Глава 20. Стань драконом

Глава 20. Стань драконом

Ко времени, когда начались пробные съемки фильма, Брюс убедил киностудию сменить название: вместо «Кровь и сталь» — «Появление дракона». Бюджета в пять тысяч долларов вряд ли хватило бы даже на один эпизод голливудского телевизионного шоу, но в Гонконге этого было достаточно для эпической поэмы.

Роберт Клауз, которого наняли директором картины, начал свою карьеру рекламным фотографом на CBS-TV. Два коротких фильма, которые он составил из отдельных фотоснимков, были признаны Академией лучшими в этой категории, но Клауз сделал только два полнометражных фильма к тому моменту, когда Фред Вейнтрауб пригласил его на встречу с Брюсом Ли и Рэймондом Чжоу в конторе «Уорнер Бразерс» в Бербанке. Клауз был не первым, чье знакомство с Брюсом Ли началось с молниеносного удара ногой, не достигающего полдюйма до его носа. По словам Клауза, его пригласили на «Появление дракона» потому, что на Брюса произвела впечатление сцена драки в одном из его фильмов. По словам Фреда Вейнтрауба, «никто, кроме него, не хотел быть директором фильма».

За участие в фильме платили немного, вот почему мир так и не услышал о Рокни Таркинтоне, актере, который из-за низкого гонорара ушел за три дня до того, как им надлежало отправиться в Гонконг. Его быстро заменили чемпионом по каратэ Джимом Келли.

В начале февраля 1973 года, сразу после китайского Нового года, американская съемочная группа любезно сопровождала Брюса и Рэймонда Чжоу в Гонконг. К Клаузу и Вейнтраубу присоединились ведущая актриса Ана Капри, актеры Джим Келли и Боб Уолл, а также сценарист Майкл Аллин, для которого бесплатная поездка в Гонконг была поощрительным призом, компенсирующим его низкий гонорар.

В первый же вечер по прибытии Роберта Клауза в Гонконг Брюс настоял на том, чтобы он пошел с ним в кино и посмотрел один из его фильмов. Брюс объяснил это так, будто он хотел, чтобы Клауз ощутил атмосферу, но на самом деле причина была в том, что, когда они впервые встретились, директор не был хорошо осведомлен о репутации Брюса. Теперь же Брюс просто хотел, чтобы тот знал, с кем будет работать. Хотя это мероприятие было рассчитано на то, чтобы произвести впечатление на Клауза, оно к тому же помогло Брюсу «воодушевиться» для съемок, которые должны были скоро начаться.

В «Появлении дракона» Брюс играет Ли — писателя и мастера боевых искусств, лучшего ученика Шаолиньского монастыря в окрестностях Гонконга. По сценарию, сильно смахивающему на фильм Джеймса Бонда «Доктор Ноу», Ли встречается с агентом разведки Брэйсвэйтом (его играет Джефри Викс), который приглашает его принять участие в турнире боевых искусств — он должен состояться на зловещем острове, частном владении в международных водах вдали от берегов Гонконга. Задача Ли — разгромить Хэна (Шин Кьен), тоже в прошлом ученика Шаолиня, теперь возглавляющего на острове школу боевых искусств, которая играет роль прикрытия наркобизнеса и проституции. Брэйсвэйт объясняет, что Хэн так боится стать жертвой покушения, что установил металло-детекторы по всему острову, чтобы не пропускать ни единого пистолета.

Это еще один метод решения главной проблемы жанра: какой угодно фильм с кунг-фу за одну секунду может испортить «любой проклятый дурак, способный нажать на курок».

На остров Хэна направляются также Ропер, Уильяме и Парсонс. Ропер (Джон Саксон) принимает участие в турнире в надежде выиграть денежный приз, чтобы выплатить свои карточные долги членам воровской шайки, пригрозившим убить его. Уильяме (Джим Келли) находится в бегах после стычки с двумя простаками-полицейскими, которые его сильно доставали. Ли знакомится с Парсонсом (Питер Арчер) на борту судна, плывущего на остров; Парсонс бросает ему вызов и спрашивает о его стиле борьбы, Когда Парсонс оказывается в маленькой лодке, где его и оставляют тащиться на буксире за катером, он понимает, что Ли владеет искусством «побеждать без поединка».

По прибытии на остров их приветствует Таня, любовница Хэна (Ана Капри). После банкета Таня предлагает женщин всем желающим участникам соревнования. Уильямс берет несколько, Ропер выбирает саму Таню, а Ли приглашает Мэй Линь (Бетти Чан), одну из женщин-агентов Брэйсвэйта, уже прибывшую на место.

Ночью, вопреки приказу Хэна, Ли и Уильяме совершают вылазку. Ли обнаруживает огромное подземное владение, в котором Хэн обрабатывает опиум и содержит своих узников, в том числе молодых женщин, выкраденных и посаженных на наркотики, чтобы потом сделать их проститутками.

На следующее утро, когда начинается турнир, Ропер и Уильяме убеждаются, что, несмотря на ночь удовольствий, у них еще осталось достаточно ци, чтобы победить своих соперников. Боло (Янь Цзы), здоровенный телохранитель Хэна, по его приказу забивает насмерть охранников, которые пропустили «кого-то» в подземные пещеры.

Теперь настала очередь Ли сражаться; его противник — Охарра (Боб Уолл), человек, виновный в смерти сестры Ли. В «обратном кадре» показывают, как его сестра Су Линь (Анджела Мао), во время участия в таком же турнире боевых искусств на острове, подвергается нападению пяти людей Хэна, возглавляемых Охаррой. Оказавшись в ловушке, она закалывает себя насмерть осколком разбитого стекла, чтобы избежать изнасилования.

Несмотря на то что Охарра — сильный боец, Ли берет верх.

Чувствуя свое поражение, Охарра атакует Ли с двумя разбитыми бутылками, но в конце концов Ли убивает его мощным ударом ноги. Затем Хэн дерется с Уильямсом, полагая, что он был одним из тех, кто наткнулся на его владения и сражался прошлой ночью с его охранниками. Хэн побеждает в поединке, убивая Уильямса искусственной рукой со стальными пальцами, которую раньше скрывал. Позднее Хэн пытается принудить Ропера стать связным его организации с Соединенными Штатами, показывая ему, как тело Уильямса, насаженное на крюк, опускают в чан с кислотой.

Ночью, после поимки кобры, оставленной вместо сторожа для очередных незваных гостей, Ли опять идет в пещеры. Он проникает в самое сердце подземного предприятия и с боем пробирается в радиорубку, откуда вызывает Брэйсвэйта. В конце концов он оказывается побежденным и пойманным Хэном.

На следующее утро Ропер дерется с телохранителем Боло и убивает его. Хэн рассчитывает, что Ли и Ропер будут драться насмерть, но его планы расстраиваются, когда Ропер становится союзником Ли. Хэн посылает своих людей убить этих двоих, а в это время агент Мэй Линь освобождает пленников, которые заполняют турнирную площадку и начинают сражаться с людьми Хэна. Хэну удается ускользнуть с поля битвы, и Ли, после погони, настигает его в зеркальном лабиринте. Они вступают в смертельную схватку, и Хэн оказывается пронзенным одним из своих копий. Армии Хэна нанесено поражение, а Ли и Ропер видят, как в небе появляются вертолеты с солдатами, посланные Брэйсвэйтом, и направляются к острову.

Брюса Ли искренне интересовал персонаж, которого он играл в «Появлении дракона». Его волновало, примет ли Запад китайского героя и воспримут ли китайцы этот новый подход.

В то время как в своих ранних фильмах он тоже сражался против гангстеров, занимающихся наркобизнесом, связанных с проституцией и протекционным рэкетом, его «китайские» фильмы рассказывали о преступности на уровне маленькой фактории, предприятия, работающего по потогонной системе, или ресторана, — преступности, которая была понятна и близка чрезмерно эксплуатируемому, получающему очень низкую зарплату рабочему Гонконга. Брюс уже не мог просто играть наивного парня из села для своих собратьев китайцев. Он должен был выглядеть и действовать как гражданин мира, чувствующий себя как дома и на Западе, и на Востоке. Он уже не мог ни отдавать предпочтение западному стилю за счет своего народа, ни играть так, чтобы выглядеть по-дурацки перед своими соотечественниками.

По словам Роберта Клауза, сценарист Майкл Аллин довольно иронично отзывался об эффекте картины и Брюсу не стоило так волноваться обо всем этом, ведь единственная причина того, что фильм начали снимать, была его дешевизна и уверенность в том, что имя Брюса Ли обеспечит картине успех, компенсирующий расходы киностудии. Аллин добавил, что фильм снимали отнюдь не потому, что он был литературным шедевром. Брюс пытался замять это неудачное начало в совместной работе, но Аллин по-прежнему придерживался своей коварной тактики, внося изменения в сценарий. Зная о том, что Брюсу будет трудно выговаривать некоторые слова, он исхитрился вставить столько букв «р» в диалог Брюса, сколько мог.

Дела шли все хуже, и в конце концов Брюс сказал, что не может и не будет работать с Аллином, и потребовал написать новый сценарий. Писателю уже пообещали поездку в Гонконг, и продюсер рассчитывал, что он просто на несколько дней затаится. Позднее, когда Брюс гулял в своей привычной маскиров ке с бородой и темными очками, он случайно попал как раз на тот самый паром, на котором был Аллин. Среди нескольких миллионов людей в Гонконге они таки встретились. Брюса разозлил этот обман, он думал, что сценариста отправили домой.

Достоинству Брюса был нанесен двойной удар, ведь он был китайцем, для которого потеря лица — это самое худшее, что может случиться.

С самого начала съемок все шло плохо. Самые большие трудности возникли в связи с использованием смешанного состава — американцев и китайцев. Даже самая простая инструкция должна была пройти к тому человеку, которому была адресована, мучительно медленный путь неточного перевода. Недоставало переводчиков, часто не было адекватных китайских слов для английского жаргона или каких-то технических терминов, а также наоборот. Дело еще более усложнялось тем обстоятельством, что люди, делавшие ошибки, случалось, на следующий день просто исчезали со съемочной площадки из боязни потерять лицо.

Методы Гонконга отличались от голливудских методов. Не было надлежащих материалов для оборудования съемочной площадки — некоторые декорации делали буквально из проволоки и глины. «Стальные прутья» тюремных камер были сделаны из отполированных тонких кусочков древесины, потому что здесь часы ручного труда стоили дешевле, чем вся древесина. Пятьсот китайских рабочих построили все из ничего.

Брюс покинул съемочную площадку почти сразу же, как пришел, после стычки с Рэймондом Чжоу. Брюс понимал, что Чжоу пытается утвердиться в роли вдохновителя проекта, что было нелояльно по отношению к нему самому, ведь именно от творческих усилий и способностей Брюса зависело, состоится фильм или нет, и речь шла именно о его карьере. Каждый день между ними возникали столкновения, потому что Брюс чувствовал, что его не посвящают во все дела, касающиеся их партнерства. Чжоу считал, что бизнес — это его часть общего дела, что он не обязан советоваться по всякому поводу, и сказал Брюсу, чтобы тот занимался больше актерской игрой.

Весь проект в целом все больше и больше приближался к провалу, к тому же с каждым днем росло чувство тревоги, что Брюс может уйти из фильма. Время шло, он все не появлялся на съемочной площадке. «Уорнерс» продолжали высылать исправленные версии сценария, перемежая их телеграммами с вопросами, куда же все-таки подевался Брюс.

28 февраля Брюс был снова в своей старой школе св. Франциска Ксавьера и, как почетный гость, вручал призы по случаю Дня спорта. Стоя на платформе, Брюс разделся до пояса, чтобы час-два поиграть мускулами перед своими юными обожателями, смеясь и шутя, довольный, что все проблемы сейчас далеко.

А в это время актер Джон Саксон прибыл в Гонконг, будучи уверенным (и ведя себя соответственно), что это он настоящая звезда картины. Еще раньше он заявил, что его наняли, чтобы придать фильму определенный лоск. Но никогда не было никаких дискуссий по поводу того, кто был настоящей звездой в «Появлении дракона»: началось недельное производство, лицо Брюса Ли было на обложках не менее чем двадцати семи различных журналов, вдобавок к многочисленным напряженностям и неприятностям, которые ему приходилось испытывать. За те годы, что Фред Вейнтрауб был менеджером Нэйла Даймонда и Билла Козби, он видел, как они, после того как их амбиции были удовлетворены, изменились, — на самом деле, как они должны были измениться. «Но Брюс достиг так многого и столь стремительно, — добавил Вейнтрауб, — что это его пугало».

Брюс Ли был единственным, кто осознавал, что фильм «Появление дракона» был тем самым шансом, ради которого он работал всю свою жизнь. Но ему еще нужно было доказать самому себе (а также Джиму Кобурну и Стиву Мак-Куину), что он был в состоянии реализовать этот шанс, Брюс по-прежнему повторял продюсеру, что он был бы счастлив, если бы «Появление дракона» превзошел фильм, который в это время снимал Мак-Куин. Но прежде всего Брюс хотел обеспечить своей семье средства к существованию. Тяжелые времена могли быть не за горами, деньги за первые две картины были истрачены, как только их получили, в то время как гонорара за «Появление дракона» еще не было.

Всего лишь за два напряженных года Брюс снялся в трех остросюжетных фильмах и начал четвертый, делая практически все в последних двух и выполняя большую часть работы сценариста, постановщика драк и директора первых двух картин. Теперь казалось, что вся его невероятная энергия, вера в себя и мотивация внезапно покинули его. Он даже начал говорить о том, что нужно будет сделать в случае, если с ним «что-нибудь случится». Несмотря на его внушительный вклад как автора сценария, актера и директора, несмотря на его новоиспеченную славу и огромное потенциальное здоровье, Брюс с горечью сознавал, что будущее его семьи ни от чего не зависело больше, чем от его отличной физической формы и несравненных способностей. Неожиданно все стало очень ненадежным.

Тем временем «Уорнерс» прислали еще один новый сценарий. «Это был просто кусок дерьма, — говорит Фред Вагнтрауб, — сплошная философия и никакого действия».

Съемки фильма должны были начаться без Брюса, но Линда постоянно всех заверяла, что в конце концов он появится.

Однако даже в самых простых делах возникали проблемы: снималась маленькая сцена, в которой семь богомолов (специально привезенных с Гавайев) должны были драться до смертельного исхода, но они тоже отказались драться. Тем временем на съемочной площадке возникали настоящие стычки между каскадерами и статистами, которых наняли из соперничавших «кланов» Триад, китайских преступных синдикатов.

Триады уходят своими корнями в шаолиньские религиозные и боевые традиции. Слово «триада» происходит от символа, представляющего соединение неба, земли и человека. Но само общество уже давно сошло со своего пути, точно так же, как и масонство на Западе изменило своим первоначальным целям.

Около 1900 года в Китае произошло восстание с целью ниспровержения господства западного влияния и эксплуатации. Многих бойцов, владеющих кунг-фу (членов секретных организаций, связанных с Триадами), тренировали до уровня фанатизма. Их инструкторы учили их, что они накопили достаточно ци, чтобы стать неуязвимыми для пуль захватчиков. Эти утверждения подтверждали убедительными демонстрациями, на которых в них стреляли из пистолета, заряженного холостыми патронами, и они оставались невредимы. Из-за этих безоружных бойцов конфликт получил известность как Восстание Боксеров. Конечно же, когда эти «боксеры» выступили против британских солдат, стреляющих настоящими пулями, их всех уничтожили. В результате Триады утратили свою мощную базу в Китае, но постепенно взяли реванш на Западе. Они, проникая через Гонконг, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Лондон и другие города, организовывали криминальные операции мафиозного характера — рэкет наркотиков, проституцию и охранный рэкет. У Триад всегда имелась своя ложка при каждом денежном котле, в том числе и во многих отраслях гонконгского кинобизнеса.

Ран Шоу, державший информаторов на всех уровнях производства «Появления дракона», был прекрасно осведомлен о том, что происходит во вражеском лагере. Когда он публично заявил о том, что фильм так никогда и не снимут, про себя он очень рассчитывал, что дело идет к краху Рэймонда Чжоу. Ухватившись за возможность посеять раздор, Шоу пригласил Роберта Клауза и Фреда Вейнтрауба на обед в свой роскошный дом, находящийся на территории его киностудии.

Вооруженные охранники в униформе встретили гостей у высоких ворот и сопроводили их по длинной и широкой подъездной аллее. За длинным обеденным столом Шоу отдел на втором месте после своей компаньонки, хитрой Моны Фонг. В числе остальных гостей были актер Уильям Холден, приехавший сюда, чтобы продать киноверсию книги «Тай Пан», а также цензор британских фильмов, читавший морали так же напыщенно, как и его коллеги, впоследствии удалившие из британской версии «Появления дракона» сцены с нунчаку. Пока они поглощали суп из змеи (нечто близкое к каннибализму в глазах хозяина), Шоу расточал похвалы в адрес Брюса Ли, демонстрировал свою заинтересованность картиной и задавал вопросы, на которые его шпионы уже дали ему ответы.

Прошло недели две по графику съемок, а Брюс еще не показывался. Фред Вейнтрауб продолжал уверять «Уорнерс» в том, что все в порядке, но при этом постоянно спрашивал Линду, что же им делать. Линда сделала последнюю попытку успокоить Брюса и вернуть его доверие, а затем позвонила Вейнтраубу и пообещала ему, что все должно устроиться.

* * *

Первой сценой, в которой снимался Брюс, был эпизод в комнате с девушкой. Но тотчас же возникла новая проблема: у него начались нервические подергивания лица, слишком хорошо заметные в крупных планах. Это не стали обсуждать, а просто импровизировали с длинными кадрами и различными углами съемки. Уловка сработала: после ланча дергающийся нерв успокоился и больше не мешал Брюсу.

В довершение к колоссальному психологическому стрессу, который ощущал Брюс, его физической энергии были предъявлены непомерные требования. Буквально с первой попытки он должен был драться с десятью или двенадцатью атакующими со скоростью пулеметной очереди, — отпрыгивая в сторону, вперед, разворачиваясь, вертясь, нанося удары руками и ногами, блокируя удары с точностью до дюйма за долю секунды, постоянно проявляя точную реакцию и совершая правильные движения — и так, чтобы все это выглядело полностью убедительно. Брюс даже не мог использовать дублера, чтобы отрепетировать с другими каскадерами, потому что, как постановщик трюков, он должен был отработать и просчитать все движения и ему нужно было самому приспособиться к ним. А кроме того, кто же мог соответствовать его возможностям?

Брюс Ли был единственным человеком, который мог делать то, что он делал. Если хоть один актер пропускал свою реплику или делал неверный шаг, весь эпизод надо было переснимать заново. Некоторые сцены боя приходилось повторять пятнадцать-двадцать раз.

«Ни один директор не требовал так много от исполнителя», — со всей ответственностью заявил Роберт Клауз в своей книге «Съемки фильма "Появление дракона"».

Однако Боб Уолл вспоминает по-другому:

Стены гримерных были тонкие, как бумага, и Брюс слышал, как Боб Клауз отзывался о нем, рассказывая, как это нелепо снимать фильм с актером, который даже не способен правильно говорить. Именно Клауз собственной персоной попросил Майкла Аллина сменить имя британского агента в сценарии, чтобы подставить Брюса. Клауз изменил имя персонажа на Брэйсвэйт, потому что знал, что Брюсу будет трудно повторять «Да, мистер Брэйсвэйт; нет, мистер Брэйсвэйт», — он был бы похож на утенка Дональда. Я никогда не смогу понять, как Брюс удержался от того, чтобы не набить морду Клаузу… Брюс не был полностью уверен в своих актерских способностях, но он всегда умел руководить действием — нечто такое, о чем Клауз не имел представления.

Пока Клауз доставал Брюса при поддержке Майкла Аллина, Брюс добивался, чтобы Клауза не пускали на съемочную площадку во время съемок боевых сцен. Брюс сказал, что если ему не дадут руководить постановкой, то он вообще не будет играть. Вот почему он так долго не появлялся: он отказался приходить, пока Клауз был на площадке.

Фред Вейнтрауб комментирует:

Настоящей враждебности не было, скорее было большое напряжение. Брюс так нервничал, он горел таким желанием все сделать как следует, что его напряжение передалось фильму. Он со всеми пререкался, всех натравливал друг на друга; иногда я самоустранялся, иногда вмешивался, чтобы помочь. В разное время Боб Уолл, Боб Клауз и я сам по очереди оказывали ему поддержку. Но всякий раз, когда у меня была настоящая проблема, я шел к Линде: она была единственным человеком, кто имел достаточно чувствительности, чтобы иметь дело с Брюсом. Без помощи Линды

«Появление дракона» никогда не состоялся бы.

Высокие требования к психической и нервной энергии Брюса, жара и влажность, обезвоживание, постоянная боль в спине — все это больше и больше подтачивало его внутренние ресурсы. Он страдал от обезвоживания и потери веса, достигающей критической степени. По ночам он не мог спать, даже был не способен просто отдыхать и проводил большую часть ночи, отрабатывая сцены боя и рисуя комплексные диаграммы действия. Люди, знавшие Брюса на протяжении лет, говорили, что его кожа приобрела совершенно другой оттенок и что выглядел он плохо. При всем этом на съемочной площадке Брюс отказывался от привилегии получать специальную еду и ел вместе со всей съемочной группой.

Кроме тех задач, которые надо было решать перед камерой, Брюс также должен был решать проблемы за кадром, когда у него была возможность урвать момент для передышки и чашки его любимого хризантемового чая. У Брюса были хорошие отношения с каскадерами. Они стали командой, и Брюс заслужил их уважение, точно так же, как они заслужили его.

Они тоже рисковали: в отличие от многих трюков, которые разыгрывали в Голливуде, здесь не было воздушных подушек или матрасов за кадром, чтобы обезопасить их падение. Не было фальшивого стекла и стульев из бальсового дерева. Обычно один-два каскадера ходили ушибленными. Брюс делал что мог, чтобы помочь им, и даже иногда одалживал им деньги или выбивал для них премиальные.

А еще были сотни статистов — иногда где-то триста-четыреста человек — большинство из них уличные мальчишки, такие же, каким был Брюс много лет назад. Довольно часто кто-нибудь из этих пацанов подходил к Брюсу и прямо ставил под сомнение неподдельность его игры. Обычной процедурой было трехкратное легкое постукивание по чьей-то ноге спереди — намек на прозвище, которое дали Брюсу каскадеры («Брюс-три-ноги» или «Брюс-три-удара»), потому что он мог очень быстро произвести три последовательных удара.

В большинстве случаев Брюс все это игнорировал. Он прекрасно понимал, что этим ребятам нечего ждать от будущего и потому они пытались урвать минуту славы. Им могло посчастливиться сделать хороший удар — и тогда кто знает, какие перспективы раскроются перед тем, кто «побил Брюса Ли»? Сам Брюс никогда не затевал таких драк, но, если нападающий настаивал или подзадоривал его, он, как правило, спрашивал, что тот знает о бое, предвкушая ответ: «Столько, сколько мне нужно».

Именно в таких коротких стычках можно было стать свидетелем огромной разницы между киношным боевым стилем Брюса Ли и его настоящим методом. В стиле для кино использовалось множество театральных, крученых и «летящих» ударов из кунг-фу Северного Шаолиня (которые первоначально были предназначены для того, чтобы выбить из седла тех, кто атаковал сидя на лошади). Но когда Брюс Ли дрался по-настоящему, здесь не было фантастических движений и диких звуков: только простые, точные и эффективные удары при полном отсутствии какого-либо выражения на лице, за исключением его глаз — прямой, неистовый взгляд, который он сам называл «контролируемой жестокостью». Он делал как раз столько, сколько было необходимо, чтобы дать понять мальчишке, что игра закончилась.

Во время съемок «Появление дракона» оператор Генри Вонг отснял пятичасовой материал для 16-миллиметрового фильма, из которого были сделаны десятиминутные документальные кадры, используемые в рекламе фильма еще до его выхода. На некоторых из этих пленок запечатлены драки Брюса, которых нет в сценарии. Оператор отослал их «Уорнерс» вместе с остальными пленками. После завершения работы над рекламным фильмом и с одобрения киностудии нью-йоркская редакционная компания, которая этим занималась, уничтожила всю оставшуюся пленку. Никто не понимал тогда, что, возможно, они уничтожили самые лучшие кадры Брюса.

Вопреки традиционным методам производства в Гонконге, звук записывали прямо во время съемок, но было невозможно заставить сидеть тихо сотни статистов и всю съемочную бригаду, пока шли съемки. Была запланирована сцена банкета, но не было еды. Кто-то неправильно понял инструкцию, и вместо голубей привезли лягушек. Стойки, которые были здесь еще день назад, на следующий день могли исчезнуть. Осветительные системы за ночь менялись, а это значило, что нужно будет отснять все сцены заново. Статистам, пришедшим в ожидании волнующих впечатлений от работы в кинобизнесе, приходилось сидеть часами без дела, и на следующий день они уже могли не прийти.

Роберт Клауз сообщает, что, когда Джил Хаббс прибыл на киностудии «Голден Харвест», он обнаружил, что большинство камер находилось в плохом состоянии и нуждалось в ремонте, к тому же не было объективов, которые были ему нужны. Хаббс взял инициативу на себя и нанял оборудование у другого поставщика, чем привел в замешательство продюсеров и «Голден Харвест», которым были предоставлены дополнительные средства. При всем этом картину в целом снимали, используя только две кинокамеры и три объектива. Второй оператор, Чарльз Лоу, столкнулся с подобной проблемой с осветительным оборудованием, которое было сплошь покрыто ржавчиной и годилось, по его словам, разве только для последних гастролей в Индии.

В довершение ко всем этим сложностям, в подаче электричества присутствовали заметные колебания напряжения. Киностудии «Голден Харвест» первоначально были текстильной фабрикой, и пленки, отснятые в течение дня, обычно покрывались маленькими белыми пятнышками. Пока борцы сумо поедали свои тонны пищи, вдруг откуда-то летели перья, потому что какая-нибудь экзотическая птица падала со своего насеста, полузажаренная под излучением дуговых ламп. Каждое утро студию звукозаписи нужно было освобождать от собак и бомжей, которые спали здесь ночью на кушетках или на полу. Сотни статистов, которым нужно было играть беспризорных пленников, были настоящими беспризорниками, набранными прямо с улиц Гонконга. Были проблемы с набором актрис на роли проституток, поэтому наняли настоящих проституток. Актриса и мастер боевых искусств Анджела Мао получала всего лишь 100 долларов за двухдневную работу, в то время как главный оператор Джил Хаббс зарабатывал только 250 долларов в неделю. Проститутки, получавшие на «Появлении дракона» 150 за день, зарабатывали больше всех, что приводило к нездоровым настроениям на съемочной площадке.

Актер Питер Арчер чуть было не утонул во время съемок сцены, когда Ли заманивает Парсонса в лодку, в которой его потом тащат на буксире на остров Хэна. В самом фильме мы только видим, как лодка быстро скользит по воде; через несколько секунд после этой сцены лодка опрокинулась, выбросив актера в бурные воды Китайского моря. Было еще несколько других несчастных случаев, два из которых достались и на долю Брюса Ли.

В начале драки с Бобом Уоллом Брюс отбрасывает его ударом ноги на ряд стульев и через шеренгу людей Хэна. Уолл хватает две бутылки (в них была вода для участников турнира), разбивает друг о друга их днища и поворачивается к Брюсу с разбитой бутылкой в каждой руке. Это был Гонконг, это были настоящие бутылки, а не липовые бутылки из сахара, которые обычно используют в подобных трюках. Пока что все шло в точности так, как репетировали, но когда Боб Уолл пошел в атаку, Брюс сделал удар ногой, а затем стремительно повернулся, чтобы нанести удар кулаком, попав рукой как раз на край разбитого стекла. Помощник директора, Чаплин Чанг, должна была немедленно отвезти Брюса в больницу, где ему наложили двенадцать швов, чтобы зашить глубокую рану на пальце. Он был не в состоянии возобновить работу в течение нескольких дней.

Каскадеры превратно истолковали происшедшее, убежденные, что это не был несчастный случай. Очень подозрительные соотечественники Брюса становились все более и более неспокойны, пока наконец не устроили собрание, на котором высказали ему свои обвинения.

Роберт Клауз пишет, что в это время ему позвонил Рэймонд Чжоу и сказал, что Брюс, чтобы сохранить лицо, собирается отомстить Уоллу — и именно директор может найти правильный выход из положения. Клауз говорит, что ему пришлось сказать Брюсу, будто Уолл был нужен для дальнейших съемок и ему необходимо было оставаться здоровым ради блага всей картины. По мнению Клауза относительно инцидента, Брюс намеревался «убить» Боба Уолла. Однако в отчете о драматическом вмешательстве Клауза очень чувствуется причудливый и драматический вымысел.

Боб Уолл теперь является состоятельным брокером и предпринимателем в Тарзании, Калифорния. Сидя за рабочим столом в своем «викторианском» фешенебельном офисе, он вспоминает: «То, что говорит Клауз, не лезет ни в какие ворота. Мы уже отсняли эту сцену семь раз еще до происшествия. И кроме того, я разбивал настоящие бутылки и должен был затем свалиться на землю, как зарезанный бык, не имея возможности посмотреть вниз и увидеть, куда упало стекло».

Уолл выскакивает из-за стола, чтобы показать, как была поставлена сцена драки. Он должен был сделать выпад разбитой бутылкой в грудь Брюса; Брюсу нужно было блокировать его ударом ноги в предплечье, а затем быстро повернуться, чтобы сделать закрученный удар назад. На восьмой пробе первый удар Брюса прошел немного выше, поэтому он не оттолкнул руку Уолла достаточно далеко, и, когда он поворачивался, то сделал не совсем четкий удар, и в результате напоролся рукой на стекло.

«Я позвонил Брюсу домой, — продолжил Уолл, — и спросил его, слышал ли он сплетни: он сказал, что слышал. Я спросил, хотел ли он убить меня, он ответил, что никогда не говорил ничего подобного. Мы никогда не могли доказать это, но были уверены, что Клауз состряпал всю историю и распространил эти слухи. Конечно же, Брюс порезался, но это был несчастный случай. Если бы Брюс хотел убить меня, у него было несколько возможностей. Мы повторяли эту сцену раз десять — все, что ему требовалось сделать, это ударить меня немного выше или ниже, чем он это делал».

Однако на одной из таких проб Брюс ударил Уолла так сильно, что статист, который должен был ловить его, получил перелом руки от толчка. «Брюс знал, что я ценю хороший кадр, — говорит Уолл. — Ему нужны были эмоциональное удовлетворение и мощные, неподдельные реакции». Уолл сделал несколько хороших кадров и явился покрытым красными рубцами, что принесло хоть какое-то удовлетворение недовольным каскадерам.

Второй «несчастный случай» произошел во время съемок сцены, в которой Брюс Ли возвращается в подземные пещеры, на сей раз охраняемые коброй. Перед каждой пробой Брюс должен был легонько бить кобру по носу несколько раз, чтобы капюшон вокруг ее головы раскрылся и она наконец нанесла ответный удар. К счастью, кобру предварительно лишили всего ее яда, но после этой операции Брюс оказывался раненным и немного не в духе. «Брюс уже ударил змею девять раз, прежде чем она ударила его», — добавляет Боб Уолл.

Брюс Ли и Боб Уолл оба были высококлассными мастерами боевых искусств. Тот факт, что между ними произошел только один инцидент во время совместной работы, указывает отнюдь не на несовершенство их умения, а на феноменальный уровень контроля, на котором работали Брюс и его «противники». Если что-нибудь шло не так в одном из боевых эпизодов, Брюс обычно брал ответственность на себя и говорил, что ему нужно просмотреть отснятый материал, чтобы увидеть, что было сделано неправильно.

Редактор фильма, Курт Херслер, имел прекрасную возможность изучить Брюса, останавливая фильм, замедляя его, прокручивая вперед и назад, точно так же, как делал сам Брюс, изучая движения чемпионов по боксу. Просматривая ничью Брюса и подлого Охарры, он с удивлением увидел (а точнее не увидел) «неоттелеграфированный» выпад, который сделал Брюс, тренируя удар руки, — когда его кулак выстрелил без предупреждения.

Роберт Клауз писал: «Меня неоднократно спрашивали, действительно ли Брюс был таким проворным, как утверждали. Все, что я могу сказать, это что у него самые быстрые рефлексы, какие я когда-либо видел. В одном из кадров у Брюса была ничья с Бобом Уоллом. Чтобы увидеть, как его рука делает выпад и ударяет Боба, мы должны были ускорить камеру до тридцати кадров (в секунду). При нормальной скорости фильма это было бы невозможно увидеть».

Даже после съемок, продолжавшихся целый день, Брюс часто снимал рубашку по пути от машины к дому и проходил через кухню в свою комнату для упражнений, чтобы поработать и поэкспериментировать. Овладев всеми боевыми техниками, Брюс теперь углубился в психологические, даже сверхъестественные методы развития своих навыков. Он поставил множество экспериментов и даже разработал свою собственную аудиосистему самогипноза.

В «Лонгсгрите» героя Брюса спрашивают: «От твоей мысли до твоего кулака — сколько проходит времени?» Он хотел оставить позади все физические механизмы боя, чтобы быть способным наносить удар одним только взглядом своих глаз и своим намерением. На съемочной площадке он предлагал 100 долларов каждому, кто мог поймать его руку перед тем, как она его ударит; Джил Хаббс принял вызов. Хаббс рассказывал Роберту Клаузу: «Он смотрит тебе в глаза и контролирует тебя, так что ты знаешь, что он собирается ударить тебя, Ты готов поймать его руку. Но вдруг это случается. Он может держать над тобой контроль глазами».

Скoрее всего, настоящая сила видения Брюса, его общий уровень внимания были развиты намного больше, чем у других людей. Он мог просто удерживать свое внимание сфокусированным и инстинктивно совершить толчок в тот момент, когда чувствовал колебание концентрации своего «противника».

Легенды рассказывают, что, когда встречаются два великих мастера боевых искусств, они часто вообще не сражаются, а стоят друг напротив друга и смотрят друг другу в глаза. Через несколько минут один из них отступает, признавая, что его дух не был так же силен, как дух его противника.

Последние сцены «Появления дракона» снимались поспешно, в то время как декорации подземной тюрьмы ломались и падали вокруг них. Сцену боя в подземной тюрьме можно поставить в один ряд с самыми потрясающими эпизодами в фильме. Нейтрализуя охранников Хэна сначала один на один, потом двоих сразу, он вскоре расправляется со все большим их числом, на этот раз используя различное оружие: шест, палки кали и нунчаку. Описать эту текучесть, этот поток было бы неблагодарным занятием. Достаточно сказать, что Брюс Ли стал практически непревзойденным в кино мастером боевых искусств.

«В конце концов, все это того стоило, — писал Роберт Клауз. — Вам не удалось бы воспроизвести эту восточную атмосферу в Голливуде даже за миллион долларов. Виды и звуки — даже запахи — все создавало ощущение яркой реальности у всех, кто принимал участие в работе, и я был убежден, что это качество сохранится и на экране».

Атмосфера подземной тюрьмы Хэна не могла не быть вполне реалистичной — ведь здесь часами держали бродяг и проституток в закрытом помещении без всякой вентиляции и кондиционеров!

Пока съемки фильма продолжались, какие-то из бумажно-проволочных декораций буквально распались на куски во время проб, и все старались быть осторожными и не задевать стены во время кулачных сцен. Когда бой на турнирном поле достиг критической массы, отрепетированная стычка быстро превратилась в стихийную драку между соперничающими «кланами» Триад, которые воспользовались возможностью свести старые счеты. Бой продолжался еще долго после того, как камеры прекратили съемку.

В последние две недели Брюс Ли оставался вместе с директором, пока они снимали сцену боя между Ли и Хэном в зеркальном лабиринте. Этого эпизода не было в оригинальном сценарии (который заканчивался тем, что Хэн напарывается на свою металлическую руку), его сымпровизировали. В разное время почти никто, кроме Брюса Ли, не верил в эту идею.

В центре помещения, обрамленного зеркалами, поставили ящик в шесть квадратных футов, отделанный зеркальным стеклом. С любого места в помещении было видно множество отражений. Напротив одной стены были построены три зеркальные будки, которые разбивали изображения. Камера была скрыта под защитным стеклом.

Когда эпизод отсняли, Ши Кьен вынужден был закричать:

«Спокойно, сынок, это всего лишь фильм!» Актер (сыгравший злодея в фильмах Мастера Квана, которые Брюс смотрел еще мальчиком) был ветераном приблизительно 800 фильмов о боевых искусствах и провел более пятидесяти лет в ежедневных тренировках кунг-фу. Теперь, когда ему перевалило за шестой десяток, Ши Кьен выглядел гораздо моложе своих лет.

Эпизода в Шаолиньском монастыре, в котором Ли учит молодого монаха, как совершать удар с чувством и не думая, не было в первоначальном сценарии, его добавили по настоянию Брюса. Но то, что не вошло в «Появление дракона», тоже имеет большое значение. Дискуссия Ли с настоятелем монастыря была намного длиннее, чем впоследствии, когда весь диалог урезали.

Ли отдает дань уважения своему учителю, главный монах замечает, что умение Ли вышло далеко за пределы простой техники и теперь является духовным инсайтом. Монах задает Ли тот же вопрос, который тот уже задавал молодому монаху, — какие чувства он испытывал во время боя непосредственно по отношению к своему противнику?

Ли отвечает, что он не ощущал противника как отдельное от него существо. Это был единый флюид, спонтанное взаимодействие энергий, и поэтому «когда противник расширяет свое пространство, я сжимаю свое, а когда он сжимает, я расширяю.

И если есть возможность, я не делаю удар — «оно» само совершает удар».

Джо Хаймс однажды спросил Брюса Ли: «Что, если кто-нибудь нападет на тебя и всерьез захочет убить? Что тогда?»

Брюс ответил: «Вероятно, я причинил бы ему вред. Если бы я это сделал и меня судили, я бы не признавал себя виновным — если бы я этого не сделал, «оно» сделало бы».

Сначала Хаймс не понял. Брюс объяснил подробнее: «Я бросаю мяч — и ты ловишь его. Ты входишь в темную комнату — и бессознательно поворачиваешься на вспышку света. Ребенок выбегает впереди твоей машины — и ты жмешь на тормоза. Ты не думаешь о таких вещах, «это» просто случается. Если кто-то попытается ударить меня, я не буду думать об «этом».

«Это» просто случится. Я сделаю все, что необходимо будет сделать, не думая об этом сознательно».

Предчувствуя, что «Появление дракона» будет его самым большим фильмом на тот момент, Брюс заказал себе золотой «роллс-ройс». Теперь он начал думать о том, чтобы возвратиться в Калифорнию, говоря, что скоро будет приезжать в Гонконг только по случаю съемок какого-либо фильма.