Глава шестая ХРАМ ОДИНОЧЕСТВА

«Храм одиночества» — так называлась статья, описывавшая поездку Дианы к мавзолею Тадж-Махал. Принцесса села в одиночестве на ту же скамейку, где 12 лет назад сидел Чарльз и загадывал желание: побывать здесь вместе с женой. Однако в тот момент, когда Диана осматривала мавзолей, принц произносил речь перед бизнесменами. Он не присоединился к жене, но сказал, что «принял дурацкое решение», «более мудрый принц выбрал бы поездку в Тадж-Махал, и я думаю, большинство самых великих представителей прессы считают, я должен быть там, а не делать из себя еще большего дурака здесь». А ведь именно в Индии Чарльз принял решение жениться на Диане, но что-то окончательно разладилось, и Диана сидела одна, хрупкой фигуркой на фоне огромного мавзолея, а ее муж грустно пытался шутить, смотрясь не менее одиноко посреди толпы.

Правда, объяснение лежало на поверхности: Чарльз планировал визит в Индию более года назад и предпочтение отдавал официальным встречам, так как достопримечательности уже видел. Он не мог предугадать, что ему нужно будет провести время вместе с женой, использовав хотя бы такой способ примирения, как храм Любви. Учитывая то, как развивались события дальше, понятно: он бы не сработал, но Чарльз об этом не знал и сожалел об упущенной возможности.

Кроме посещения Тадж-Махала визит Дианы в Индию ознаменовался и другой, куда более значительной поездкой. Чарльз отправился отдохнуть в Непал, а Диана поехала в Калькутту, где посетила богоугодные заведения матери Терезы: приют для брошенных детей, лепрозорий и хоспис. В лепрозории Диана дотрагивалась до больных, и врач, восхищенный ее мужеством, сказал: «Вы очень многое делаете для нас, показывая людям, что можно дотрагиваться до больных проказой и не заражаться». «К тому моменту, когда Диана достигла хосписа, в один из самых жарких дней ее поездки, ее розовое хлопковое платье все промокло от пота». Внутри хосписа она увидела ряды раскладушек, на которых лежали сотни больных и умирающих. «Это так печально», — беспрерывно повторяла принцесса, пожимая слабые руки пациентов. Для них она была богиней, чудом: высокая, светловолосая женщина в розовом платье выделялась ярким пятном посреди бедности, болезней, посреди истощенных, умирающих людей. Она дала им то, чего никогда толком не умела достичь сама: сделала их счастливыми, пусть и в последние дни жизни.

* * *

Катастрофа грянула в марте. Сразу три события пошатнули и без того нестабильный мир Дианы. Во-первых, начались публикации отрывков из книги Мортона. Диана поняла, что совершила огромную ошибку, решившись на откровенность, которая будет ей слишком дорого стоить. В то время различным людям принцесса признавалась: «Вы не представляете, что я сделала», «Я совершила такое, о чем буду жалеть всю жизнь», «…это была самая большая глупость в моей жизни, которая породит массу проблем. Мне бы хотелось прокрутить пленку назад». И это было только начало — публикация книги вызвала целую лавину событий, которые и привели Диану к печальному финалу.

Во-вторых, 19 марта объявили о расставании Сары и принца Эндрю. Сара, безусловно, вела себя куда более раскрепощенно и развязно, чем Диана. Диана прилюдно практически ничего плохого и не делала, свои скандалы и истерики она закатывала за закрытыми дверями. Даже ее романы удавалось до поры до времени прятать от посторонних глаз. Сара, напротив, выставляла напоказ всё: фотографии с любовниками и фото топлес, открыто уезжала отдыхать с очередным мужчиной и т. д. и т. п. Объявление о разводе Сары немного отрезвило Диану. А Сара, полагавшая, что подруга ее поддержит и, может быть, тоже мгновенно подаст на развод, посчитала Диану предательницей. «Посмотрев, что сразу же после объявления развода четы герцогов Йоркских Сара была вычеркнута из списков приближенных к семье лиц и осталась… с одними долгами, Диана, скорее всего, и вовсе расхотела проявлять инициативу». Потом она будет отстаивать свои права и добьется куда большего от королевской семьи, чем Сара (впрочем, затем будет рубить и этот сук, на котором с таким трудом уселась).

Третьим событием марта стала смерть отца. Для Дианы это был удар вдвойне, так как она не смогла находиться рядом с ним: навестив Джонни 25 марта, она улетела с Чарльзом и детьми в Австрию кататься на лыжах. А уже 29 марта пришло известие о смерти. Дианы, которая так заботилась о больных всего мира, у постели собственного отца в тот момент не оказалось. Ее оправдывают: мол, лег Джонни в больницу «всего-навсего» с воспалением легких, а умер совсем неожиданно от сердечного приступа. Осуждать принцессу никто и не собирался. Просто, как часто случалось у Дианы, она хорошо сочувствовала посторонним людям, не замечая происходившего с ее близкими.

В обратный путь в Лондон Диана принципиально собралась лететь одна. «В таком горе она не хотела снова демонстрировать журналистам счастливую семью». Чарльз настаивал на совместном перелете. В итоге Диане позвонила королева, и принцесса уступила. Конечно, от нее никто не требовал улыбаться и изображать счастье. Диане ничего не стоило просто сойти с трапа с мужем, тем более что до этого она поехала с ним отдыхать в горы — тут уж в радости и в горе… Но, как обычно, Диане хотелось показать максимальное страдание, пусть и непроизвольно. К тому же в данном случае она действительно сильно переживала. Обе стороны преследовали собственные цели. Королевский дом из последних сил пытался сохранить лицо, подставляя под обрушивающееся здание кирпичики, не способные удержать его от падения…

Похороны состоялись 1 апреля в Олторпе. «Церемония проходила в семейной церкви в Грейт-Брингтоне. Чарльз прилетел на вертолете, чтобы прибыть в церковь вместе с женой, как и подобает хорошему супругу (после приезда из Австрии они тут же разъехались в разные стороны: Диана осталась в Лондоне в Кенсингтонском дворце, а Чарльз отправился в Хайгроув. — В. Б.). Сразу же после поминальной трапезы он уехал в Лондон». На похоронах Диана помирилась не с мужем, а с мачехой: она взяла ее под руку, и дамы вместе вышли из церкви. Мать Дианы в Олторпе не присутствовала. Надо отметить, что Диана была очень привязана к отцу, недаром она так ревновала его к Рейн. Однако после ее свадьбы (да и ранее) виделись они с Джонни крайне редко. Как-то он спросил дочку, что ей привести в подарок. Диана ответила: «Мне не нужны подарки. Мне просто хочется, чтобы ты был здесь, рядом со мной». Отцу непросто было выполнить просьбу дочери: чувствовал он себя по-прежнему неважно и большую часть времени проводил с Рейн, которая за ним преданно ухаживала. По сути, и окончательного примирения с мачехой не случилось. Взяв ее под руку в церкви, Диана очень быстро переменилась: из Олторпа, как мы помним, Рейн выставили без обиняков и экивоков…

* * *

В мае Диана с официальным визитом отправилась в Египет. Полетела одна — Чарльз намеревался принять участие в раскопках в Турции. Принц серьезно увлекался археологией и старался не упускать возможности расширить свои познания в данной области. Скорее всего, и желания особенного ехать с женой у него уже не было. Диана остановилась в британском посольстве, где к ее услугам был небольшой бассейн. Принцесса не разлюбила плавать — в школьные годы она завоевывала медали в соревнованиях и по прыжкам в воду, и по плаванию. С утра она буквально в несколько гребков пересекала бассейн в строгом закрытом купальнике. Потом начинались мероприятия.

Визит Дианы всколыхнул волну интереса к Египту: «Приезжие захотели сфотографироваться перед всемирно знаменитыми пирамидами и сфинксом, и Гиза быстро стала популярнейшим туристическим местом» (Диана фотографировалась на фоне достопримечательностей и таким образом прорекламировала их на весь мир). Во время пятидневного визита Диану сопровождала жена президента Мубарака, с которой они явно нашли общий язык. А в один из дней у принцессы состоялась встреча и с самим президентом. Диана говорила мало — в основном слушала. Было заметно, насколько хорошо она вписывалась в культуру Востока: просто, но элегантно одета, вела себя скромно, но с достоинством.

Диана посетила школу для слепых, где дети для нее пели песни и играли на различных инструментах. Патроном школы являлась жена президента. Принцесса посетила и благотворительный центр для матерей и детей, а также центр реабилитации. Везде она обнимала и целовала ребятишек, беседовала с персоналом, распространяя вокруг себя позитивную энергетику, которая, кажется, была способна излечивать и вселять веру в себя…

«Sunday Times» писала: «Требуется недюжинная уверенность в себе, чтобы после только что появившихся известий о ее браке войти в комнату, где собралась целая толпа репортеров таблоидов. Преображение Дианы просто невероятно! Она никогда не была блестящей интеллектуалкой, но это очень умная, резкая женщина, обладающая немыслимо сильным характером». В действительности Диана всегда была клубком противоречий, еще с детства. Журналисты видели лишь волны на поверхности океана, которые то бушевали, то успокаивались. Все, что творилось в глубине, оставалось невидимым глазу: доброта и открытость на поверхности — злопамятность и проявления жестокости в глубине; скромность и застенчивость наверху — откровенность, склонность к душевному стриптизу (причем не с близкими, а с посторонними людьми) внизу. Журналисты опять заметили то, что Диана для них выложила в Египте на поверхности. Ее никак нельзя было назвать человеком, обладавшим «немыслимо сильным характером». В Египте она оставалась такой же грустной, как и в Индии, также мало разговаривала. Однако Диана сумела обратить внимание на другую сторону своего характера, так как провела визит в одиночку, что, конечно, делало ей честь. В сложившейся ситуации Диане было даже проще без Чарльза — слишком уж накалились отношения.

* * *

7 июня началась эпопея, связанная с запланированным на середину месяца выходом книги Мортона. Если доселе происходившее представляло собой серию незначительных, хотя и громких взрывов, то теперь взрываться начали настоящие бомбы. Сначала в «Sunday Times» опубликовали первую часть книги, 14 июня вышла вторая часть, а 16 июня книга поступила в продажу. Последствия это имело неоднозначные, но в целом для Дианы разрушительные. Простой народ в основной массе поддержал несчастную принцессу, с которой, по ее словам, так жестоко обращаются во дворце. Она снискала симпатии, потому что несчастна, и превратилась обратно в Золушку — мыльная опера продолжалась. «Ей умело удалось представить себя невинной жертвой, принесенной на алтарь династии, и образ получился довольно убедительным».

Нашлись и другие сторонники Дианы: те политические силы, как внутри страны, так и за рубежом, которые были заинтересованы в расшатывании устоев монархии. В частности, у Дианы с грандиозным успехом прошел визит в Ирландию, в Белфаст, куда она направилась в конце июня. Ажиотаж по поводу выхода книги тогда был в самом разгаре. Приехать в район, где безраздельно правила Ирландская народно-освободительная армия, было равносильно совершению подвига на поле сражения.

«Мы хотим Ди!» — написали на плакатах ирландцы, коих собралось 20 тысяч человек, чтобы поприветствовать принцессу. «В тот день визит Дианы бросил вызов ИРА. И она была вознаграждена тем, что в Белфасте собралось 20 тысяч человек — самое большое количество людей, собиравшихся по поводу визита члена королевской семьи, за многие годы». Диана прибыла на открытие обновленного здания ассамблеи, ремонт которого пришлось провести из-за взрыва бомбы. «Даже самые антимонархические дублинские газеты писали о принцессе с удивительной симпатией».

По другую сторону баррикад находилась королевская семья, сторонники монархии, люди, дружески настроенные по отношению к принцу (а таковых было немало, вопреки установившемуся противоположному мнению). Популярность среди народа, броские заголовки в газетах, прочно установившийся звездный статус — хорошо, но это не более чем красивая картинка, и данный факт Диана осознала в тот момент очень четко. Репортеры продолжали ее использовать, а она вдруг поняла, что разрушила то, чем, оказывается, дорожила: отношения с семьей, причем не только с королевской.

Поведение Дианы никогда не поддавалось логическому объяснению. Накануне своего 32-летия она повела себя как нашкодивший школьник, родителей которого вызывают к директору. Доселе он смело бил стекла и обижал одноклассников, а застуканный на месте преступления, валит все на друзей и на неожиданно упавший с неба в окно мяч. Диане несколько раз тогда задавали вопрос, принимала ли она участие в подготовке книги, но она все со слезами отрицала. «Сначала была сделана попытка представить статьи как чисто журналистские инсинуации. Муж Джейн, сестры Дианы, всегда симпатизировавший родственнице, встал на ее защиту. Феллоуз несколько раз спрашивал у Дианы, участвует ли она в проекте Мортона, и та каждый раз категорически это отрицала. Разумеется, Роберт ей поверил. Он очень нежно относился к сестре своей жены, которую знал с детства. Будучи честным человеком твердых христианских принципов, он даже представить не мог, что Диана ему лжет».

Последствием душевной доброты Феллоуза стало его заявление в Комиссию по жалобам на прессу, в котором он горячо доказывал, что Диана не имеет отношения к публикации. Но в этот момент в истории появились другие персонажи, не пожелавшие мириться с создавшейся ситуацией, а именно друзья Дианы, принимавшие участие в составлении книги. Их «обвинили в предательстве — якобы они сознательно открыли секреты Дианы журналистам». Муж Кэролайн Бартоломью решительно встал на защиту доброго имени своей жены. Он представил неоспоримые доказательства того, что Диана поддерживала Кэролайн. Нашлись и другие люди, подтверждавшие, что «Диана сама позволила своим друзьям сотрудничать с Мортоном». В результате всех этих действий Феллоузу пришлось принести извинения и даже подать в отставку. Королева отставку не приняла, понимая, кто на самом деле виновен в данной ситуации. Но отношения с сестрой и ее мужем у Дианы были испорчены навсегда.

Тем не менее Диана продолжала отрицать свое участие в создании книги. «Она отрицала даже факт своего общения с автором. Но никто ей уже не верил». Несмотря на подобное поведение, Диану, в отличие от Сары, не отвергли и были готовы простить. Все-таки Сара изменяла тихоне-мужу направо и налево и делала это открыто. Она демонстративно бросила мужа, который просто ей надоел. На Диану сердились, но продолжали в ней видеть невинное дитя, которое само не ведает, что творит. В свою очередь, друзья принца вообще видели в нем чуть ли не святого и обратились к королеве и герцогу, рассказав, как стоически выдерживал Чарльз перипетии этого брака. Королева теоретически уже была готова к разводу, но когда она встретилась с Чарльзом и Дианой, эта идея не нашла своего развития. «Диана никогда не собиралась разводиться» — скорее всего, ближайшее окружение пары в данном случае совершенно право.

Диана признавалась: «Все мы далеки от совершенства, но я и в самом деле сделала глупость: я позволила написать книгу. Я думала, что это удачная идея, поступок, который сможет освежить атмосферу, но только теперь я понимаю, насколько наивной была эта затея и сколько проблем она принесет. Если бы я только могла, не думая, отмотала бы этот отрывок своей жизни назад. Это самый безрассудный и бессмысленный поступок, который я когда-либо совершала».

Если бы дело ограничилось только выходом книги, то худо или бедно, но ситуация как-то бы выровнялась и приняла нейтральную окраску. Однако судьба решила ничего не оставлять недосказанным: признаваться так признаваться. 25 августа была обнародована запись телефонного разговора между Дианой и Джеймсом Гилби, сделанная 31 декабря 1989 года. Диана разговаривала из Сандрингема, где проводила рождественские каникулы с королевской семьей. Гилби говорил со своего мобильного телефона — он ехал в машине в графстве Оксфордшир. Те, кто пытался вникнуть в суть разговора, поняли, что газета соединила вместе две беседы. Одна происходила в восемь вечера, вторая — в одиннадцать. Беседы длились долго, и друзья успели поболтать о многом. Гилби, в частности, спрашивал Диану о том, что еще плохого у нее случилось. Диана отвечала, что ей было плохо за ланчем и она чуть не разрыдалась. «После всего, что я сделала для этой… семейки». В расшифровке на русском языке «семейку» обычно называют «чертовой» или «проклятой», но пусть читатель поставит на место многоточия нецензурное слово — тогда перевод окажется куда ближе к оригиналу.

Надо сказать, что Гилби мудро пытался перевести разговор на другую тему. Например, начал говорить о лондонской подруге Дианы, Маре, владелице ресторана. Он в принципе был немногословен и старался успокоить подругу бессмысленными фразами. Диану он называл «дорогая» или squidgy. Последнее означает «мягкий, легко ранимый». После публикацию записанного разговора так и назвали «Squidgygate» — скандал Скуиджи, в «честь» ласкового прозвища, которое дал Гилби Диане. Далее Гилби просил Диану поцеловать его и сам чмокал в трубку, а она возвращала поцелуй. Гилби признавался, что очень хотел иметь возможность говорить с Дианой каждое мгновение, а она отвечала: «Это абсолютно взаимно». Также Диана упоминала королеву-мать, которая «…всегда смотрит на меня… не с ненавистью, а со смесью интереса и жалости. Когда я поднимаю глаза, она отводит взгляд и улыбается». Гилби призывал Диану постоять за себя и однажды спросить королеву-мать, что означает ее взгляд, и «…ты способна на это, — продолжал он, используя еще одно прозвище, — командирша». Гилби, зная Диану с давних времен, прекрасно был осведомлен о ее способностях действовать резко и прямолинейно.

В разговоре Гилби упоминал и Сару, предупреждая Диану быть начеку — тогда еще Сара пыталась из Дианы сделать свою сторонницу, но Гилби призывал подругу ей не доверять. Сару он называл «хромой уткой» — человеком, потерявшим доверие, неудачником. Далее Гилби говорил, что страдает из-за огромного количества фотографий улыбающейся Дианы с Чарльзом, и признавался, что ревнует. «Ты чувствуешь камеру на расстоянии в тысячу ярдов, и тут же улыбка появляется на твоем лице», — говорил он печально. В разговоре были и другие очень интересные моменты. Например, Гилби упоминал манеру Дианы беседовать: «…знаю твои „да“, „нет“, „пожалуйста“, „спасибо“, ты уставишься в пол, и будут моменты полной тишины». Кроме того, пара обсуждала будущее свидание, которое, судя по всему, происходило в доме владелицы ресторана Мары. И Диана говорила, что не хочет забеременеть. Гилби ее успокаивал — все будет в порядке. Но Диана продолжала: были случаи, когда муж считал ребенка своим, а он был рожден от другого мужчины.

Также в разговоре упоминались проблемы Дианы с питанием. Она, попросив Гилби подождать минутку, заказала на восемь вечера салат, а Гилби после спрашивал, сколько она весит. Диана отвечала, что ее размер девять с половиной, что для ее роста маловато, но не критично — к концу 1989 года она и правда выглядела более здоровой, чем раньше. И еще — Гилби признавался Диане в любви. «О, Скуиджи! Я люблю тебя!» — повторял он трижды. Касаемо их свиданий Диана призналась, как ей удалось скрыться из дома: она говорила, что идет на сеанс массажа. Тут же она сделала еще одно признание по поводу Джеймса Хьюитта: «Я одела его с ног до головы… за свой счет».

Газета «Sun» опубликовала текст беседы, из которой сам собой напрашивался вывод о близкой связи между Дианой и Гилби. Кроме того, за 36 пенсов в минуту желающие имели возможность послушать эту запись, позвонив по специальному номеру. Впрочем, кое-что из нее было вырезано — самые интимные моменты, которые все же посчитали нужным убрать. Теперь связь Чарльза с Камиллой, обнародованная в книге Мортона, вполне могла соперничать с любовным «приключением» Дианы.

* * *

Страсти накалялись. Накануне визита в Южную Корею Диана категорически отказалась сопровождать туда Чарльза: лучшая защита — нападение, и Диана продолжала с упоением играть роль жертвы, хотя уже становилось понятно, что жертв как минимум две. Кое-как Диану уговорили ехать, но во время поездки она даже не делала попытки скрыть свое плохое настроение. Когда Чарльз произносил речь, принцесса закатывала глаза к потолку («как мне все это надоело!») и напускала на себя скучающий вид. За столом на приеме ей великолепно удавалась роль страдалицы: она продолжала закатывать глаза к потолку, не притрагивалась к еде и кривила рот в подобии улыбки, когда к ней обращались.

Пресс-секретарь королевской четы Дики Арбитер считал, что поездка в Южную Корею четко показала всем, что браку Чарльза и Дианы настал конец. «Принц и принцесса олицетворяли собой мрачность и угрюмость, она была бледна и измучена, он — суровый и унылый. Оба были так враждебно настроены, что, казалось, могли убить друг друга одним только взглядом. Репортер спросил, как принц и принцесса справляются со всем этим. Личный секретарь ответил уклончиво: „У всех семей бывают проблемы“. Это была попытка уйти от прямого ответа, но он таким образом дал понять, что слухи, которые мы старались подавить в последние месяцы, имеют под собой почву».

Может возникнуть закономерный вопрос: а зачем вообще было заставлять Диану ехать? Но люди и в обыденной жизни часто считают неловким прибывать в гости без второй половины, если приглашали обоих, тем более заранее. Чарльз и его окружение видели свою святую обязанность в соблюдении протокола. Так принца воспитали, и он иного пути для себя не видел. Чарльз признавал, что раздавлен поведением жены, что она ему больше не друг, и «страшно хотел отменить все мероприятия», но чувство долга перед семьей и перед народом брало верх. У Дианы же понятие долга отсутствовало как таковое. Она предпочитала вести себя, как ее душе угодно. За годы брака Диана привыкла к соблюдению каких-то норм и правил, однако в кризисные моменты она не считала нужным пытаться хотя бы на лице изображать интерес к происходящему. Так было всегда: закатывать глаза к потолку и откровенно скучать Диану отучить было невозможно. В последние годы ситуацию спасала лишь программа мероприятий, составленная «по интересам».

До финала оставался один шаг, и этот шаг Диана сделала решительно, не споткнувшись. 13 ноября она с триумфом «въехала» в Париж. Принцесса бодро сбежала по трапу самолета (даже слишком бодро) и крепко пожала руки встречающим ее лицам. Она была напряженной и выглядела очень по-деловому в элегантном «офисном» костюме. Президент Миттеран сказал, что встретится с Дианой, «если у него будет свободное время», — визит носил неофициальный характер. Начиная с этой поездки, у Чарльза и Дианы будут собственные, отдельные графики мероприятий. Визит в Южную Корею стал последним совместным вояжем пары. Французы тепло приветствовали одинокую принцессу: феминистские настроения сильны в этой стране. Люди считали Диану настоящей героиней, раскрывшей наконец-то грязные тайны королевского двора. Никому и в голову не приходило вникнуть в суть признаний, выплеснувшихся на страницы книги Мортона. Но Диана, продолжавшая отрицать свое участие в написании «своей истинной истории», уже видела, к каким необратимым последствиям привел ее необдуманный поступок. Париж ликовал, а героиня мыльной оперы явно чувствовала себя не в своей тарелке…

* * *

Вернувшись из Франции, Диана продолжала эскалацию конфликта. На 20 ноября была запланирована ежегодная охота в Хайгроуве, на которую приглашался узкий круг друзей Чарльза с детьми. На три дня планировались прогулки, охота, пикники. Но Диана ехать отказалась, заявив, что сыновья тоже не приедут. «Учитывая ту ситуацию, которая сложилась между нами, я не уверена в том, что хочу общаться с вашими друзьями, — писала Диана в письме мужу. — И еще меньше мне хочется, чтобы мальчики общались с вашими друзьями…» Для Чарльза подобное поведение принцессы стало последней каплей. Он никак не мог взять в голову, почему после стольких лет совместной жизни Диана вдруг заупрямилась и начала рушить и так шаткие основы их брака. Поведение принцессы предсказуемо: она всегда не любила друзей принца, и они ей отвечали взаимностью. К тому же некоторые из них покрывали связь Чарльза с Камиллой. Однако ситуация не была такой уж критичной: Диана с удовольствием общалась с друзьями принца во время совместного отдыха и в первые годы семейной жизни спокойно их терпела. Поэтому можно понять удивление и негативную реакцию Чарльза. Воспитанный в жестких рамках дворцового этикета, он до последнего старался сохранить видимость нормальных отношений с женой.

«Я оказался совершенно неприспособленным к чудовищному человеческому интриганству и нечистоплотности», — признавался Чарльз. Вынести груз свалившихся на его голову неприятностей он не смог и 25 ноября решил просить у Дианы развода. Финалом бракоразводного процесса стал 1996 год. А пока Диана превращалась в «полуотстраненного члена королевской семьи». Переговоры шли трудно: как говорили в кулуарах дворца приближенные, «от нее можно ожидать чего угодно». Диана боролась за сохранение официального статуса, но сталкивалась с ожесточенным сопротивлением. Ей не хотели оставлять королевские самолет и поезд, сокращали программу официальных визитов, разрабатывая «облегченный» протокол. Но в итоге принцесса получила практически всё, что хотела. Даже королева посчитала нужным сохранять нейтралитет и не встала однозначно на сторону сына, оставив Диане шанс сохранить ситуацию в пределах хоть какой-то нормы.

9 декабря премьер-министр Джон Мэйджор объявил в палате общин о прекращении отношений между принцем и принцессой Уэльскими. «Восприятие Чарльза публикой не могло быть в тот момент хуже. Все чаще его рисовали как злодея, в то время как Диана, в основном благодаря книге Мортона (она по-прежнему утверждала, что не имеет с ней ничего общего), считалась жертвой». Объявление премьер-министра звучало следующим образом: «Из Букингемского дворца с прискорбием сообщают, что принц и принцесса Уэльские решили расстаться. Их королевские высочества не собираются разводиться, и их конституционное положение не изменится (этот пассаж в основном касался отвоеванного Дианой для себя статуса. — В. Б.). Решение было принято по взаимному согласию. Они будут принимать полное участие в воспитании детей. Их королевские высочества продолжат совместно в полном объеме исполнять все свои публичные обязательства, а также посещать семейные и национальные праздники».

Парламентарии пребывали в состоянии шока: ведь теоретически при таком раскладе у Дианы оставался шанс стать королевой! Она будет жить отдельно от мужа, правда, выполнять ненавистные ей обязанности на официальных мероприятиях, но по большому счету положение Дианы можно даже было назвать завидным: практически полная свобода при минимальных ограничениях. А если Чарльз станет королем, то она автоматически станет королевой-супругой — интересное положение вещей, положение, с которым Великобритания еще не сталкивалась ни разу в истории.

* * *

И на этом, в который раз в данном рассказе, можно было бы поставить точку. Относительно счастливый финал — ровно настолько, насколько в подобной ситуации реально его выписать. Но нет, впереди оставалось несколько печальных страниц повествования, которые, к сожалению, привели к трагическому концу. Если верить в страшные знамения, то таковым явился пожар в Виндзорском замке: он произошел 20 ноября — в день, когда Чарльз предложил Диане расстаться. Причиной пожара называют либо короткое замыкание, либо, что более вероятно, неосторожность рабочих, которые пролили битум на шторы, а те позже вспыхнули. Сначала существовала даже версия взрыва, но потом выяснилось, что ИРА к этому отношения не имела.