно падали вниз, так как нетвердо стояли на скользкой почве.

Однако Александр и Хар, которых вместе с 30 отборными воинами царь выслал вперед, взошли на гору и уже начали биться с врагом врукопашную. Но так как варвары стреляли сверху, то македонцы чаще падали сами, чем ранили других. Александр же, помня о своем имени и обещании, сражается отважно, не соблюдая осторожности; получив с разных сторон сильные удары, он падает. Хар, увидев, что тот лежит, бросился на врага, не помня ни о чем, кроме мести, и многих поразил копьем, а некоторых мечом. На него одного поднялось множество рук, и он бездыханным пал на тело своего друга. Совершенно естественно, что царь, подавленный гибелью отважных юношей и других воинов, подал сигнал к отступлению. Спасением для македонцев было то, что они отступали постепенно и без паники и что варвары, удовлетворившись тем, что отбили врага, не преследовали отступавших.

Однако, хотя Александр и решил отказаться от замысла, так как овладеть скалой не было никакой надежды, он все же сделал вид, что будет продолжать осаду; он приказал занять дороги, подвести осадные башни и на смену утомившимся воинам прислать других.

Началась война нервов, и победу в ней одержал Александр. Пораженные упорством македонян, индийцы не выдержали и на третью ночь оставили свое неприступное убежище. Во время бегства множество индийцев погибло, но убило их не оружие врага, а собственный страх.

От Балакра, посланного на разведку, царь узнает, что инды покинули скалу и бежали; тогда он дал знак всем разом поднять крик и этим нагнал страх на беспорядочно бегущих врагов. Многие, как будто их уже настигал враг, стремительно падали со скользких камней и неприступных утесов. Те, кто оставался невредимым, бросали на произвол судьбы многих людей, повредивших себе при падении какую-нибудь часть тела. Царь, оказавшийся победителем скорее над местной природой, чем над врагами, создал впечатление большой победы, устроив богатые жертвоприношения и другие религиозные церемонии.

В 326 году до н. э. произошло самое крупное сражение Александра за время индийского похода. Его противником стал Пор – царь небольшого государства в Пенджабе.

Враги долго не могли встретиться; их разделяла река Гидасп: Пор старался не допустить македонян за этот водный рубеж, Александр же стремился попасть на противоположный берег во что бы то ни стало. Но воины Александра вовсе не разделяли его энтузиазм.

Ситуацию описывает Курций Руф.

Македонцев страшил не только вид врагов, но и величина реки, которую предстояло перейти. Разлившись в ширину на 4 стадии, будучи очень глубокой и не имея нигде брода, она показалась им огромным морем. Но ее течение не было медленным, как это обычно бывает у широко разлившихся вод; река неслась быстро и бурно, как будто текла в узких берегах: перекатывавшиеся волны во многих местах обнажали скрытые на дне камни. А еще страшнее был вид берега, полного людей и лошадей. Там стояли чудовищные по своей величине слоны; нарочно разъяренные, они оглушали своим ужасным ревом. И река, и враг сразу привели македонцев в ужас, хотя их сердца, обычно полные уверенности, выдержали много испытаний. Им казалось, что на неустойчивых плотах невозможно ни переплыть реку, ни безопасно пристать к берегу.

Александр не терял надежды повторить битву при Гранике; на середине реки имелось несколько островов, которые, казалось, были призваны облегчить переправу. Нашлись и желающие стать первопроходцами.

В македонском войске отличались безрассудством и дерзкой смелостью знатные юноши Симмах и Никанор; полагаясь на свое обычное счастье, они презирали всякую опасность. Под их предводительством наиболее отважные юноши, вооружившись только легкими копьями, переправились на остров, где засела масса врагов, многих индов они умертвили, причем главным оружием их была храбрость. Они могли бы возвратиться со славой, если бы их отвага знала меру в удаче. Но они с презрением и гордостью встречали подступавших врагов, а те, подплыв незаметно, окружили их и издалека забросали стрелами. Тот, кто убежал от врага, был унесен течением реки или утонул в водовороте.

Александр, привыкший бросаться в опасность не разбирая пути, наконец-то применил хитрость. Оставив в лагере Птолемея, он с частью войска тайком направился вверх по реке. Нашлось и благоприятное место с бродом и лесистым островом на середине реки, укрывавшим войско Александра от Пора.

Затея удалась, но трудностей македонянам хватило, ибо действо совершалось с сезон дождей. В Индии эта напасть равносильна землетрясению, извержению вулкана и прочим природным катаклизмам. «Прелести» купания в южной реке описывает Плутарх.

В это время пошел проливной дождь, подул ураганный ветер, то и дело ударяли молнии. На глазах у Александра несколько воинов были убиты и испепелены молнией, и все же он отплыл от острова и попытался пристать к противоположному берегу. Из-за непогоды Гидасп вздулся и рассвирепел, во многих местах берег обрушился, и туда бурным потоком устремилась вода, к суше нельзя было подступиться, так как нога не держалась на скользком, изрытом дне.

Македоняне одолели Гидасп и… «остановились при виде животных и самого царя. Слоны, стоявшие среди воинов, издали были похожи на башни. Пор был выше обычных людей, но особенно высоким он казался благодаря слону, на котором ехал и который был настолько же крупнее остальных, насколько царь был выше прочих индов».

Лишь Александр остался удовлетворенным зрелищем индийского войска:

– Наконец-то я вижу достойную меня опасность! – воскликнул он. – Предстоит иметь дело со зверями и необыкновенными людьми.

Александр получил то, что хотел: сражения с Дарием показались легкими прогулками по сравнению с битвой при Гидаспе. И слонов македоняне не зря опасались…

Диодор Сицилийский рассказывает:

Во время сражения конница первым делом уничтожила почти все колесницы индов. Затем в бой вступили слоны, должным образом используя и огромную массу своих тел, и свои силы: одни гибли под их ногами, растоптанные вместе с оружием; других они обхватывали хоботом и, подняв вверх, швыряли на землю, – люди умирали страшной смертью; многие были насквозь пронзены клыками и тут же испускали дух.

Арриан солидарен с Диодором.

Это было сражение, не похожее ни на одно прежнее. Слоны врывались в ряды пехоты, поворачивались, и в этом месте густого строя македонцев как не бывало.

Ценой неимоверных усилий македонянам удалось выстоять, один за другим падали слоны, пораженные стрелами и дротиками; многие животные приходили в бешенство от боли и тогда давили своих и чужих.

Диодор пишет:

Началось великое смятение; Пор, видя что происходит (он сидел на самом сильном слоне), собрал вокруг себя 40 слонов, находившихся в спокойном состоянии, и устремил всю массу этого отряда на врага. Много людей было перебито, тем более что физической силой Пор значительно превосходил своих соратников. Высотой он был в 5 локтей; панцирь его был вдвое шире, чем у других отличавшихся силой воинов. Дротики, брошенные его рукой, ударяли с такой же силой, как стрелы из катапульты. Македонцы, стоявшие против него, испугались…

Мы помним, что Александр всегда стремился вступить в противоборство с начальником вражеского войска, помним, как он, позабыв о собственном войске, не обращая внимания на сотни тысяч персов, пытался добраться до Дария при Гавгамелах. В битве при Гидаспе ситуация изменилась диаметрально. Юстин сообщает:

Пор приказал своему войску напасть на македонян, а сам потребовал, чтобы царь македонский вступил с ним в бой один на один. Александр не замедлил вступить в бой, но в первой же стычке конь его был ранен, и он стремглав упал с коня на землю; сбежались телохранители и спасли его.

Александр проиграл поединок и поступил довольно подло, учитывая его кодекс поведения военачальника в битве. Диодор рассказывает:

Он вызвал лучников и легковооруженных и приказал всем целить в Пора. Воины быстро выполнили этот приказ: множество стрел разом полетело в инда, и так как был он размеров огромных, то все попали в цель. Пор героически бился; потеряв от множества ран много крови, он лишился чувств и, склоняясь к спине животного, скатился на землю. Когда разнеслась молва, что царь убит, все войско индов обратилось в бегство.

Однако Пор был только ранен, и подал признаки жизни, когда македоняне начали снимать с него доспехи. Александр чувствовал вину за то, что победил могучего инда не в равном поединке, а с помощью лучников.

Плутарх передает первый разговор между двумя царями.

Когда Пора взяли в плен и Александр спросил его, как следует с ним обращаться, Пор сказал:

– По-царски.

Александр спросил, не хочет ли он добавить еще что-нибудь. На это Пор ответил:

– Все заключено в одном слове: по-царски.

Согласно Курцию Руфу, между Александром и Пором произошел следующий диалог:

Царь, увидев, что Пор открывает глаза, сказал без ненависти, но с состраданием:

– Какое безумие побудило тебя, злополучный, испытывать свою судьбу на войне, раз ты знал славу моих деяний, раз судьба Таксила была непосредственным примером моей милости к покорным?

А тот ответил:

– Поскольку ты спрашиваешь, я отвечу так же свободно, как ты задал вопрос. Я считал, что нет никого сильнее меня: ведь я знал свои силы, а твоих еще не испытал; исход войны доказал, что ты сильнее меня. Но тем не менее я счастлив, что оказываюсь вторым после тебя.

В свою очередь Александр спросил, что, по мнению самого Пора, следует делать победителю. Пор ответил:

– То, что подсказывает тебе тот день, в который ты испытал непрочность счастья.

Этим предостережением Пор достиг большего, чем если бы стал умолять: неустрашимое величие его духа, не сломленное даже судьбой, показалось Александру достойным не только сострадания, но и почести.

Александр назначил Пора сатрапом той области, которой он ранее правил, и даже присоединил к ней соседние земли.

Таким образом, в результате кровопролитнейшей битвы все остались при своих интересах. Однако испытание, кто кого сильнее, дорого обошлось обеим сторонам. Согласно Диодору, «в этом сражении индов пало больше 12 тысяч, среди них двое сыновей Пора и самые славные военачальники. В плен взяли больше 9 тысяч, поймали 80 слонов. У македонцев пало 280 всадников и больше 700 пехотинцев».

Битва с Пором стоила жизни любимому коню Александра – Букефалу. Он был ранен и вскоре издох. Александра это событие опечалило, пожалуй, больше, чем гибель македонян под ногами слонов. В память о своем самом преданном друге царь основал у Гидаспа город и назвал его Букефалией.

Гораздо разумнее закончилось противостояние Александра с другим индийским владыкой. Об этом событии, произошедшем задолго до войны с Пором, весьма интересно рассказывает Плутарх:

Таксил, как сообщают, владел в Индии страной, по размерам не уступавшей Египту, к тому же плодородной и богатой пастбищами, а сам он был человек мудрый. Приветливо приняв Александра, он сказал ему:

– Зачем нам воевать друг с другом, Александр, – ведь ты же не собираешься отнять у нас воду и необходимые средства к жизни, ради чего только и стоит сражаться людям разумным? Всем остальным имуществом я охотно поделюсь с тобой, если я богаче тебя, а если беднее – с благодарностью приму дары от тебя.

С удовольствием выслушав эту речь, Александр протянул Таксилу правую руку и сказал:

– Не думаешь ли ты, что благодаря этим радушным словам между нами не будет сражения? Ты ошибаешься. Я буду бороться с тобой благодеяниями, чтобы ты не превзошел меня своей щедростью.

Приняв богатые дары от Таксила, Александр преподнес ему дары еще более богатые, а потом подарил тысячу талантов в чеканной монете. Этот поступок очень огорчил его друзей, но зато привлек к нему многих варваров.

Победа у Гидаспа подействовала на воинов Александра удручающе. «Сражение с Пором охладило пыл македонян и отбило у них охоту проникать дальше в глубь Индии, – сообщает Плутарх. – Лишь с большим трудом им удалось победить этого царя, выставившего всего-то 20 тысяч пехотинцев и 2 тысячи всадников…»

Обычно после битв древние авторы перечисляют захваченные трофеи, но после сражения при Гидаспе подобной описи нет. Собственно, о какой добыче может идти речь, если оба царя – и победитель и побежденный – стали друзьями еще не похоронив павших воинов.

Миф о стране сокровищ, который использовал Александр, чтобы заманить свое воинство в новый поход, так и остался мифом. Даже больше, Александр растратил свою казну на подарки и подкуп раджей, на выплаты проводникам, опять же в пути не забывал устраивать роскошные пиршества… и в результате стал испытывать финансовые затруднения.

Царю по-прежнему нечего дать своим солдатам… кроме обещаний. Курций Руф пишет:

Собрав воинов на сходку, он хвалит их и убеждает довести с бодрым духом войну до конца: все, мол, силы, какие были у индов, разбиты в последнем бою; все остальное составит обильную добычу, а в стране, куда они идут, находятся прославленные богатства. Ничтожной и скудной покажется добыча, взятая у персов: драгоценными камнями и жемчугом, золотом и слоновой костью они наполнят не только свои дома, но всю Македонию и Грецию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.