Детство и юность

В 30-х годах XIX в. в Тюмени на предприятиях купца Мясникова работал управляющим Николай Яковлевич Балакшин — дед будущего ученого. В то время по делам службы он часто бывал в Тобольске, где жили в ссылке декабристы М. А. Фонвизин, С. М. Семенов и др. С некоторыми из них Николай Яковлевич познакомился и в дальнейшем поддерживал связь. После переезда в 1839 г. в Ялуторовск он подружился с декабристами И. Д. Якушкиным, М; И. Муравьевым-Апостолом, В. К. Тизенгаузеном и др., жившими в этом городе на поселении. Знакомился с декабристами Николай Яковлевич не из простого любопытства: общаясь с ними он понял, что может многому научиться у этих особенных людей и в то же время как-то облегчить им нелегкую жизнь. Декабристы увидели в Н. Я. Балакшине умного, доброго, внимательного и деятельного человека и прониклись к нему доверием.

Позже, в 1843 г. в Ялуторовск были переведены ссыльные И. И. Пущин и Е. П. Оболенский, а в 1846 г.— Н. В. Басаргин, которые также сблизились с Н. Я. Балакшиным. Так, декабристы И. И. Пущин, И. Д. Якушкин, Е. П. Оболенский в течение года жили у него в доме, пока не подыскали подходящие квартиры. Когда у И. Д. Якушкина появилась мысль о создании школы, Н. Я. Балакшин живо откликнулся и принял активное участие в ее реализации. И так как декабристам не разрешалась какая-либо общественная деятельность, то Николай Яковлевич сам выхлопотал разрешение на постройку школы. Не мало сил он вложил и в строительство единственной в то время в Сибири школы для девочек.

Рискуя своим положением, Н. Я. Балакшин получал корреспонденцию для декабристов на свое имя, минуя официальные каналы и цензуру. Он выписывал для них также на свое имя журналы и книги как отечественных, так и зарубежных изданий. Большой и гостеприимный дом Н. Я. Балакшина стал местом, где декабристы Ялуторовска встречались, обменивались мнениями по вопросам организации образования и просвещения, оказания медицинской и юридической помощи населению, устраивали музыкальные вечера и вообще проводили досуг. Они знали, что их откровенные беседы не станет достоянием властей. На одной из таких встреч Н. В. Басаргин изложил свои взгляды на перспективы развития Сибири, которая, по его словам, «на своем огромном пространстве представляет так много разнообразного, так много любопытного, ее ожидает такая блестящая будущность, если только люди и правительство будут уметь воспользоваться дарами природы, коими она наделена, что нельзя не подумать и не пожалеть о том, что до сих пор так мало обращают на нее внимания» [55].

Между Н. Я. Балакшиным и декабристами установились теплые дружеские отношения. И. И. Пущин писал: «Одна семья, с которой я часто видаюсь, это семья Балакшина. Очень человек добрый и смышленый; приятно с ним потолковать и приятно видеть готовность его на всякую услугу; в полном смысле слова верный союзник, исполняет наши поручения, выписывает нам книги, журналы, которые иначе должны бы были с громким нашим прилагательным отправляться в Тобольск, прежде нежели к нам доходить. Все это он делает с каким-то радушием и приязнью» [67]. И. Д. Якушкин в письме от 20 сентября 1854 г., обращаясь к И. И. Пущину, просил: «Поклонись от меня доброму Николаю Яковлевичу и Ионафе Филипповне (Балакшиным. — А, Б.)» [56]. Впоследствии по возвращении из ссылки декабристы продолжали сохранять связь с сибиряками и, в частности, с семьей Н. Я. Балакшина, посылая письма, деньги на поддержание деятельности организованных ими школ.

26 октября 1844 г. в семье Николая Яковлевича Балакшина и его жены Ионафы Филипповны родился сын Александр — отец С. А. Балакшина. Когда Александр достиг школьного возраста, он стал учеником школы декабристов. В школе для девочек учились его сестры Александра и Ольга. С ранних лет общаясь с декабристами и дома, и в школе, слушая их разговоры, Александр впитывал в себя их патриотизм, заботу об общественном благе, ненависть к деспотизму и угнетению народа. Эти замечательные черты передавались в семье Балакшиных из поколения в поколение.

По окончании Ялуторовской школы Александр Балакшин поступает в Тобольскую гимназию. Проучившись в ней положенный срок, он уезжает в Казань с мечтой об университете. В 1860 г. Александр стал студентом «естественного разряда».

В университете Александр Балакшин быстро сошелся с революционно настроенными кругами молодежи. Он даже организовал подпольный революционно-демократический кружок, идейно и структурно связанный с обществом «Земля и воля». Заседания кружка проходили на квартире А. Н. Балакшина. В годы учебы Александр неоднократно участвовал в студенческих собраниях и наряду с другими участниками подвергался допросам в Университетской следственной комиссии и Совете Казанского университета. В итоге за свою революционную деятельность он был исключен из университета и сослан на родину — в Ялуторовск под надзор полиции [1 Протокол Совета Казанского университета от 21 октября 1861 г. об исключении студента Балакшина Александра из университета за революционную деятельность// ЦГА ТАССР. Ф. 977. Он. Совет. Д. 10670. Д. 534—535 об.].

В Ялуторовске Александр Балакшин совместно с политическими ссыльными вел революционную пропаганду среди рабочих Падунского завода. В этот же период он активно переписывался с поляками, сосланными в Омск. В 1863 и 1864 гг. А. Н. Балакшин дважды бежал из ссылки, но оба раза был задержан и посажен в тюрьму[2 Дело об аресте в Пермской губернии Крупского и Балакшина., имевших сообщение с политическими преступниками //ГА Омск. обл. Ф. № 3. Оп. № 13. Д. 18448. № 1064; Донесение генерал-губернатору Западной Сибири о поимке политических ссыльных Крупского и Балакшина // Там же.].

По окончании ссылки А. Н. Балакшин работал на частных предприятиях Ишима и Петропавловска (Акмолинск) (на казенную работу политических ссыльных не принимали). В 1872т. он переехал в Курганский уезд Тобольской губернии, где совместно с друзьями основал в деревне Логовушке паточный завод, опытное поле (на арендованной земле) и метеорологическую станцию. Вскоре он создает отделение Московского общества сельского хозяйства и становится его председателем.

Как честный человек А. Н. Балакшин не мог мириться с тем, что экспортеры сибирского масла, частные владельцы маслодельных заводов и торговцы, грабят и разоряют сибирских крестьян. В январе 1902 г. он подал в Министерство земледелия и государственных имуществ докладную записку с просьбой выделить необходимые денежные субсидии для развития в Сибири кооперативного маслоделия. Средства были отпущены, и А. Н. Балакшин был назначен руководителем организации по устройству кооперативных маслоделен.

Начинать работать А. Н. Балакшину было тяжело. Мешали иностранные фирмы и частные торговцы; правительственные чиновники и полицейские чины обвиняли его в противоправительственной деятельности. Правда, А. Н. Балакшин продолжал подпольную революционную работу и находился под постоянным наблюдением полиции [3 Переписка полиции по поводу революционной деятельности Балакшина / Архив Балакшиных.], которая неоднократно производила обыски как у него в доме, так и в квартирах его сыновей [4 Протоколы об обысках у А. Н. Балакшина и его сыновей в марте 1906 г. // Там же.].

И все же кооперативное маслоделие в Сибири благодаря неустанной деятельности А. Н. Балакшина развивалось успешно. В 1902—1907 гг. было организовано 273 маслодельных артелей, выпускавших первоклассную продукцию. В 1907 г., когда правительственные субсидии кончились, А. Н. Балакшин предложил объединить все организованные к тому времени артели в Курганский союз маслодельных артелей, реорганизованный позже в Сибирский союз маслодельных артелей. Вскоре этот союз, бессменным председателем которого был А. Н. Балакшин, стал одной из мощных кооперативных организаций не только в России, но во всем мире. В него входило до 2015 артелей с 600 тыс. хозяйств и с 3 млн голов скота.

Сибирский союз маслодельных артелей осуществлял производство, сбыт и экспорт большого количества сибирского масла, которое высоко ценилось как на внутреннем, так особенно на мировом рынке. Экспорт сибирского масла к 1917 г. достиг 2,4 млн пудов в год [73, с. 39]. В результате такого значительного экспорта государство получало больше золота, чем давали его все золотые прииски нашей страны вместе взятые.

Семья А. Н. Балакшина.

Слева—направо: Александр Николаевич, Сергей, Андрей и Елизавета Михайловна, 1882 г.

Однако экспорт масла за границу осложнялся для союза необходимостью реализовывать масло через иностранные фирмы, что наносило значительный ущерб артелям — производителям масла. Поэтому в 1913 г. по инициативе А. Н. Балакшина в Лондоне был организован Союз сибирских кооперативных товариществ «Юнион», основными членами которого стали Союз сибирских маслодельных артелей и английская фирма Лонсдейль. Председателем «Юниона» избрали А. Н. Балакшина. А вскоре «Юнион» уже развернул большую и плодотворную работу во многих странах мира.

В 1916 г., удалившись от дел, Александр Николаевич писал: «Я был только скромным сеятелем, и мне уже не дожить до того светлого дня, когда могучее кооперативное движение объединит все сельское население Сибири и перестроит всю деревенскую жизнь на новых началах. Я твердо верю в скорое наступление этого дня и вперед его благословляю». А. Н. Балакшин скончался в 1921 г. в возрасте 77 лет и был похоронен на Хайгейтском кладбище в Лондоне.

Все эти годы рядом с ним была его жена Елизавета Михайловна Балакшина. Образованная, энергичная, с волевым характером женщина. Она вместе с мужем делила все тяготы жизни, в частности, работала на паточном заводе мастером по варке патоки и приемщиком картофеля. Находясь в Англии, Елизавета Михайловна живо интересовалась жизнью страны, ее обычаями. Балакшины побывали в различных городах Англии, познакомились с местными музеями, картинными галереями, памятниками архитектуры. Жизнь Елизаветы Михайловны в Англии облегчалась знанием французского языка, которым она владела в совершенстве. Но долго жить на чужбине Елизавета Михайловна не могла. Она была привязана к детям, очень скучала по Родине и стремилась побывать там при любой возможности. Она считала, что в России она будет полезнее и нужнее. Елизавета Михайловна умерла в 1939 г. в возрасте 86 лет в Москве.

Сергей Александрович Балакшин родился 22 апреля 1877 г. в деревне Логовушке Курганского уезда Тобольской губернии. Родители, воспитывая своего сына, с детства прививали ему трудолюбие, честность, интерес ко всему новому, любовь к Родине. По словам Елизаветы Михайловны, «Сережа был впечатлительный, наблюдательный и трудолюбивый мальчик. Я никогда не слыхала от него вечного вопроса ребят „Что я буду делать?Он всегда находил себе занятие сам“ [5 Воспоминания Е. М. Балакшиной // Архив Балакшиных.].

Сережа рос любознательным мальчиком и с ранних лет интересовался техникой: сооружал на ручьях водяные мельницы, применяя в качестве двигателя деревянные или жестяные колеса с лопастями замысловатой формы, напоминающими пропеллер, изучал их вращение и нередко изменял конструкцию. Он любил бывать на мельницах, где часами следил за работой механизмов или вел долгие беседы с мельником. Случалось, что после таких посещений его с трудом удавалось увести домой. И вместо того чтобы дома играть с детьми, он, уединившись, мастерил несложным инструментом детали механизмов, которые непременно должны были работать. И если что-либо не получалось, то он упорно добивался задуманного.

Много времени Сережа проводил на берегу реки, наблюдал, как течет вода. Бросал в воду палки и щепки и смотрел, как они плывут, совершая сложный путь. Он понимал, что вода течет струями, причем с различной скоростью на различных участках. Быть может уже тогда в голову мальчугана закрадывалась мысль о том, как использовать энергию воды.

Читать Сережа научился сам, азы школьных наук преподали ему родители. Отец Сережи считал, что гимназия и реальные училища царской России практически не способны дать необходимых будущему гражданину знаний. К тому же мужской гимназии и реального училища в Кургане и ближайших городах не было. Поэтому к Сергею и его брату был приглашен учитель, который подготовил их в объеме курса уездного училища. Экзамены по программе училища мальчики сдали хорошо.

Любознательность Сережи и его интерес к технике во многом развивал и отец. Он подолгу возился с детьми, строя с ними всевозможные механизмы и приборы. Позже Сергей Александрович вспоминал: „Так, например, была сделана машина для добывания статического электричества (трением). Эта машина статического электричества, соединенная с трубкой Гейслера, давала эффект свечения. Простые приборы, выполненные своими силами, давали возможность изучасть электричество практически“ [6 Воспоминания G. А. Балакшина // Архив Балакшиных.]. Кроме того, Сереже разрешалось проводить опыты в химической лаборатории, организованной отцом при паточном заводе. В его обязанности входило также наблюдение за приборами метеорологической станции „Старо-Сидорово“, также созданной отцом. Сводки наблюдений (ежесуточно, 3 раза в день) систематически направлялись в Петербург, где обрабатывались и включались в метеосводки по всей России.

В 1892 г., учитывая любовь Сергея к технике, родители направили его учиться в Омское техническое училище. В то время еще не было железной дороги, соединившей Курган с Омском, к строительству ее только приступили, и Сережа с матерью добирались в Омск на почтовых лошадях по Сибирскому тракту. Была вторая половина бесснежного ноября, стояли сильные холода. На почтовых станциях, где меняли лошадей, пассажиры успевали напиться чаю и поесть пельменей, которые везли с собой в замороженном виде. Дорога была длинной и утомительной. В пути Елизавету Михайловну и Сережу встречали по-разному: до Петропавловска приветливо, а дальше недружелюбно, боясь эпидемии холеры, из-за которой все-таки пришлось задержаться и опоздать в училище к началу учебного года.

В Омске Елизавета Михайловна устроила Сережу жить на частной квартире. Позднее она вспоминала: „Сережу приняли в техническое училище. Учащиеся продвинулись по физике и другим предметам далеко вперед, и Сергею пришлось их догонять. Кроме того, приходилось по 4 часа в день работать в мастерских — столярной, слесарной и литейной. Особенно трудно было в литейной, где было очень жарко. Подбор учителей в училище оказался хороший. Директор Панов был строгий и требовательный человек. Он наладил дисциплину в училище. По вечерам он заходил в мастерские и наблюдал за работами. Сережа всегда отличался прилежанием.

Сережа был первым учеников в училище. Занимался немецким языком и увлекался фотографией. На каникулы Сережа приезжал домой в Курган с товарищем. Тогда уже было открыто железнодорожное движение между Омском и Курганом“ [7 Воспоминания Е. М. Балакшиной//Архив Балакшиных.].

Отец, наблюдая, с каким вниманием изучает Сергей технику, решил, что из него выйдет хороший специалист и что ему необходимо получить высшее образование. Понимая, что за границей система подготовки инженеров в то время была более совершенной, чем в России, отец настоял на том, чтобы Сергей поехал учиться в Германию.

В 1895 г. Сергей Балакшин окончил Омское техническое училище и вскоре поступил в Шарлоттенбургский политехнический институт.

В Берлине Сергей не чувствовал себя недоучкой: у него была хорошая практическая и теоретическая подготовка, кроме того, юноша неплохо владел немецким языком. Все это позволило ему успешно учиться в институте под руководством опытных профессоров.

Появление студента из далекой Сибири в Шарлоттенбургском политехническом институте вызвало всеобщее удивление. Здесь время от времени учились студенты из России, но из Сибири — такое было впервые. Об этом крае здесь вообще имели довольно смутное представление. Большинство берлинцев считало, что Сибирь сплошь покрыта непроходимыми лесами, в которых обитает множество диких зверей, и заселена первобытными племенами. Так, профессор Сляби, к которому декан факультета направил Сергея за консультацией, ожидал увидеть настоящего „сибирского медведя“ — человека, обросшего волосами, немытого, неряшливо одетого, плохо владеющего даже родной речью и не имеющего элементарных знаний, тем более технических. Каково же было его изумление, когда к нему вошел высокий, худощавый юноша с умными, пытливыми глазами, опрятно и красиво одетый, с аккуратно постриженными волосами, чисто выбритый. Профессор Сляби был окончательно покорен „сибирским медведем“, когда Сергей Балакшин обратился к нему на хорошем немецком языке с рядом сложных технических вопросов, что продемонстрировало его большую эрудицию и высокую культуру.

Инженер С. А. Балакшин, 1899 г.

В дальнейшем профессора не раз подтрунивали друг над другом по поводу „сибирского медведя“, обсуждая, в частности, как и где он проводит свои свободные часы. Оказалось, что вместо предпочитаемых его сокурсниками пивных, где можно провести время с „приятелями и фрау“, Сергей часы своего досуга посвящал музеям Берлина или игре на привезенной из Сибири скрипке, на которой он неплохо исполнял произведения русских и немецких композиторов.

Немецкие профессора поражались трудолюбию и настойчивости сибирского студента. Сергей упорно изучал новинки техники, много работал в хорошо оснащенных лабораториях Шарлоттенбургского политехнического института. Он не пропускал занятий и лекций, до поздна засиживался в библиотеке, тщательно все записывал, а дома обрабатывал эти записи. Все задания выполнял аккуратно и в срок. На экзаменах обнаруживал хорошие знания и уменье применять их для решения практических задач. Особенно интересовался он вопросами гидроэнергетики и машиностроения.

Нередко Сергей посещал немецкие заводы. Он внимательно изучал организацию и технологию их производства, записывал и затем систематизировал результаты своих наблюдений. Одновременно юноша знакомился с литературой, касающейся производства в других странах, в частности в Америке, анализировал преимущества и недостатки различных производственных систем. Такой подход к делу позволил ему значительно расширить технический кругозор.

Среди профессоров института Сергей особенно ценил профессора Сляби, добросовестно передающего студентам свой огромный опыт и знания в области передовой техники. На всю жизнь усвоил Сергей рекомендации своего любимого профессора: „Дело инженера при опытных исследованиях не в отсчитывании по шкалам. Это с большим успехом лучше вас может сделать простой нетренированный рабочий. Дело инженера — скомбинировать результаты опыта, обобщить их и сделать надлежащие выводы“ [8 Воспоминания С. А. Балакшина // Архив Балакшиных.]. И Сергей Балакшин учился обобщать, делать выводы, подмечать главное и видеть перспективу. В результате он стал инженером широкого профиля и высокой квалификации.

Сергей Александрович и Елена Андреевна Балакшины.

Берлин, 1899 г.

Обладая большим запасом знаний и владея практическими навыками, С. А. Балакшин с успехом мог конструировать новые образцы машин, модели которых в ряде случаев делал самостоятельно. (Например, модели пропеллерных гидротурбин.) Знание иностранных языков позволяло ему следить за новинками техники. Постоянно стремясь к научному поиску, С. А. Балакшин не боялся в нужный момент принять рискованное техническое решение. Это была важная сторона его творческой деятельности как инженера и ученого. В качестве примера можно указать на его работы, связанные с конструированием гидротурбин, когда ученый применил для смазки нижней опорной пяты гидротурбины, находящейся в воде, — воду. Не удивительно, что С. А. Балакшин всегда находил оптимальные решения и создавал машины, которые отвечали высоким требованиям того времени. Как истинный ученый, он обладал прекрасным даром технического предвидения. Об этом, в частности, свидетельствует высказанная им еще в конце XIX в. идея широкого использования водной энергии, нашедшая свое воплощение уже в наши дни.

В дальнейшем талант руководителя, уменье увлечь окружающих новой идеей и желанием ее реализации помогут С. А. Балакшину стать одним из первых в Сибири организатором в области развития машиностроения и использования водной энергии, новатором мукомольного производства. И, как уже говорилось, благодаря инициативе и настойчивости С. А. Балакшина в осуществлении поставленных задач было создано Бюро по исследованию и использованию водных •сил Сибири, работы которого легли в основу плана ГОЭЛРО по Западной Сибири.

Но это все было потом. А пока Сергей Балакшин заканчивал Шарлоттенбургский политехнический институт, и профессор Сляби предложил ему остаться на его кафедре. Любой из студентов посчитал бы для себя за честь работать под руководством Сляби, но С. А. Балакшин ответил вежливым отказом. Россия, и в особенности Сибирь, остро нуждались в специалистах, и он твердо решил приложить все силы и знания для процветания Родины. Учитель остался доволен ответом ученика.

В конце 1899 г. С. А. Балакшин окончил Шарлоттенбургский политехнический институт с дипломом инженера-механика и вернулся на Родину. По возвращении из Германии он получил ряд заманчивых предложений, в частности, был приглашен на один из казенных заводов Киева в качестве главного инженера. Эта должность давала молодому инженеру перспективу спокойной обеспеченной жизни в хороших климатических условиях. Но Сергей отказался от этого предложения, прекрасно понимая, что казенные заводы России, где царят косность и техническая отсталость, не позволят развернуться его творческим силам. Основной же причиной отказа послужило его стремление осуществить главную задачу своей жизни — создание и развитие передового машиностроения в Сибири. И он уезжает в родной край, чтобы начать нелегкий путь первопроходца в производстве водяных турбин и ряда сельскохозяйственных изделий.

Инженер-машиностроитель

На рубеже XX в. Сибирь в основном была сельскохозяйственным краем, дающим огромное количество зерна. Естественно, собранный урожай требовал соответствующей переработки и, в частности, помола на мельницах. В то время помол производился на мелких сельских водяных и ветряных мельницах, которых в Сибири к концу XIX в. насчитывалось около 25 тыс. И лишь в таких больших городах, как Омск, Томск и Новониколаевск (с 1925 г. Новосибирск), зерно мололи на паровых мельницах.

Механизмы сельских водяных мельниц приводились в движение деревянными колесами. Они быстро изнашивались, имели малый коэффициент полезного действия и требовали для вращения значительного количества воды. Производительность водяных мельниц с деревянными колесами была крайне низкая. Кроме того, водяные мельницы не могли работать весной, в половодье, и летом, когда в мелководных реках было мало воды. Надо отметить, что в те времена энергия сибирских рек, больших и малых, практически не использовалась.

Более совершенные двигатели — гидротурбины — в Сибири не изготовлялись, а заводы (Пирвица в Риге и Доброва—Набгольца в Москве), выпускавшие гидротурбины, производили их в малом количестве и продавали по высокой цене. Что касается ветряных мельниц, то они были только в лесостепных районах Сибири, имели малую мощность и зависели от наличия ветра и поэтому не оказывали существенного влияния на развитие мукомольной промышленности края.

На базе животноводства в Сибири было развито маслоделие. Масло, как уже отмечалось, не только поставлялось на местные рынки и в Европейскую часть России, но и экспортировалось за границу. Уже в 1890 г. Сибирь экспортировала около 1 млн пудов масла. Для оснащения маслодельных заводов требовалось большое количество разнообразного оборудования — ручные и приводные маслобойки, отжимные столы, сепараторы, фляги, молоковесы, конные приводы и т. д. В России такое оборудование не изготовляли, а закупали за границей. Более того, в начале XX в. в Сибири не было даже механических заводов и все работы велись в мелких кустарных мастерских, примитивно оборудованных, а также в кузницах и железнодорожных депо. Но и эти маломощные предприятия ощущали нехватку рабочих рук. Особенно остро Сибирь нуждалась в квалифицированных рабочих.

В 1899 г. С. А. Балакшин приехал к родителям в деревню Логовушка Курганского уезда Тобольской губернии. Перед молодым инженером (ему было 23 года), получившим за границей запас солидных знаний в области техники, открывалось широкое поле деятельности. Энтузиаст создания промышленности в Сибири, он буквально горел желанием скорей применить на практике свои знания. Тщательно обсудив намеченные планы с отцом А. Н. Балакшиным и тестем А. П. Ванюковым, Сергей Александрович вступил в товарищество „Балакшин, Ванюков и К0“ и приступил к организации в Логовушке механической мастерской. При этом он понимал, что столкнется со многими трудностями — отсутствием средств, квалифицированных рабочих и необходимого оборудования, острой конкуренцией с иностранными фирмами и т. п. Но С. А. Балакшин смело шел по намеченному пути и не свернул с него до конца своей жизни.

Возглавляемая С. А. Балакшиным механическая мастерская в Логовушке (в 20 км от Кургана) открылась уже в середине 1900 г. В старых саманных и деревянных зданиях общей площадью около 150— 200 м2 разместили оборудование с тремя полуизношенными токарными станками и настенным сверлильным станком, кузнечный горн, литейную с небольшой вагранкой, а также бондарное отделение. Для вращения станков применяли паровую машину соседнего паточного завода, а так как он действовал только осенью, мастерская в основном пользовалась конным приводом. В мастерской работали 15 человек, включая технического руководителя — инженера С. А. Балакшина и ученика-копировщика Федора Вотякова.

Вскоре С. А. Балакшин уже наладил изготовление оборудования для маслодельных заводов: ручных и приводных маслобоек, конных приводов, отжимных столов, фляг, молоковесов и других изделий. Несмотря на примитивные условия производства, выпускаемое мастерской оборудование было хорошо сконструировано и отличалось неплохим качеством. Оно тщательно проверялось в условиях эксплуатации и быстро завоевало признание и популярность не только в Курганском уезде, но и далеко за его пределами, тем более что предприятие такого профиля было единственным на всю Сибирь.

В начале своей деятельности молодой инженер столкнулся с крупными недостатками в развитии отечественной промышленности, в первую очередь с отсутствием стандартизации размеров отдельных элементов, их взаимозаменяемости, а также массового выпуска таких деталей, как гайки и болты. В 1904 г. впервые в России он выступил со статьей о необходимости введения в нашей стране стандартизации в машиностроении.

Изготовление оборудования для маслодельных заводов С. А. Балакшин рассматривал как промежуточный этап, как подготовку к выпуску более сложной и необходимой для Сибири продукции, позволявшей использовать большие сибирские водноэнергетические ресурсы. Он хорошо понимал, что деревянные мельничные колеса, применявшиеся в качестве двигателя на многочисленных сельских мельницах, должны быть заменены гидротурбинами с большим коэффициентом полезного действия и более надежными в эксплуатации. Одновременно С. А. Балакшин предвидел и то, что наряду с малыми гидротурбинами для мельниц со временем будут необходимы более мощные гидротурбины для будущих гидроэлектростанций на Енисее, Ангаре, Амуре, Оби и других сибирских реках. Он мечтал о грандиозных масштабах развития отечественной гидроэнергетики и поставил перед собой цель — воплотить эту мечту в жизнь. Вынашивая идею широкого использования „белого угля“ сибирских рек, С. А. Балакшин пришел к выводу о необходимости постройки завода по выпуску гидротурбин.

Удаленность мастерской от Кургана создавала большие трудности при доставке материалов и отправке готовой продукции. Мешала она и налаживанию связей с заказчиками и покупателями. Все это побудило С. А. Балакшина перевести мастерскую из Логовушки в Курган. Одновременно он вышел из состава товарищества, которое разрешило ему перевести несколько строений мастерской в город для размещения будущего предприятия.

Создание отечественных гидротурбин. Курган, куда переехала мастерская С. А. Балакшина, представлял собой обычный захолустный город Сибири, расположенный в лесостепной полосе на левом берегу р. Тобол. В 1662 г. здесь возникла укрепленная слобода, получившая в 1782 г. название Курган. В 1904 г. в Кургане было восемь улиц, в основном застроенных одноэтажными домами, и лишь на двух центральных улицах располагалось несколько двухэтажных каменных построек, в том числе женская гимназия, банк и три церкви. В Кургане в 1904 г. насчитывалось 30 тыс. жителей. В основном это были ремесленники, а в 1830—1857 гг. там отбывали ссылку тринадцать декабристов (В. К. Кюхельбекер, Н. В. Басаргин, А. Е. Розен и др.). Позднее А. Е. Розен, вспоминая о своей встрече с этим городом, писал: „Последнюю станцию пришлось ехать несколько верст по глубокому песку, лесом, потом равниной. По равнине по обеим сторонам дороги показывались большие деревни. Наконец увидел я колокольню Курганской церкви. . . Меня охватило чувство невыразимой грусти, что в этом месте мне суждено окончить жизнь изгнанника — эти чувства, эта мысль остановили дыхание при взгляде на жену и детей“ [68]. Теперь в этом городе С. А. Балакшину предстояло заложить базу машиностроения и гидроэнергетики Сибири.

На окраине Кургана был участок земли, на котором располагались дом и хозяйственные постройки, принадлежавшие А. П. Ванюкову. Часть участка тесть уступил С. А. Балакшину, который разместил здесь несколько построек, перевезенных из Логовушки.

Приступая к организации турбиностроительного завода, С. А. Балакшин столкнулся с рядом серьезных трудностей. Прежде всего у него не было оборотных средств, которые требовались для закупки материалов (каменный уголь, кокс, чугун и пр.), выплаты заработной платы рабочим, оплаты отправки грузов и т. д. Это заставило его обратиться в банк для получения денег в кредит. И в дальнейшем, в течение всего периода развития завода (1904—1919) С. А. Балакшин был вынужден прибегать к банковскому кредиту, оплачивая при этом большие проценты. Примечательно, что свой рабочий день С. А. Балакшин обычно начинал в 6 час. утра с проверки необходимых погашений векселей; он не желал (даже случайно) пропустить срок погашения и попасть в долговую яму.

В те времена в Кургане не было инженеров и техников, которые могли бы работать на заводе в качестве конструкторов. Надо заметить, что в городе вообще было мало грамотных людей. Не удивительно, что С. А. Балакшин сам конструировал все изделия завода, начиная с гидротурбин и кончая инструментом (пробки, калибры и др.). Это была интересная работа, но она требовала много времени и энергии. Наряду с конструированием основной продукции (гидротурбин) ему приходилось разрабатывать специальные станки и приспособления. Так, для обработки крупногабаритных изделий (шкивы, сифоны, детали гидротурбин и т. д.) С. А. Балакшин создал лобовые станки, которые в России не выпускались, а за границей стоили очень дорого.

Рабочих на завод С. А. Балакшин набирал из мастеровых (кузнецы, слесари по ремонту хозяйственного инвентаря), городской молодежи и пригородных крестьян. Обучив их различным профессиям, он подготовил высококвалифицированные кадры рабочих: многие из его учеников в дальнейшем стали мастерами „золотые руки“. В ходе организации завода С. А. Балакшин затратил много труда на отработку технологии изготовления изделий, которая обеспечила выпуск высококачественной продукции по ценам ниже, чем у его конкурентов — иностранных фирм. При этом он был убежден, что выпуск дешевой, высококачественной и надежной продукции создаст авторитет заводу и обеспечит ее сбыт.

Приступая к разработке гидротурбины С. А. Балакшин столкнулся с затруднениями, вызванными отсутствием аналогов не только таких машин, но и деталей их конструкций. Его, в частности, интересовал профиль лопаток рабочего колеса и направляющего аппарата гидротурбин. Но в отечественной технической литературе материалов по гидротурбинам он не обнаружил, а в иностранной они оказались очень скудными.Нелегко было и с консультантами по гидротурбинам — их просто не было. Некому было поручить даже калькировку с рабочих чертежей, разработанных С. А. Балакшиным. От всех этих трудностей у него становилось неспокойно на душе, часто возникала мысль о „реальности решения построить завод в Кургане“. Но отказаться от идеи создания в Сибири механической промышленности и гидроэнергетики С. А. Балакшин не мог. Добиться ее реализации он считал своим долгом.

В строениях, вывезенных из Логовушки, были оборудованы первые службы будущего завода и прежде всего механический цех. В нем был установлен вертикальный котел, снабжающий паром паровую машину мощностью в 4 л. с., которая приводила в движение три весьма изношенных станка. В этом же цехе находились два сверлильных станка и 10 слесарных мест, а также лудильное хозяйство. Вскоре был построен склад для хранения необходимых материалов. Общая производственная площадь завода к этому моменту равнялась 150 м2. Контора, в которой днем С. А. Балакшин работал и принимал посетителей, вечером превращалась в конструкторское бюро. Тут же его жена* Елена Андреевна, занималась бухгалтерией и перепиской с заказчиками. Коллектив сотрудников завода составляли 25 рабочих и три представителя администрации (С. А. Балакшин, его жена н Федор Вотяков).

На организацию Курганского турбиностроительного завода ушло около трех лет. 1 января 1904 г. завод приступил к работе и вначале выпускал оборудование для маслодельных предприятий. Но С. А. Балакшин неустанно думал об организации производства гидротурбин.

В то время в России изготовлением гидротурбин практически не занимались. До 1917 г. в нашей стране было построено всего три малых ГЭС с суммарной мощностью около 5000 кВт. Гидротурбины для этих ГЭС были приобретены за границей. Надо заметить, что в Западной Европе и США в начале XX в. гидротурбины выпускались рядом фирм (Эшер Вис, Эрлангер и др.), стоили очень дорого и были мало доступны для широкого потребителя в России.

Наиболее известным тогда производителем гидротурбин в России являлся турбинный завод Пирвица и К° в Риге, выпускавший гидротурбины малой мощности. В 1915 г. этот завод был эвакуирован в Москву, а в 1917—1918 гг. на его базе был создан завод „Красная Пресня“, который с 1924 г. начал производство советских гидротурбин.

С. А. Балакшин пытался привлечь к конструированию гидротурбин специалистов, но его попытка не увенчалась успехом. Тогда он решил разработать конструкцию турбин -самостоятельно. Не имея возможности воспользоваться документацией и чертежами завода Пирвица, С. А. Балакшин изучал конструкции турбин в основном по редкой иностранной литературе. При этом он самостоятельно проводил все проектноконструкторские и опытные работы.

Изделия Курганского турбиностроительного завода, 1908 г.

В 1904 г. С. А. Балакшину предоставился случай поработать с заграничной гидротурбиной фирмы „Эрлангер“. Она была куплена для мельницы К. М. Дунаева (под Курганом), и С. А. Балакшину предложили установить и пустить ее в ход. Он согласился, понимая, что таким образом сможет тщательно ознакомиться с особенностями иностранной турбины и проверить ее ходовые качества. Проанализировав работу турбины „Эрлангер“, оценив ее достоинства и подметив недостатки, С. А. Балакшин обратил внимание на то, что она „недостаточно эффективно использует подводимую к ней энергию воды“. В этой связи он критически отнесся и к разработанному проекту своей гидротурбины: еще раз тщательно рассчитал и уточнил намеченный им профиль лопаток и направляющего аппарата и ввел ряд дополнительных усовершенствований.

В 1905 г. на Курганском турбиностроительном заводе по чертежам С. А. Балакшина была изготовлена первая в Сибири гидротурбина радиально-осевого типа (рис. 1). Ее назвали „Богатырь-быстроход“. Этому событию радовались все заводчане: и инженер- конструктор С. А. Балакшин, и рабочие,чьими руками воплотили в практику его мечту. Все с нетерпением ожидали испытания турбины на мельнице в Кокчетавском уезде (Казахстан). Испытания прошли успешно: турбина Балакшина показала высокий коэффициент полезного действия и надежность в работе.

С целью популяризации широкого внедрения гидротурбин на мельницах С. А. Балакшин написал очерк „Два брата“ [6]. Инженер-конструктор рассказал о том, как на одной из мельниц к гидротурбине отнеслись недоверчиво и продолжали использовать в качестве двигателя деревянное колесо. На другой же мельнице более дальновидные люди сразу применили гидротурбину. Она эффективно использовала энергию водотока, и мельница работала даже в то время, когда в реке было мало воды. В итоге, подчеркивал С. А. Балакшин, на этой мельнице почти совсем не знали простоев.

И вот в один из морозных дней на Курганский турбиностроительный завод в кабинет С. А. Балакшина вошел человек в меховом тулупе и огромной меховой шапке, на которой был слой снега. Его борода также была вся покрыта снегом и даже сосульками. Было очевидно, что он пришел издалека. Обратившись к инженеру-конструктору, посетитель сказал: „Я прочел Ваш очерк „Два брата“ вот и решил приобрести водяную турбину для нашей мельницы и жить так, как тот Иван, о котором Вы так красочно написали в книжке“.

Вторая гидротурбина Курганского турбиностроительного завода была установлена на р. Куртамыш Курганского уезда Тобольской губернии, а затем началось их победное шествие по Сибири, Уралу, Европейской части России, Средней Азии и Кавказу. Гидротурбины Балакшина быстро завоевали признание: они обладали высоким коэффициентом полезного действия, широким диапазоном мощностей, надежностью в работе и относительно низкой стоимостью. При этом Курганские гидротурбины не только отличались хорошим качеством изготовления, но и своевременно доставлялись заказчику [7]. Спрос на курганские гидротурбины превышал возможности завода, который ежегодно мог давать только около ста агрегатов. Всего же за период 1905—1919 гг. Курганский турбиностроительный завод выпустил около тысячи гидротурбин мощностью 1—300 кВт при максимальном напоре от 0,5 до 4,5 м.

Но вернемся к первой гидротурбине, названной „Богатырь-быстроход“ (см. рис. 1). Как уже говорилось она была радиально-осевого типа и состояла из рабочего колеса — 19, нижней опорной пяты — 24, направляющего аппарата — <?, отсасывающей трубы — 1, верхней опорной пяты — 10, вала — 6. Нижняя опорная пята имела сверху воронкообразные отверстия, через которые вода, попадая на опорную поверхность пяты, создавала водяную смазку и обеспечивала надежную работу турбины.

Рис. 1. Гидротурбина „Богатырь-Быстроход“ конструкции инженера С. А. Балакшина, 1905 г.

1 — отсасывающая труба; 2 — опорное кольцо направляющего аппарата; 3 — направляющие лопатки; 4 — крышка турбины; 5 — тяга к регулирующему кольцу; 6 — вал турбины; 7 — опорные балки; 8 — нижняя часть верхней опорной плиты; 9 — регулировочный болт; 10 — верхняя опорная пята; 11 — колпак верхней опорной пяты; 12 — капельная масленка; 13 — опорная букса; 14 — вкладыши; 15 — сальник; 16 — регулирующее кольцо; 17—тяга от регулировочного вала; 18—регулировочный вал; 19 —ступица рабочего колеса; 20 —обод рабочего колеса; 21 — нижняя опорная балка; 22 — лопасти рабочего колеса; 23 — клиновидная балка; 24 — нижняя опорная пята

Рис. 2. Схема расположения гидротурбины на мельнице

а — компоновка открытой турбинной камеры при небольшом колебании уровня воды в подходном канале; б — план установки; в — компоновка турбинной камеры при большом колебании уровня в подходном канале 1 — мелкая сороудерживающая решетка; 2 — паз затворов; 3 — верхняя опорная пята; 4 — верхний подшипник; 5 — рабочий шкив; 6 — регулятор; 7 — задняя стенка турбинной камеры; 8 — сальник; 9 — регулирующий вал; 10 — тяга к регулирующему кольцу; 11 — нижняя пята; 12 — отсасывающая труба; 13 — направляющий аппарат гидротурбины; 14—гидротурбина; 15 — крышка гидротурбины; 16—сальник; 17 — вал гидротурбины; 18—потолок турбинной камеры; 19—подводящий канал; 20 — отводящий канал

Гидротурбина с вертикальным валом и всеми элементами управления устанавливалась на мельнице (рис. 2). Вода подводилась к турбине из реки через бесплотинный водозабор и короткий канал — 19. В голове канала устанавливались сороудерживающие решетки, представлявшие собой ряд деревянных свай диаметром 5—10 см, забитых с шагом 30—40 см для задержания крупного сора. Непосредственно перед входом в турбинную камеру крепилась мелкая наклонная сороудерживающая решетка для задержания более мелкого сора. Мелкая решетка выполнялась из деревянных реек или полосового железа с просветами около 5 см. Площадь решеток назначалась из условия пропуска максимального расхода через решетки со скоростью порядка 1 м/с. За решетками по течению воды предусматривался простейший деревянный затвор, позволявший перекрыть полностью вход в открытую турбинную камеру для осмотра гидротурбины и ее элементов.

Открытые турбинные камеры выполнялись в двух -вариантах: при небольших колебаниях уровня в верхнем бьефе (около 2,5 м) пол мельничного помещения располагался выше максимального уровня воды из подходного канала (рис. 2, а); при больших колебаниях уровня в целях сокращения длины вала допускался подъем уровня выше пола мельницы (рис. 2, в). Во втором варианте пол мельницы делали водонепроницаемым, и турбинный вал во избежании протечки воды проходил через сальник.

Кроме турбин с вертикальным расположением вала, на Курганском турбиностроительном заводе строили турбины с горизонтальным валом и изогнутой отсасывающей трубой (рис. 3). Но и здесь вода к направляющему аппарату такой гидротурбины подводилась из открытой камеры. Горизонтальное же расположение вала в ряде случаев позволяло избежать лишней передачи шестернями. Например, на горизонтальном валу в турбинном помещении размещались два маховика с передачей от одного на генератор или мультипликатор, от другого — на мельничное колесо для помола зерна (см. рис. 3). Выполнялись также компоновки со сдвоенными горизонтальными турбинами на общем горизонтальном валу и питанием из открытой камеры. Общей для двух турбин была и отсасывающая труба (рис. 4).

Вскоре С. А. Балакшин внес в конструкцию гидротурбины типа „Богатырь“ ряд изменений. Он отказался от применения нижней опорной пяты, а вал рабочего колеса гидротурбины сделал составным из двух частей, соединенных с помощью муфты. Это создавало удобство для транспортировки и обеспечивало выпуск гидротурбин вне зависимости от времени поступления заказа (длина вала подбиралась в каждом отдельном случае с учетом высоты помещения мельницы). В связи с устранением нижней опорной пяты конструкция верхней опорной пяты претерпела также изменения.

Кроме гидротурбины „Богатырь“ разных габаритов и мощностей, завод выпускал турбины типа „Борец“, которые состояли из двух колес. Верхнее неподвижное колесо с жестко закрепленными лопатками выполняло роль направляющего аппарата, а нижнее — рабочего колеса, установленного на валу. Вал крепился в верхней и нижней опорных пятах. При этом с помощью ^верхней опорной пяты можно было поднимать или опускать рабочее колесо и регулировать зазор между ними и направляющими аппаратами. Стоимость гидротурбин „Борец“ была значительно ниже стоимости турбин „Богатырь“, но гидротурбины „Борец“ имели более низкий кпд и потребляли больше воды. По этой причине их производство вскоре было прекращено.

В 1905—1919 гг. на Курганском турбиностроительном заводе были созданы разные типы турбин (см. прил. табл. 1), а также вертикальные турбины — „Волх“, „Вольта“, „Дунай“ и „Поток“. За это время завод изготовил около тысячи гидротурбин, имеющих мощность от 1,0 („Борец“ — „Крошка“) до 300 кВт („Борец“ нормальный), рабочий напор — от 0,5 до 4,5 м и расход воды — до 9,0 м3/с. Коэффициент полезного действия этих гидротурбин составлял в среднем 80 %.

Рис. 3. Компоновка с горизонтальной радиально-осевой турбиной

1 — подводящий канал; 2 — затвор; з — регулировочный вал; 4 — турбинный вал; 5 — отводящий канал; в — подшипник; 7 — маховик; 8 — гидротурбина; 9 — отсасывающая труба; 10 — открытая турбинная камера.

Рис. 4. Компоновка со сдвоенными гидротурбинами „Богатырь“ на горизонтальном валу

1 — отводящий канал; 2 — отсасывающая труба; з — рабочее колесо; 4 — верхняя камера; 5 — подъемник для затворов; 6 — регулятор; 7 — мельница; 8 — передача на вертикальный вал

Цеха Курганского турбиностроительного завода, 1914 г.

Среди различного оборудования, выпускаемого в этот период Курганским заводом, важное место занимают турбопоставы. Представьте себе металлический кожух, внутри которого размещены два жернова: нижний — неподвижный и верхний — вращающийся. Сверху кожуха закреплены бункер, в который засыпают зерно, предназначенное для размола, а сбоку кожуха — желоб, через который высыпается мука. Такой кожух-турбопостав размещали на чугунном постаменте, сквозь него проходил вертикальный вал гидротурбины, на верхнем конце которого крепился верхний жернов постава. В качестве гидротурбины обычно использовали турбину типа „Богатырь“.

Такое устройство имел турбопостав, если на мельнице был один постав (один комплект жерновов). В случае же, когда на мельнице применяли несколько поставов (несколько комплектов жерновов), работавших одновременно, конструкция их была несколько иной. Каждый постав в постаменте имел горизонтальный вал, вращавшийся в подшипниках. На выступавшем за габариты постаменте в конце этого вала был установлен шкив, а на другом конце — коническая шестерня. Она была сцеплена с другой конической шестерней на нижнем конце вертикального вала. На его верхнем конце с помощью соединительного шарнира был закреплен верхний жернов постава. Вертикальный вал постава вращался в нижнем (опорном) и верхнем подшипниках. Шкив, валы и жернова каждого постава вращались посредством ремня, накинутого на шкив вертикального вала гидротурбины. На вертикальном валу гидротурбины размещалось несколько шкивов (по числу поставов мельницы).

Турбопоставы системы инженера С. А. Балакшина (см. прил. табл. 2) отличались крайне простой конструкцией. Их было „легко установить и эксплуатировать: они обеспечивали быстрый пуск и полную бесшумность хода механизмов, долгую работу без ремонта, удобство регулирования расхода воды и помола и главное стоили совсем недорого“.

Штат работников завода был невелик. И им было непросто проводить предварительное обследование мест предполагаемых установок турбин. Поэтому С. А. Балакшин разработал специальные анкеты-инструкции, которые рассылались заказчикам. В инструкциях содержались интересующие турбиностроителей вопросы, в частности о „количестве воды, протекавшей в реке за единицу времени на участке реки, где предполагалась установка турбины“. Понимая, что у заказчика может не быть прибора для измерения расходы воды (вертушка и пр.), составитель рекомендовал элементарно простой способ: бросить в воду закупоренную бутылку и заметить расстояние, которое она проплывет в единицу времени. По этим данным можно было рассчитать скорости потока на поверхности реки, а определив ширину и глубину реки — расход воды. Кроме того, в анкете запрашивались предполагаемое количество работающих поставов, а также характеристика напора, ожидаемого на мельнице, и описание места, где ее предполагает разместить заказчик. Все эти сведения позволяли прямо на заводе рассчитать и подобрать требуемый в тех или иных условиях тип гидротурбины, провести компоновку сооружений и т. п.

Для удобства транспортировки гидротурбину после сборки и проверки в заводских условиях демонтировали на отдельные узлы и части (отсасывающая труба, направляющий аппарат, вал, рабочее колесо, болты и гайки) и затем упаковывали. Каждая упаковка- ящик имела допустимый вес и габариты, соответствующие условиям перевозки как по железной дороге, так и на лошадях или верблюдах. В ящик вкладывали инструкцию по сборке и монтажу турбины на месте и по ее эксплуатации. Содержание инструкции было доступно и малоквалифицированному в этой области человеку.

Как известно, первоначальное оборудование Курганского завода составляли станки, привезенные из Логовушки. Они, естественно, не могли обеспечить высокое качество совершенствуемой продукции завода и в первую очередь нового типа гидротурбин. Заботясь о повышении технической вооруженности завода, С. А. Балакшин ежегодно приобретал новое отечественное и зарубежное оборудование, нередко используя для этого представительства иностранных фирм в России. Случалось, что нужный заводу станок отсутствовал на отечественном и мировом рынках. Тогда заводчане изготовляли его сами. Например, на заводе был создан лобовой станок для обработки крупных изделий.

Модернизировалось и энергосиловое хозяйство завода. В декабре 1913 г. был пущен новый локомобиль мощностью 70 л. с., производства немецкой фирмы Вольф-тандем. В мае 1916 г. начала действовать новая усовершенствованная вагранка производительностью около 3000 кг литья в час. Еще с 1905 г. завод был оборудован электрическим освещением. Местные жители восприняли этот факт как „чудо“* в то время в Кургане об электричестве многие даже не слыхали [37]. На заводе же у С. А. Балакшина была электрифицирована и часть оборудования (пилы, сверла и др.).

Отправка в Казахстан гидротурбины „Борец“, 1905 г.

Между тем С. А. Балакшин все чаще и чаще приходил к мысли о том, что продукция курганских турбостроителей нуждается в широком признании на отечественном и международном рынках. Дело в том, что в технической литературе тех лет ничего не говорилось о радиально-осевых турбинах С. А. Балакшина. А они, по мнению самого конструктора, отличались от иностранных образцов более совершенной формой лопастей рабочего колеса и направляющего аппарата, обеспечивали оптимальные гидравлические условия работы и имели более высокий коэффициент полезного действия. В конструкции гидротурбины С. А. Балакшина был впервые применен оригинальный способ смазки нижней опорной пяты вала рабочего колеса, всегда находившегося в воде (водяной подшипник).

Было решено продемонстрировать Курганские гидротурбины на ряде выставок, причем не только в России, но и за рубежом. При этом С. А. Балакшин полагал, что критические замечания экспертов выставки и различных специалистов помогут заводу улучшить качество гидротурбин, а демонстрация их на выставках привлечет новых покупателей.

Выставочные образцы готовились с особой тщательностью. Они были хорошо отлажены и имели весьма привлекательный вид. Каждая из двух посылаемых на выставку гидротурбин была снабжена подробным описанием, имела технические характеристики и отзывы заказчиков. Экспонаты были аккуратно упакованы и отправлены в 1908 г. багажом по железной дороге: одна гидротурбина была доставлена в Марсель (Франция) на Всемирную выставку по применению электричества, вторая — на Всемирную выставку в Стокгольм (Швеция).

Отправив свои детища за границу, С. А. Балакшин не находил места, волновался. И было из-за чего: русские гидротурбины экспонировались на международных выставках впервые! И вот наконец из Марселя пришло сообщение — гидротурбине конструкции инженера С. А. Балакшина присужден „Гран-при“ и золотая медаль. Это была награда талантливому конструктору инженеру С. А. Балакшину и его высококвалифицированным рабочим, большинство из которых были учениками Сергея Александровича. Спустя некоторое время пришло сообщение и из Швеции: гидротурбина Курганского турбиностроительного завода получила ца Всемирной выставке серебряную медаль.

Итак, курганские гидротурбины сразу завоевали мировое признание. Однако талантливый инженер- конструктор не успокоился на достигнутом. Его гидротурбины систематически совершенствовались, причем качество их изготовления было неизменно на высоком уровне. В итоге „карликовое“ предприятие, каким был Курганский турбиностроительный завод, стало первым в Сибири машиностроительным центром, а его гидротурбины нашли применение при использовании энергии рек. Идея С. А. Балакшина об организации в Сибири машиностроительной промышленности и развитии гидроэнергетики начала осуществляться.

Как уже говорилось, гидротурбины и многие другие изделия Курганского турбиностроительного завода получали награды и на отечественных выставках. Так, на Первой всероссийской мукомольной выставке (Петербург) в 1909 г. заводу Балакшина присуждены золотая и серебряная медали. Большая золотая медаль была вручена Курганскому турбиностроительному заводу в 1911 г. на Западно-Сибирской выставке (Омск) и там же в 1913 г. — бронзовая медаль министерства финансов России.

Из года в год возрастал авторитет завода среди деятелей промышленности и сельского хозяйства России.

Золотая медаль, присужденная С. А. Балакшину на Всемирной выставке в Марселе (Франция) в 1908 г. за конструкцию гидротурбины .

Серебряная медаль, полученная С. А. Балакшиным на Всемирной выставке в Стокгольме (Швеция) в 1908 г. за конструкцию гидротурбины

Об этом, в частности, свидетельствует заводская книга отзывов, оставленных посетителями завода, среди которых были заказчики и приемщики оборонных заказов, а также специалисты различных предприятий, ученые, приезжавшие в Курган.

Действительный член Технического общества и Московского общества сельского хозяйства И. Юшков, осмотрев завод, 27 мая 1914 г. записал: „Я посетил завод, организованный Сергеем Александровичем, и не могу не выразить чувства уважения к неутомимому труду, энергии и настойчивости таких тружеников, как Сергей Александрович. Пора, наконец, чтобы русское общество отметило труды таких деятелей, создавших при самых отрицательных условиях подобные предприятия“[1 Книга отзывов завода // Архив Балакшиных.]. Под этим отзывом подписался также профессор Томского технологического института А. А. Потебня.

31 мая 1917 г. завод посетил приемщик Военно- промышленного комитета А. Л. Мацеевский. „От всей души,— писал он, — желаю полного успеха и процветания заводу во имя общего развития промышленности Сибири и избавления от технического ига иностранцев“[2 Там же.].

Инженеры В. Хряпзев, Б. Семенов и др. 18 мая 1919 г. оставили следующую запись: „Нами осмотрен завод, организованный инженером С. А. Балакшиным. Это один из лучших заводов Сибири в отношении продуманности производства чугунного литья, а в особенности гидравлических турбин, которые с каждым выпуском обладают новой конструктивной особенностью, двигающей дело турбостроения быстрыми темпами вперед. Побольше бы таких заводов, и Сибирь стала бы на собственные ноги в отношении всевозможных оборудований механического характера. Чувствуется громаднейшая энергия С. А. Балакшина в отношении своего детища, которое достигло теперешнего положения благодаря постоянному уходу этого неутомимого, любящего свое дело человека“ [3 Там же.].

„Будучи в командировке на Курганском турбиностроительном заводе по делам службы, — записал 15 марта 1919 г. артиллерийский приемщик, инженер- технолог Н. Н. Вальдберг, —выношу самое прекрасное впечатление от оборудования и расположения мастерских завода, хотя и небольших, но в них все продумано и видно, что в завод вложена вся душа организатора. Побольше бы таких заводов, которыми так скудна Россия. Еще отмечаю характер изделий, которые вырабатываются на заводе, а именно: водяных турбин, распространение которых в России очень мало, между тем „белого угля“ у нас неисчерпаемые запасы, и только такие заводы, как Курганский турбиностроительный завод, могут способствовать утилизации водной силы для великих нужд населения“ [4 Там же.].

Аналогичных отзывов о Курганском турбиностроительном заводе, его технологии и качестве продукции было много. Все они лишний раз подтверждают значение дела, организованного С. А. Балакшиным.

Осенью 1919 г. С. А. Балакшин был мобилизован как инженер в белую армию и вынужден был покинуть Курган. Но на службу он не попал, заболев по дороге сыпным тифом. Жена, приехавшая ухаживать за ним, вскоре также подхватила сыпняк. В ноябре 1919 г., едва оправившись от болезни, они выехали в Томск, где в то время у родственников жили их дети.

Покидая Курган, С. А. Балакшин рассчитался с рабочими и передал ключи от действующего завода подпольному рабочему комитету. Он решительно отверг требование белых властей взорвать или вывести завод из строя. Он до конца жизни считал этот завод своим вкладом в промышленное развитие Сибири [29].

В первые десятилетия Советской власти завод продолжал выпуск водяных турбин. Их использование в народном хозяйстве страны способствовало претворению в жизнь Ленинского плана ГОЭЛРО. Турбины имели широкое распространение и поставлялись не только в Сибирь, на Урал, в Казахстан, но и на Кавказ и Кубань. В 1925 г. было даже организовано специальное представительство промкомбината Электробюро юго-восток России для распространения турбин Курганского завода. Большое количество курганских турбин предназначалось для сельской электрификации. Например, в селе Звериноголовском в 1925 г. была построена первая в Зауралье сельская гидроэлектростанция. Она „снабжала электроэнергией девять населенных пунктов, обеспечивала работу 23 двигателей суммарной мощностью 180 кВт и давала ток для освещения 5000 лампочек“ [59]. Работая в Томске, С. А. Балакшин в 1925—1931 гг. не раз выполнял задания Курганского турбиностроительного завода по разработке конструкций новых типов гидротурбин, проводил технические консультации, выступал в защиту интересов завода в судебных и прочих инстанциях.

В 1931 г. встал вопрос о значительном расширении Курганского турбиностроительного завода и организации на нем производства мощных гидротурбин для оснащения большого количества крупных гидроэлектростанций, которые предполагалось построить на сибирских реках. Для ее решения в Курган прибыла специалъная комиссия производственного объединения „Котлотурбина“ во главе с профессором И. Н. Вознесенским.

Надо заметить, что к этому моменту производство крупных гидротурбин было уже налажено на Ленинградском металлическом заводе. Первые гидротурбины (мощностью 370 кВт каждая) этот завод изготовил в 1924 г. для Окульской ГЭС [46]. В последующие годы мощности гидротурбин ЛМЗ сильно возросли и измерялись десятками тысяч киловатт. Кроме того, в Москве на заводе „Красная Пресня“ с 1924 г. был начат выпуск малых гидротурбин, а с 1926 г. — на заводе им. М. И. Калинина более крупных. Первая такая турбина этого завода предназначалась для Сызранской ГЭС.

Все это в значительной мере повлияло на решение комиссии. Профессор И. Н. Вознесенский и его коллеги высказались против организации на Курганском турбиностроительном заводе производства мощных гидротурбин. Больше того, они посчитали возможным вообще прекратить выпуск на заводе любых гидроагрегатов. Это огорчило С. А. Балакшина, который понимал, что многолетний, налаженный выпуск малых турбин на заводе следовало бы оставить в целях обеспечения электрификации сельских районов и развития малой энергетики в Сибири. Но изменить решение ©н не смог. После прекращения выпуска турбин Курганский турбиностроительный завод был перепрофилирован на производство сельскохозяйственных машин.

В годы Великой Отечественной войны завод внес весомый вклад в оборону страны вместе с эвакуированным в Курган Гомельским заводом и Московским заводом им. А. В. Ухтомского. В послевоенный период на базе Курганского турбиностроительного завода возникли два завода: „Кургансельмаш“ и ставший самостоятельным машиностроительный завод им. Д. М. Карбышева, а также был организован ряд новых машиностроительных заводов и создано высшее учебное заведение машиностроительного профиля — Курганский машиностроительный институт. В результате „Турбинка“ стала родоначальницей развитой машиностроительной промышленности в Кургане и во всем крае. В последующие годы завод „Кургансельмаш“ превратился в крупное предприятие по выпуску машин для нужд сельского хозяйства и животноводства. К 1980 г., своему 80-летию, „Кургансельмаш“ увеличил производственную площадь в 25 раз по сравнению с 1919 г. Объем выпускаемой продукции возрос в 450 раз. Интересно, что построенный в 1928 г. чугунолитейный цех в начале 80-х годов выпускал за сутки столько же литья, сколько производилось на заводе за весь 1904 г.

Бережно относятся на „Кургансельмаше“ к заводским традициям, заложенным на заре XX в. С. А. Балакшиным. Об этом свидетельствует высокое качество продукции, выпускаемой заводом, и орден Трудового Красного Знамени, которым правительство отметило успехи кургансельмашцев [77]. В 1980 г., в дни празднования 80-летия „Кургансельмаша“, в музее завода была создана большая экспозиция, рассказывающая об этапах развития завода и славных делах его коллектива, о жизни и деятельности его создателя. Этот раздел выставки назывался: „Сергей Александрович Балакшин — инженер, ученый, педагог“.