Глава 20

Глава 20

– Сидим за обедом, например. Он ест рис, а сам смотрит куда-то в пространство, внимательно смотрит – и ни слова. Наверное, размышляет над каким-нибудь трудным ходом, – говорила нам супруга Мэйдзина в день четвёртого доигрывания в Хаконэ, 26 июля.

– Когда ешь, а сам не думаешь о том, что делаешь, то еда не пойдет впрок. Говорят же, что если за едой не думать о еде, то еда станет ядом. Скажешь об этом мужу, а он только хмыкнет и снова мыслями уже где-то далеко.

Жестокая атака черных на 69 ходу, похоже, застала врасплох даже Мэйдзина – он думал над ответным ходом 1 час 44 минуты. У него этот ход занял больше всего времени с начала партии.

Однако, у Отакэ Седьмого дана эта атака, видимо, была запланирована ещё пять дней тому назад. Когда началось доигрывание, он думал минут двадцать, сдерживаясь изо всех сил – в нем так и бурлила энергия, искавшая выхода. Он прямо навис над доской. Сделав 67 ход, он на 69 ходу с размаху поставил свой камень на доску со словами;

– “Дождь ли это? Буря ли?”, – и громко захохотал.

И словно нарочно в ту же секунду хлынул ужасный ливень – газон во дворе намок в одно мгновение, дверь едва успели закрыть – в неё тут же забарабанили тяжелые капли. Седьмой дан довольно удачно пошутил, но по-моему, в его смехе была различима и нотка торжества.

Мэйдзин, увидев 69 ход чёрных, вдруг неуловимо изменился в лице, словно по нему промелькнула тень птицы: оно стало чуть растерянным и симпатичным. Такое выражение на лице Мэйдзина не часто доводилось видеть.

Позднее, при доигрывании в Ито был момент, когда Мэйдзин вдруг сильно рассердился, увидев неожиданный ход чёрных, ход, который не годился для записи при откладывании. Мэйдзин и раньше-то считал партию испорченной, но тут он даже решил было бросить её не доигранной. Он все не мог дождаться перерыва и, как мне казалось, сам давал понять, что гневается. Но даже тогда Мэйдзин, сидя за доской, ничуть не изменился в лице. И никто не заметил, что он вне себя от ярости.

Зная всё это, нетрудно представить, каким показался Мэйдзину 69 ход чёрных, наверное, похожим на блеск кинжала. Он сразу погрузился в раздумье. Подошло время обеда. Когда Мэйдзин вышел из игровой комнаты, Отакэ Седьмой дан, стоя над доской с камнями, сказал:

– Ход – лучше не придумаешь! Вершина! – и посмотрел на доску с сожалением, как смотрят на руины, оставшиеся от былого великолепия.

Когда я заметил, что ход действительно жестокий. Седьмой дан весело засмеялся и сказал:

– Ну почему в жестокости всегда упрекают только меня?!

После обеда, не успев сесть за доску, Мэйдзин тут же сделал ответный ход. Время на обед и послеобеденный отдых в контроль времени, разумеется, не засчитывается, но и так было ясно, что Мэйдзин не переставал думать над ходом. Но показать, что это не так, посидеть для виду над доской, словно в раздумье, – такие уловки были чужды Мэйдзину. Весь обед он просидел, глядя куда-то в пространство.