1942
1942
1.1. 42. Четверг.
Вера вчера уехала в 6 вечера к вдове Куталадзе. "Встречали" Новый год без нее. Было мясо, самодельная водка, закусочки - соленые рыбки, кусочки марю, тертая белая репа, по щепотке скверного изюма, по апельсину (местному, оч. кислому), Бахрак поставил 2 б. Castel vert (по 20 фр., прежде стоившие по 5 фр.).
Нынче опять прекрасный день. Я вял, слаб (как всегда посл. месяцы).
Гитлер вчера вечером говорил своему народу и армии: "[...] Мы одержали самые великие победы во всемирной истории... Советы будут в 42 г. раздавлены. Кровь, которая будет пролита в этом году, будет последней пролитой кровью en Europe pour des generations..."
Вечера и ночи особенно удивительны по красоте. Венера над закатом оч. высоко. Луна по ночам над самой головой (нынче полнолуние). [...]
2. I. 42. Пятница.
Довольно серо, холодно. Ездил ко вдове К[уталадзе], завтракал там (морковь и горошек), воротился к вечеру с В., которая ночевала 2 ночи там.
4. I. 42. Воскр.
Серо, холодно. В комнате нестерпимо, нельзя писать от холода.
Сейчас поздний вечер, протопил у себя. Терпимо.
Немцы отступают (в России и в Африке), их бьют. У Куталадзе взял несколько книг. Читал Чехова.
Денежно продолжаю все больше разоряться. [...]
5.1. 42. Понедельник.
[...] Нынче оч. голодный день: месиво из тыквы с маленькой дозой картофеля и тертая сырая репа (белая) - некоторое сходство с тертой редькой, кушанье оч. противное. (...)
Подумать только: 20 лет, 1/3 всей человеческой жизни прожили мы в Париже!
Барятинский, Аргутинский,[51] Кульман, Куприн, Мережковский, Аминад.[52] Все были молоды, счастливы.
18. I. Воскр.
Вечером во вторник встречали новый год русский. Днем как следует шел снег. К вечеру приехали Либерманы и Гандшины. Либерман два раза сделал чудо - уходил за 2 комнаты, просил нас, сидевших в салоне, задумать, что он должен сделать: первый раз угадал, что нужно меня тронуть за ухо, второй сесть на диван. [...]
Нынче прекрасный день, холод в доме легче. После заката немного прошелся - родился месяц - тонким серебр. волоском (на закатном небе) рядом с Венерой. Горы слились в темные зеленовато-синие массы. Когда вернулся через 1/2 часа, месяц-волосок стал золотой.
Вчера в Cannes свесился - 67-68. И это в одежде, в снизках, в тяжелых башмаках. А прежде в самой легкой одежде - 72-73. Вот что значит "безбойное питание".
20. I. 42. Вторник.
Вчера довольно теплый день, с мягким солнцем, нынче хмуро, серо, скучно, все небо в пухлых облаках, и так холодно в комнате, что лежа читал в меховых перчатках. [...]
Пробовал читать Горького, "Вареньку Олесову", которую читал лет 40 тому назад с отвращением. Теперь осилил только страниц 30 - нестерпимо так пошло и бездарно, несмотря на все притворство автора быть "художником". "Косые лучи солнца, пробираясь сквозь листву кустов сирени и акаций, пышно разросшихся у перил террасы, дрожали в воздухе тонкими золотыми лентами... Воздух был полон запаха липы, сирени и влажной земли..." (И липы и сирень цветут вместе.) [...]
7. 2. 42. Суббота.
Особенно тяжелый день. Весь день при электричестве: ставни, занавес, ширмы. Спазмы у Веры.
Холод, сырость, с утра то мелкий дождь, то снег.
"Записные книжки" Чехова. В общем, оч. неприятно. Преобладающее: "N. все считали почтенным человеком, а он был сволочь" - все в этом роде.
Весь день топлю.
26. 2. 42. Четверг.
Дней 10 т. н. В. была у Кудера. Исследование крови. Результаты не дурные. В прошлый четверг уехала в Ниццу - новые исследования и радиография желудка. В понедельник поехал к ней: опущен желудок и легкая язва в нем. Назначен режим и впрыскивание чего-то (др-ом Розановым). Вернулись с ней во вторник.
Слухи: русские нанесли большое поражение немцам, погибла будто бы их 16-я армия. [...]
27. 2. 42.
Слухи были верны.
Дождь, сыро, холодно. Топлю.
Читаю Гейне. Удивительный фельетонист, памфлетист.
1.3.42. Воскр.
Совсем теплый день. Зацвели фиолетовым цветом подушечки и какие-то ярко-сине-лиловатые цветочки в темно-зеленых стебельках. Опять пересматривал книгу "Темн. аллеи". Ходил в город - с большим трудом бросил письмо Долгополову, от которого получил вчера 4236 фр.
2. 3. 42.
[...] Кончил "Темн. ал." и отложил до поры до времени. Есть еще кое-где фразы неприятные.
3. 3. 42.
Сильный насморк, слабость, вялость - как всегда теперь. Тоска и какое-то раскаяние по утрам.
4.3.42.
Серо, прохладно, нездоровье.
Большой английский налет на предместья Парижа, на заводы, где немцы делают танки.
Второй день без завтрака - в городе решительно ничего нет! Обедали щами из верхних капустных листьев - вода и листья!
И озверелые люди продолжают свое дьяволово дело - убийства и разрушение всего, всего! И все это началось по воле одного человека разрушение жизни всего земного шара - вернее, того, кто воплотил в себе волю своего народа, которому не должно быть прощения до 77 колена.
Нищета, дикое одиночество, безвыходность, голод, холод, грязь - вот последние дни моей жизни. И что впереди? Сколько мне осталось? И чего? Верно, полной погибели. Был Жорж - мило брякнул (насчет Веры), что у Куталадзе рак начался тоже с язвы желудка. И ужас при мысли о ней. Она уже и теперь скелет, старуха страшная.
Полнолуние. Битвы в России. Что-то будет? Это главное, главное судьба всего мира зависит от этого.
13.3.42. Пятница.
Длится англ. катастрофа на Д. Востоке. Большие битвы, наступление русских. [...]
[б. д.]
Как горько трогательна, тиха, одинока, слаба Вера!
30. 3. 42.
Послал письмо Олечке: Ты спрашиваешь, как мы пировали у наших друзей. Вот как:
У моих друзей пируя,
Ел змеиную икру я,
Пил настойку из клопов
И вино из бураков.
Остальное тоже было
Очень вкусно, очень мило:
Суп из наба, фарш из блох
И на жареное - мох. [...]
Все это недалеко от правды. "Новая Европа"!
31.3.41.
Хороший, почти летний день.
Марга и Г. завтра переезжают в Cannes - "на два месяца", говорят. Думаю, что навсегда. Дико, противоестественно наше сожительство. [...]
Вчера был в Cannes с Верой у зубного врача. Было солнечно, но с прохл. ветром. "Пикадилли", чай, два тоста, два крохотных блюдечка варенья (28 фр.). Тургеневский или Толстовский господин.
Все битвы и битвы в России. Немцы все грозят весенним (вернее, летним) наступлением. А вдруг и правда расшибут вдребезги? Все кажется, что нарвутся. Теперь все дело в Турции.
Нынче в газетах: "Le Japon veut la destruction complete de lAngl. et des etas-Unis[53]" Ни более, ни менее. Бедные! Сколько работы впереди! А ведь надо еще уничтожить Россию и Китай.
1.IV.42. Среда.
С утра пухлое небо, к полудню солнце, но слегка затуманенное.
В 11-45 ушла с мелкими вещами Г. Возле лавабо остановилась, положила их, согнувшись, на земле. Тут я отошел от окна. Конец. Почти 16 лет тому назад узнал ее. До чего была не похожа на теперешнюю! Против воли на душе спокойно и тяжело грустно. Как молод был и я тогда.
2946 от шведского консула из Марселя.
Час дня. Я все еще в халате, без штанов. Все не могу привести себя в порядок. Хотел ехать в Ниццу с утра - раздумал, проснулся в 6, потом опять спал от 9 до 10.
Сейчас в доме пусто - Бахр. в Ницце, В. и 3. завтракают в городе дома нечего. Я съел крутое яйцо и кусочек мортаделлы - все "благоприобретенное".
Очень страдал весь день от воспоминаний своей протекшей жизни.
4. IV. 42.
Проспал 10 часов. Хороший день. Грусть. [...] Великая Суббота - наша и католическая.
Вечер. Обедали "роскошно": суп из трав и рыба. Вере посчастливилось утром найти.
Пасхальный стол: 4 красных яичка, букетик гиацинтов - и все!
Тупая, тихая грусть, одиночество, безнадежность. 12 ч. 15 м. (10 ч. 15 м). Разговелись - В., 3. и я: по крохотному кусочку колбасы (дал 3.) и 1/10 яйца.
Над Антибами всходит мутная луна. Значит, бывает в Пасх. ночь!
5. IV. 42.
Христос Воскресе. Сохрани, Господи. С утра так себе, после полудня мелкий дождь. В доме очень прохладно.
Вдруг почему-то пришло в голову: Добчинский и Бобчинский... Да: Сквозник-Дмухановский, Яичница... даже Чичиков - все очень плоско, балаганно - и сто лет все с восторгом повторяют: Добчинский и Бобчинский!
Как-то ночью, уже в постели, с книгой, в мертвой тишине дома вдруг точно очнулся, с ужасом: какое одиночество! И это последние дни и ночи жизни!
10.IV.42.
Был в Ницце. Бюффа, Пушкина. Неприятно было, что сказала, что в ней "немецкая упорная кровь". Ее жадность к моему портсигару, воровское и нищенское существование. Завтрак - 250 фр.! У Полонских. Дама в картузе. Вел себя хмельно, глупо.
12. IV. 42. Воскресенье.
Кончил перечитывать рассказы Бабеля "Конармия", "Одесские рассказы" и "Рассказы". Лучшее - "Одесск. р.". Очень способный - и удивительный мерзавец. Все цветисто и часто гнусно до нужника. Патологическое пристрастие к кощунству, подлому, нарочито мерзкому. Как это случилось забылось сердцем, что такое были эти "товарищи" и "бойцы"и прочее! Какой грязный хам, телесно и душевно! Ненависть у меня опять ко всему этому до тошноты. И какое сходство у всех этих писателей-хамов того времени - напр., у Бабеля - и Шолохова. Та же цветистость, те же грязные хамы и скоты, вонючие телом, мерзкие умом и душой.
"Все убито тишиной, и только луна, обхватив синими руками свою круглую, блещущую, беспечную голову, бродяжит под окном..."
"Гедали (еврей) обвивает меня несколькими ремнями своих дымчатых глаз..." [...]
О Божьей Матери (икона в Ипатьевском монастыре, занятом "текстильщиками"): "Худая баба сидела расставив колени, с зелеными и длинными, как змеи, грудями..."
18.IV.42. Суб.
Лавальские дни. Нынче вечером объявлено по радио официально: Петэн нач. государства, Лаваль - правительства. Надо ждать, думаю, как и все, чего-то очень серьезного.
День рождения 3. Тюков и Жорж. "Роскошн." завтрак - по куску телятины, маслины, самодельная водка. (...)
Весен. холод, сумрачная синева гор в облаках - и все тоска, боль воспоминаний о несчастных веснах 34, 35 годов, как отравила она (Г.) мне жизнь - и до сих пор еще отравляет! 15 лет! Все еще ничего не делаю слабость, безволие - очень подорвалось здоровье!
Перечитал "Пунш[евую] водку" и "Могилу воина"[54] с большим интересом. Ловко пишет.
Все опять цветет и зеленеет. Эти дни одевается сероватой еще мелкой зеленью дуб, цветет у нас сирень, в розовых цветах и коричневой листве деревцо возле каштана, ярко и свежо зазеленевшего, на нижней площадке. С месяц тому назад розовым и белым цвели абрикосы и миндаль.
Нынче впервые видел серп молодой луны. Чувствовал себя довольно бодро физически.
19. IV. 42. Воскр.
[...] В 8 ч. вечера говорил Петэн. Сказал несколько слов всего, призывая французов "к мудрости и терпению", и заявил весьма загадочно: "настоящее время столь же решительно, как в июне 1940 г." Что это значит? Был какой-то жестокий ультиматум немецкий? Несчастный старик.
11 ч. вечера. Жабы, мелкий дождь и от времени до времени катится гром и вспыхивают голубые молнии. Первая гроза.
23. IV. 42. Четверг.
23/10 (вторник) 1907 г., 35 лет тому назад, уехали с Верой в Палестину. Вечером, с Брянского вокзала. Нынче утром она принесла мне букет цветов, удивит, красивых.
29.IV.42. Среда.
[...] Нынче изредка дождь, облачно, потолок из мрачных облаков над горами в направлении к Vence. Оч. тяжкая погода. И я тяжко, оч. тяжко болен душевно - до отчаяния. [...]
Дикое одиночество, бесцельность существования. Да всего и не скажешь.
6. V. 42.Среда.
[...] Очень грустно и скучно - погибаю в одиночестве. Ни души даже знакомой. И все воспоминания, воспоминания.
Вчера был в Cannes - зачем? Да, в синема Vox, смотрел La grande farandole - Fred Astaire и Ginger Rogers. Изумительно танцуют - опять был восхищен чрезвычайно.
Англичане захватывают (верно, уже захватили) Мадагаскар. Французское негодование.
Читаю "La memorial de Sainte Helene (Comte de la Cases)".[55] Чувствую и себя на S. Helene. Страшно подумать, что он должен был чувствовать. А все-таки жил, диктовал, упивался прежней славой, надеялся. [...]
12.V.42.
Все скверная погода, тучи, сумрачно, холодно, иногда дождь. Уже дней 5 кровь. Верно, поэтому, - перед кровью, - чувствовал такую тоску. Нынче спокойнее. Читаю (по франц.) - "Уединенное" Розанова.[56] В общем ничтожно, иногда просто глупо в смысле необыкн. высокой оценки себя. [...]
"На всякий случай" занимался пересмотром того, что должно и не должно войти в будущее "полное" (более или менее) собрание моих писаний, писал распоряжения. Мучительно! Сколько ерунды и как небрежно напечатал я когда-то! Все из-за нужды.
13. V. 42. Среда.
Весь день дождь, плывущий туман, свинцово-меловые зловещие тучи, холод. (А ночью перед этим часа два ужасная гроза.)
Будто бы взята Керчь.
23. V. 42. Воскресенье.
Керчь давно взяли. Но Москва говорит, что возле К. все еще идут бои. Страшные бои из-за Харькова - уже недели две.
Последние дни уже лето. [...] И страх и тоска за Веру - опять неск. раз были боли, И она испугана, падает духом. Господи, спаси, совсем пропадаю.
Все хочу послать письмо Т. М. [Львовой] Толстой - и все не решаюсь.
Опять у нас в саду множество цветущих роз - и розовых, и белых, и пунцовых как пунцовый бархат - и вспоминаю с грустью, что в прошлом году я в это время еще писал (и вписал в "Натали" о такой розе).
Опять думал нынче: прекраснее цветов и птиц в мире ничего нет. Еще бабочек.
26. V. 42. Вторник.
Все кровь - уже дней десять. Чувствую себя ужасно, слабость страшная. Тоска, страх за Веру. Какая трогательная! Завтра едет в Ниццу к доктору, собирает свой чемоданчик... Мучительная нежность к ней до слез. [...]
3. VI. 42.
Лето. Была дурная, неспокойная погода, теперь как будто установилась.
Май был необыкновенный - соверш. чудовищные битвы из-за Керчи и вокруг Харькова. Сейчас затишье - немцы, кажется, потерпели нечто небывалое. А из радио (сейчас почти одиннадцать вечера) как всегда они заливаются. Удивительно - сколько блядского в этом пении, в языке! Думаю все время: что же это впереди! Если немцы не победят, полная погибель их. Если победят как может существовать страна, ненавидимая почти всем миром? Но и в том, и в другом случае - что будет со страной, у которой погибло все самое сильное чуть ли не с 15 лет до 50! А уже погибли миллионы и еще погибнут.
Франц. радио - нечто поразительное. Тонем во лжи и холопстве.
Мне, верно, уже не поправиться - переломилось здоровье. Едва таскаю ноги. Неужели и в прошлом году было то же? Нет, этого не помню. М. б., забыл?
Читал вчера и нынче стихи - Г. Иванова,[57] Гиппиус. Иванов все-таки поэт настоящий (в зачатке). Г. ужасна. Мошенница.
7.VI.42. Воскр.
[...] Вчера письмо от дочери Анны Ник. Готье - приехала в Антибы, но "маму уже похоронили". Нынче все думал о тех прекрасных лесах вокруг Рокфора, по которым старушка спешила к автобусам. Не видеть ей их больше!
1.VII.42. Среда.
Двенадцатый час вечера. В одиннадцать радио: Севастополь взят. Дорого, верно, достался!
Все время полное безволие, слабость, - ничего не могу, кроме чтения лежа. Перечитал первый том "Бр. Карамазовых". Три четверти - совершенный лубок, балаган. А меж тем очень ловкий, удивительно способный писака. [...]
Разгром англичан в Африке. Немцы уже в 100 кил. от Александрии.
Чем же все это кончится? Вот впереди месяц, два самых роковых для Европы - думаю, за эти 2 месяца выяснится.
14. VII. 42. Вторник.
В прошлую среду вырвал еще зуб.
Прекрасный день. Попытка начать что-н. делать.
Прочел (перечитал, конечно) второй том "Бр. Карамазовых". Удивительно умен, ловок - и то и дело до крайней глупости неправдоподобная чепуха. В общем скука, не трогает ничуть. [...]
18. VII. 42.
Скучный день, тоска.
Немцы в России все идут вперед. В Африке начались бои "решительные".
И все слабость, безволие, безделие! [...]
11 часов вечера, радио: "положение Тимошенко катастрофическое". Что-то должно быть вот-вот новое, огромное. Все еще не верится, что все пропало.
19. VII. 42. Воскр.
Видел новую луну. Холодно, тучи, перед вечером прошел дождь.
Шестого июля объявили, что взят Воронеж. Оказалось - брехня: не взят и по сегодня.
10. VIII. 42. Понед.
Купался всего 2 раза пока - за все лето. [...]
В России ужасно, - кажется, правда гибель нынче: взят Пятигорск. Битва морская американцев с японцами - японцы трубят большую победу. Беспорядки в Индии - арестован Ганди и весь инд. конгресс, позавчера потребовавший ухода англичан из Индии. [...]
13. VIII.
Кончил перечитывать "Дневник" Башкирцевой. Вторая половина книги очень примирила меня с ней. И какая действ. несчастная судьба! [...]
1.1Х.42. Вторник.
Сухое лето, сгоревшие цветы олеандра. Еврейские дни дошли и до нас. В Париже, говорят, взяли 40 000. Хватают по ночам, 10 минут на сборы. И мужчинам и женщинам бреют головы - и затем человек исчезает без следа. Детей отнимают, рвут их документы, номеруют - будет без роду-племени, где-то воспитают по-своему. Молодых евреек - в бардаки, для солдат. У нас взяли, говорят, уже человек 700-800. [...]
2. IX. 42.
Евреям (взятым) не дают пить.
Все грусть - о прошлой моей жизни здесь. Лоренские острова.
Перечитал Лоти "Fantome dOrient". Скучно, длинно.
7.IX.42.
[...] Перечитываю "Любовь в жизни Толстого" Жданова.[58] Гадко - до чего обнажили себя и муж и жена насчет своей крайней интимности!
Взят Новороссийск. И все-таки думаю - вот-вот будет большое и плохое для немцев.
Расстреляли 5 прав[ославных] священников в Праге - будто бы участвовали в убийстве какого-то немца и "укрывали у себя рус. парашютистов".
16.1Х.42. Среда.
Все прекрасные дни. И все мука - тянет ехать в Cannes, Ниццу, видеть море, женщин, кого-то встретить, - одиночество страшное! - и все мысль: все это напрасно, будет только мука с автобусами - и мука воспоминаний моих прежних лет тут.
Ночи спокойные, теплые, с бледными звездами, с непрерывн. журчаньем сверчков и ночных цикад.
Нынче ездил в Cannes, купался - всего четвертый раз за все лето! И уже кончено лето - м.б., последнее мое. Дов. большая волна, вода приятная.
Немцы к Цар[ицыну] все "продвигаются" и все атаки русских неизменно "отбиты". День и ночь идут уже с полмесяца чудовищн. бои - и, конечно, чудовищн. потери у немцев. К концу войны в Германии останутся только мальчишки и старики. Полное сумасшествие! Только сумасш. кретин может думать, что он будет царствовать над Амер., Браз., Норвегией, Францией, Бельгией, Голл.. Данией, Польшей, Чехией, Австрией, Сербией, Албанией, Россией, Китаем - 16 странами, из которых все, не считая евреев, ненавидят Германию и будут ее ненавидеть небывалой ненавистью чуть не столетие. Но какая сказочная сила - пока.
12. IX. 42.
Переписывал свои заметки, наброски рассказов. [...]
8. IX.
Был в Ницце. Привез "Нов. Журнал".
Истратил последнее. Какой позор - в Америке за все время собрали мне долларов 500!
20. IX.
Очень жаркий день. Безволье, вялость, уборка.
Перечитываю стихи Полонского - и как часто теперь, мысль: перечитываю в последний раз.
В "Нов. Журнале" (вторая книга) - "Натали". И опять, опять: никто не хочет верить, что в ней все от слова до слова выдумано, как и во всех почти моих рассказах, и прежних и теперешних. Да и сам на себя дивлюсь - как все это выдумалось - ну, хоть в "Натали". И кажется, что уж больше не смогу так выдумывать и писать.
Девять вечера. Золотой полумесяц, на него нашел белый оренбургский платок.
22.IX.42.
С утра туман, дождь и такая свежая сырость, что оделся по-осеннему. После полудня солнце, тепло. В. уехала завтракать к М. Ив.
Мой отец, моя мать, братья. Маша пока в некотором роде существуют - в моей памяти. Когда умру, им полный конец.
Все живее становится для меня мое прошлое. Вот вспомнил Птб. времени моего пребывания там в декабре 1896 г., Ольхину и т. д. - Боже, как все вижу, чувствую!
Все убираюсь, все надеюсь сесть за работу. Напрасная, должно быть, надежда!
В газетах - "La situation desperee de lU.R.S.S.", "Desillusions et inquetudes"[59] в Англии... И говорят, что с Царицыным собственно дело кончено и пора подумать о том, что дальше предпримут немцы после него и Кавказа.!...]
Радио - кошмар. Не лжет только, который час.
23. IX. 42. Среда.
В час поехал в Ниццу. Теснота удивительная, сидел на железной приступке за креслом шофера, жгло левый бок от танка, лицо и книгу Лоти (Pays basque), которую читал, все время покрывала то одна, то другая цветистая юбочка каких-то двух крупных девок. Вернулся с каром в 7. 30 вечера. [...] В каре дурацки сел у незакрывающего[ся] окна, мучился от холодного сильного ветра. Вечера уже осенние, нельзя не брать с собой пальто в поездки. (Ездил опять к зубному врачу.)
День был прекрасный, чувствовал себя все время бодро и легко. Свесился: 66-65 кило. А прежде всегда бывало 72-73.
И с Цар[ицыным] и с Кавказом немцы все-таки жестоко нарвались. Последние дни им просто нечего сказать: "берем дом за домом..." Перебили их русские, конечно, в ужасающем количестве. И то хлеб.
Из того, что делается на свете, знаем одну сотую. "Journal de Geneve" получаем в особом издании - для Франции. Но и то нередко издание это не доходит к нам. За всю свою историю Франция никогда не была в такой погибели.
24. IX. 42. Четверг.
Солнечно, крас. облака. Над горами над Вансом их потолки - прекрасные. Потом пошли хуже - серые.
Дочитывал 1-й т. стихов Полонского, вспоминал, как читал в Beausoleil. Теперь в последний раз в жизни? Вероятно. Вспоминал те чувства, что были в ранней молодости, в Озерках, при чтении некоторых стихов. 1/10 - скука, риторика и часто просто непонятная. Зато 1/10 превосходно.
Полнолуние. Удив. лунная ночь. Клубы и груды великолепн. белых облаков к западу, на юге и на востоке; на севере неприятн. белая туча из-за горы. Середина неба, огромная, глубокая, чиста, ясный месяц. Прошелся в одиннадцат. часу по обычной дороге - к плато Наполеон. Моя черная тень впереди. Страшные мысли - вдруг останусь один. Куда деваться? Как жить? Самоубийство?
Потом стал думать об этой кухарке на постоялом дворе. Все вообразил с страшной живостью. Возбуждение - и до того, что уже почувствовал все, что бывает перед концом Мурашки, стеснение во всей грудной клетке. [...]
1. X. 42. Четверг.
[...] Вчера именины Веры. Роскошный обед - с колбасой "Собачья радость". [...]
14(1). Х.42.
[...] Рождение В. Ездила в Восса в церковь, причащалась. Обед праздничный - по 3 порченых вареных картошки. Но - чай с наст. вареньем подарок Али ("довоенное").
Покров Пр. Богородицы. Защити, Матерь Божия.
Дела немецкие неважны. 76-ой день берут Царицын.
23. X. 42. Пятница.
[...] Страшный день: мне 72!
Нынче радио о Царицыне: "все атаки большевиков отбиты". Скоро 3 месяца как берут его!
27. Х.42. Вторн.
Третий день дождь, иногда ливень и грозы. В доме уже порядочно холодно.
Большие бои в Африке. Царицын все еще держится.
Чувствую себя плохо, особенно с утра. Верно, конец моим писаниям. Избавь, Господи.
9. XI. 42. Понедельн.
Девятая годовщина Ноб. премии!
Вчера большое событие: высадка американцев в Сев. Афр[ике].
12. XI. 42. Четв.
Вчера в 121/2 роковая весть: немцы занимают наше побережье.
Ницца занята вчера днем, Cannes поздно вечером - итальянцами.
В Grasse вошло нынче вечером 2000 итальянцев.
25. XI. 42.
Утром думал, что умираю - отлив крови от головы.
27. XI. 42. Пятн.
Вечером - швейц. радио - Тулон. Кончил "На пост[оялом] дворе".
28. XI. 42.
Страшные вести о Т[улоне] - почти весь флот потопился. Взрывы арсенала. Тряслись дома. Пожары. Моряков погибло оч. много.
Все время прекр. солн. дни. Но уже страдаю от холода.
3. XII. 42. Четверг.
Вчера в полдень Cannes. Потом Певзнеры и ресторан Паскаль. 3/4 красного тяжелого вина - опьянел. Зашел к Гукасову - не застал. Поехал на изв[озчике) с набережной в рус. церковь [...] ходил по церковному двору, обошел церковь - где вход в гробовое подземелье, куда меня в некий день внесут? Холодная, хорошая погода, предвечерн. время. Грустно, тупо, безнадежно. От искания этого входа - гадкое впечатление - глупо - зачем? Не дождавшись библ., ушел, доехал в автоб. до Cannes. На набережной, возле табачн. лавки, встретил Легранд. Бар. (...) Две рюмки коньяку. Потом бар в Карлтоне. Гукасов и те же. Два бок. белого вина.
Нынче кровь.
25.XII.42. Катол. Рожд. Пятница.
Вчера ужин с Бродскими в ресторане "Потиньер". Он приехал из Монте-Карло. Ужин больше 21/2 тысяч. Мы - на чужой счет! Вот тебе и слава!
Нынче холод, дождь. Убили Дарлана.
Перечитываю "Гардениных" - как когда-то на Montfleury чуть не 20 л. тому н.! Многое не хорошо.
Все грустен. В жизни мне, в сущн., не осталось ничего! [...]
27. XII. 42. Воскр.
Месяц тому назад, 27 Ноября, умер Осоргин.
Холодно, серо. Топлю.
Писал заметки о России.
Тем, что я не уехал с Цетлиным] и Алд[ановым] в Америку, я подписал себе смертный приговор. Кончить дни в Грассе, в нищете, в холоде, в собачьем голоде!
31.XII.42. Четв.
Грустил ужасно.
"Встречали" Нов. г. втроем (Б. уехал куда-то): во время боя часов выпили по стакану белого вина и "поужинали": по 5 соленых ржавых рыбок, по несколько кружков картошки и по три кружочка, оч. тоненьких, колбасы, воняющей дохлой собакой.
Холодно, но довольно хорошая погода.
Ноябрь, декабрь были почти сплошь солнечны.
Еще год прожит из маленькой человеческой жизни!