Яша

— Своего первого сына Сталин назвал в честь дедушки Яковом, который был моим товарищем. Когда я переехал в Москву, это было в 1931 году, то первый месяц жил у Яши на улице Грановского в бывшем доме Шереметева. Потом там жили Хрущев, Булганин, Молотов. Так во дворе этого дома, в левом флигеле, жила Мария Сванидзе — сестра первой жены Сталина. И вот у них Яша жил, потому что Мария была его теткой, а вообще-то она была секретаршей Енукидзе, заведующей Секретариатом ВЦИКа. Я у них прожил месяц, и мы с Яшей были неразлучны. Мы ходили с ним на соревнования по боксу, играли в бильярд в гостинице «Метрополь». Он мог всю ночь напролет играть в бильярд, был случай, когда он сутки подряд играл в доме отдыха, не выходя из него. У него какая-то особая любовь к бильярду была, очень азартный игрок был… У меня до сих пор образ Яши с электричкой ассоциируется, потому что первый раз я увидел электричку, когда познакомился с Яшей.

В общем, когда я приехал в Москву, то у меня были всего два товарища: Кутузов (его отец член ВЦИКа был, он жил как раз напротив Верховного Совета) и Яша, у которого я остановился на месяц, пока отец не приехал, он тогда в Крыму работал. И вот тогда Яша стал меня устраивать на работу: повез в Троице-Сергиев монастырь на пригородном поезде, который я увидел впервые. Он шел до Загорска, тогда так назывался Сергиев Посад. А там была электростанция, на которой товарищ Якова работал. Он меня привез туда устраивать: смотри, мол. Я посмотрел, но мне не понравилось. Пошел на курсы шоферов, окончил их и стал работать шофером. Потом мне самому пришлось учить его вождению автомобиля, как тогда говорили, практиковать ездой на машине. Отец подарил ему «эмку», они тогда только появились. И вот однажды мы собрались в Мещерино, на дачу Абеля Софроновича Енукидзе. Я сел за руль, он — рядом, и мы поехали. Когда за городом выехали на шоссе, Яша мне и говорит: «Дай-ка я сяду за руль, а ты рядом со мной и посмотришь, как я буду управлять». Я поколебался, но потом согласился. «Хорошо, — говорю, — садись, только прошу об одном: не гони». А он как сел, как нажал на газ — я так и дрожал до самой дачи!.. А когда приехали, я вылез из машины и сказал ему: «Все, Яков, я здесь остаюсь и домой пешком пойду, но за руль тебя больше не посажу!» Сколько он меня ни уговаривал, я его к машине не подпустил, сам испугался не на шутку — мало ли что могло случиться. Сами понимаете.

А человеком он был хорошим и скромным. Очень добрым. Помню, в Крыму такой случай был. Мой отец там работал директором дома отдыха в Форосе, в том самом злополучном Форосе, где Горбачев во время путча отдыхал. Там было дворцовое помещение, пристройка, отделение местного совхоза и неподалеку молочная ферма. Яша часто к нам туда приезжал и у нас практически все время находился. А там горы и скалы, понимаете ли, такие, что камень на камне висит, и такая каменоломня разрушающаяся, что вот-вот все обвалится… И вот Яша как-то ушел в эти горы на охоту. Ну мы ждем, ждем, а его все нет и нет. Переволновались, выглядываем, места себе не находим. И вдруг я вижу, он по камням карабкается. Не то идет, не то ползет. Ружье у него за плечом, а в руках собака. Я думал, собака ранена, а она, оказывается, ха-ха… устала! И он ее несет на руках! Я у него спрашиваю: «Ты сам-то не устал, еле идешь, язык высунувши?!» И вот так он собаку нес, такой доброй души человек!

Он был старше меня на семь лет. Это было в тридцать первом. Мне было тогда семнадцать, мы там вместе с девочками гуляли. Он окончил железнодорожный институт и перед войной уже заканчивал Военно-артиллерийскую академию. И были все основания, что его можно было оставить при Генеральном штабе, но он ушел на фронт в первые дни войны, в июне уже был на передовой, потом плен и смерть…