САМОВОЛКА

САМОВОЛКА

Утром прапорщик Касьянов, прихватив две красные повязки с надписью «Патруль» и по пути взяв с собой меня, поскольку я первый попался ему на глаза, подошел к дежурному по роте сержанту и предупредил, чтобы нас не искали:

— Я с Бояркиным пошел в патруль. Вернемся к обеду.

В патруле я еще ни разу не был и такому повороту дел сильно обрадовался. В патруль ходить — это совсем не то что на турнике и брусьях потеть. Но только мы вышли из расположения роты, даже не успели дойти до ворот КПП, как Касьянов снял с руки свою повязку и отдал ее мне:

— Вот что… У меня в городе дела, так что я пошел. А ты, давай, здесь где-нибудь схоронись, чтоб тебя никто не видел. Понимаешь?.. Вот. Ну, к обеду придешь.

Я с досадой смотрел на уходящего Касьянова и думал:

— Ни хрена себе! Да где же я спрячусь? Увидят, спросят: — Сачкуешь? — обязательно вломят. А вот этого мне совсем не надо! Дураком буду, если не воспользуюсь таким случаем. Надо сматываться — хоть отдохну денек!

Где находятся слабые места в ограждении части, всему личному составу было хорошо известно. Я перемахнул через забор и зашагал по направлению к жилому массиву. Первым делом завернул в булочную, купил там батон-плетенку и вошел в подъезд соседней пятиэтажки. Устроившись на подоконнике третьего этажа, я с тоской смотрел в окно и жевал булку. Там на улице представлялась удивительная картина: выдался замечательный солнечный день, неспешно прогуливали своих детей молодые мамы, бегали и весело кричали мальчишки и девчонки, по своим делам проходили прохожие. Как это здорово — быть свободным! Идешь, куда хочешь, делаешь — что пожелаешь. Ни у кого рядом не стоит сержант и не командует. Ведь даже не понимают — какие они счастливые!

Иногда раздавалось клацанье замка и, искоса бросив на меня безразличный взгляд, мимо проходил редкий жилец. Довольно быстро с батоном было покончено, и я вновь отправился в булочную и купил там еще два. Обед решил пропустить — уж больно рискованно — могут припахать, а так хочется остаться наедине со своими мыслями.

Весь день, чтоб не попасться настоящему патрулю, я проторчал в подъезде. Вернулся в часть только к ужину. Это был единственный «самоход» за всю службу, который, как показали дальнейшие события, заменил собой и все увольнительные, и отпуск.