Сотрудничество с газетой «Туркестанские ведомости»

Газета «Туркестанские ведомости» была создана в 1870 г. как официальный орган администрации Туркестанского края. Газета сыграла исключительно важную роль в становлении в крае науки, культуры, образования и гражданского общества. Она не только освещала внутреннюю жизнь Туркестана, но и являлась важным источником ознакомления читателей с событиями в сопредельных с краем странах Востока. Этой информацией, особенно в ранний период, широко пользовалось и военное ведомство. По свидетельству М. И. Венюкова, в середине 1870-х гг. газета «Туркестанские ведомости» являлась для Главного штаба одним из источников получения информации о событиях, происходивших в сопредельных с Русским Туркестаном странах (преимущественно в Афганистане и Западном Китае)[283]. В разные годы с газетой сотрудничали выдающиеся русские ученые, общественные деятели, литераторы. В газете публиковались отчеты о русских научных экспедиях по Туркестану и сопредельным странам, сообщения о работах иностранных исследователей в регионе Центральной Азии. Газета представляет собой уникальный источник по истории Туркестанского края и соседних азиатских государств, ее без преувеличения можно назвать энциклопедией Русского Туркестана.

Туркестанский период жизни А. Е. Снесарева оказался тесным образом связан с газетой «Туркестанские ведомости». С ней он активно сотрудничал, присылая в редакцию авторские статьи, рецензии, сообщения. В газете часто публиковались материалы, сообщавшие о разнообразной деятельности Снесарева в культурной и научной жизни столицы Туркестана. В силу этих особенностей газета «Туркестанские ведомости» является важным источником для изучения туркестанского периода жизни Снесарева.

Сотрудничество Снесарева с газетой началось в период редакционной деятельности Генерального штаба подполковника М. В. Грулева. Благодаря дарованиям и энергии Грулева «Туркестанские ведомости» в непродолжительное время редактирования им газеты превратились в издание, которое все более отходило от формата официального печатного органа туркестанской администрации. Представляет интерес мнение самого Грулева о газете и изменениях, произошедших в редакционной политике в период его редакторской деятельности. «Созданная по образцу обычных губернских ведомостей, – вспоминал Грулев, – газета эта в течение своего 30-летнего существования приобрела выдающееся положение среди нашей провинциальной печати, как в виду исключительного военно-политического и экономического значения азиатской окраины, так и благодаря некоторым талантливым редакторам с известными литературными именами, руководившим направлением газеты. Наконец, это все же был орган не губернский, а генерал-губернаторский. Должен сказать, однако, что ко времени моего вступления в редакторство газета очень захирела и представляла собой сухой официальный листок, выходивший 2 раза в неделю. Мне предоставлена была полная независимость относительно направления газеты, которая в короткое время совершенно преобразилась, стала выходить пять раз в неделю, завела отдел передовых статей и все прочие отделы больших столичных ежедневных газет»[284].

К моменту, когда Снесарев установил свое сотрудничество с газетой, в редакционной политике уже сформировался подход, в котором приоритетное право публикаций принадлежало офицерам Туркестанского военного округа, особенно офицерам Генерального штаба. Темы публикаций офицеров не затрагивали вопросы политики или экономической жизни Туркестана, но были посвящены преимущественно вопросам о положении на границах края и в сопредельных странах, о географических и этнографических исследованиях, о жизни удаленных гарнизонов, как например, Памирского отряда, Кушки и Термеза и т. п. В описываемый период с газетой сотрудничали сослуживцы А. Е. Снесарева по Генеральному штабу – В. Ф. Новицкий, Л. Г. Корнилов, П. В. Черкасов и др.

Всего А. Е. Снесаревым в период сотрудничества с редакцией «Туркестанских ведомостей» (1900–1904 гг.) было подготовлено семь авторских статей, две рецензии и два некролога. С точки зрения периода сотрудничества – больше четырех лет – и высокой творческой активности Снесарева цифра эта может показаться не такой уж и значительной. Однако при этом следует иметь в виду большую загруженность Снесарева по службе – командировки, отчетные работы, служба в Памирском отряде. Следует заметить, что из чуть менее чем четырех с половиной лет общего срока службы в Туркестане Снесарев почти два года (23 месяца)[285] провел за пределами Ташкента. Некоторые его статьи были написаны и присланы в редакцию газеты буквально из «поля», как, например, серия очерков «Вести с Памира», написанная им в период командования Памирским отрядом.

Первым литературным опытом А. Е. Снесарева на страницах «Туркестанских ведомостей» стала рецензия на работу «Задачи России в Средней Азии в связи с вопросом о проведении Среднеазиатской железной дороги» (СПб., 1900). Своей первой работой Снесарев, как это следует из его переписки, остался недоволен. В письме к сестре он писал: «Получила ли ты мой фельетон в «Туркестестанских ведомостях»? Мне очень жаль, что я написал очень небрежно, работая над ним в вагоне, на корточках, безо всяких книг под рукой… Я был вынужден к тому настоянием редактора, обратившегося ко мне как специалисту по некоторым сторонам брошюры… Товарищи меня поругали за то, что я был несколько резок… Напиши твое мнение»[286].

Работа Снесарева представляет интерес как исторический документ, раскрывающий процесс формирования его военно-востоковедных взглядов и позицию по наиболее злободневным вопросам англо-русских отношений. Работа интересна еще и в том отношении, что написана на опыте и знаниях по среднеазиатскому вопросу, приобретенных в очень короткий – менее года – период времени. До службы в Туркестанском крае Снесарев не интересовался вопросами международных отношений в Средней Азии и имел о них самые общие представления.

Рецензия на работу «Задачи России в Средней Азии» относится к периоду так называемой «железнодорожной гонки» в регионе – малоизвестному в отечественной историографии сюжету, связанному со строительством сети стратегически важных дорог в Русском Туркестане[287] и Британской Индии, а также борьбы за железнодорожную гегемонию в Персии. В тот период тема эта была очень актуальна и вызывала большой интерес как у специалистов, так и читающей публики. Автор работы «Задачи России в Средней Азии» кроме железнодорожной темы поднимал и ряд других вопросов, прежде всего, о состоянии англо-русских отношений, и осторожно выдвигал идею о необходимости их нормализации. В условиях, когда б?льшая часть русского общества и особенно офицерский корпус рассматривали Великобританию как непримиримого соперника России в Средней Азии, такая постановка вопроса не могла не вызвать резонанса в русской прессе.

Снесарев в вышеуказанном письме сообщал, что был вынужден взяться за рецензию по настоянию редактора «Туркестанских ведомостей», т. е. подполковника М. В. Грулева. Для Грулева вопросы, поднимаемые в рецензируемой книге, представляли большой интерес, как и вся тема англо-русского соперничества в Азии. Снесарев взялся за написание работы в период подготовки к полевой поездке 1900 г. по Семиречью, и, возможно, написал основную часть рецензии («фельетона») в Ташкенте и дописывал уже в пути в Андижан, т. е. по словам Снесарева – «работая над ним в вагоне, на корточках».

Снесарев не случайно назвал в письме к сестре свою рецензию фельетоном. По сути это то, что у него в конечном итоге получилось, хотя изначальный замысел и порядок разбора работы предполагали написание рецензии. Тон рецензии, по его собственному признанию, оказался «несколько резок», а сама она написана довольно небрежно. В рецензии Снесарев ставил под сомнение профессионализм автора («слабое знакомство с вопросом», «автор не вник в природу вопроса» и пр.), сам язык рецензии несколько высокомерный, в поучительном тоне, полон передергиваний и неуместной иронии. Приводимая Снесаревым система доказательств несколько хаотичная, местами малоубедительная и не вполне ясная.

Несмотря на то, что работа «Задачи России в Средней Азии» была анонимной, из ее текста следует, что она написана человеком не военным, но хорошо разбиравшимся в текущих вопросах железнодорожного строительства, неплохо знавшим реалии Русского Туркестана и особенности международного положения в Средней Азии. Автор работы, как представляется, был достаточно хорошо известен в Туркестане и в военной среде. По уровню своей подготовки и знаниям он вполне заслуживал более серьезного отношения к своей работе. Поэтому форма рецензии Снесарева, больше напоминающая фельетон, и ее снисходительно-ироничный тон вызвали недопонимание даже у сослуживцев («товарищи меня поругали за то, что я был несколько резок»). В письме к сестре Снесарев пытался назвать причины, которые легли в основу не совсем удачной рецензии: «Относительно тона моей статьи ты совершенно права: не к чему так писать, и в жизни всегда это дурно. Чтобы объяснить, почему я взял такой тон, приведу причины: 1) слишком не люблю англичан и теряю равновесие при всяком вопросе их касающегося; 2) г-н, против которого писал, под личиной общемиролюбивого настроения, питал самые торговые замыслы… и мне это было известно; 3) редактор слишком торопил меня, и мне не удалось даже хорошенько просмотреть своей работы»[288].

Вообще, следует заметить, что рецензии, как литературный жанр, удавались Снесареву не всегда удачно, несмотря на отличное владение темой, знание широкого круга источников и личный опыт. С точки зрения анализа содержания, глубины подхода и способности оценить достоинства и недостатки какого-либа труда его рецензии близки к совершенству. В них не доставало, если так можно выразиться, тактичности и доброжелательности, баланса между чувственным и рациональным. В его рецензиях часто можно наблюдать некую соревновательность с рецензируемым автором в степени знания предмета, нарочитую демонстрацию абсолюта знания и монополии на здравый смысл.

Вместе с тем, нельзя не отметить ряд интересных положений в системе аргументации и доводов, используемых Снесаревым при рецензировании статьи «Задачи России в Средней Азии». Он, к примеру, категорически не был согласен с тезисом автора, что англо-русское соперничество в Средней Азии есть продукт «укоренившегося противоречия», и предлагал четко разделять два понятия – соперничество России и Англии вообще и соперничество России и Англии в Азии, которые «совершенно различны между собою». Снесарев справедливо указывал на невозможность при анализе международных отношений рассматривать только экономическое содержание вопроса и опускать другие факторы – политические, военные, идеологические. Обращаясь к теме англо-русского соперничества в Азии, он замечал, что эта сторона вопроса имеет устоявшееся освещение в литературе, которое автору работы было не в полной мере знакомо. Снесарев категорически выступал против утверждения автора о нейтральности взглядов лорда Керзона на среднеазиатский вопрос, считая, что Керзон всегда был убежденным русофобом. Применительно к вопросам русской политики в Азии Снесарев справедливо замечал, что политика эта исторически определялась общегосударственными задачами России, общим направлением государственной политики, а не действиями отдельных русских военных. Применительно к оценке стратегического значения дорог Снесарев отмечал неразрывную связь этого вопроса с общегосударственным планом обороны и задачами мобилизации вооруженных сил на случай войны. Он критически воспринял мысли автора работы. Он критически воспринял мысли автора работы относительно боевого применения войск Туркестанского военного округа, значения Ферганы, Семиречья и Северной Индии в военном отношении относительно боевого применения войск Туркестанского военного округа, значения Ферганы, Семиречья и Северной Индии в военном отношении и др.

Несмотря на тон и стилистику, рецензия Снесарева представляет собой пример довольно профессионального подхода в области военно-политического анализа, показывает хорошее владение им темой англо-русского соперничества в Средней Азии. Обширная по объему рецензия, опубликованная в двух номерах «Туркестанских ведомостей», способствовала росту авторитета Снесарева как офицера-востоковеда, особенно в начальный период его военной карьеры.

В конце апреля 1900 г. М. В. Грулев покинул должность редактора «Туркестанских ведомостей» и уехал из Туркестанского края в Европейскую Россию. На смену ему пришел капитан Сергей Александрович Геппенер (1863–?), служивший до того в Фергане по линии военно-народного управления. Геппенер получил специальное военно-востоковедное образование на офицерских курсах восточных языков при Азиатском департаменте МИД (1886–1889), изучал арабский, персидский и турецкий языки. В период службы в Туркестане самостоятельно овладел казахским и узбекским языками. При Геппенере редакционная политика приобрела заметный востоковедный уклон. Газета активно сотрудничала с Туркестанским отделением Общества востоковедения, Туркестанским отделом ИРГО и Туркестанским кружком любителей археологии, привлекала к сотрудничеству известных ташкентских ориенталистов. В период редакторской деятельности Геппенера Снесаревым в газете опубликована всего лишь одна статья – «Последний индийский национальный конгресс»[289]. В статье содержатся общие сведения об истории возникновения индийских национальных конгрессов – праобраза самоуправления индийского народа, рассмотрены вопросы повесток конгрессов, отмечена их роль в общей политической организации индийского общества и отношение к ним со стороны индо-британской администрации.

В июне 1901 г. в должность редактора «Туркестанских ведомостей» вступил Николай Гурьевич Маллицкий (1873–1947). Представление о назначении Маллицкого сделал Геппенер, который хорошо его знал по совместной деятельности в Ташкенте. Маллицкий с отличием окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского педагогического института (историческое отделение). Он был зятем Н. П. Остроумова, известного ташкентского общественного деятеля и просветителя, директора Ташкентской мужской гимназии. Маллицкий владел несколькими восточными языками, являлся автором большого числа исторических и востоковедных работ. Как редактор он часто публиковался на страницах газеты, но никогда не брал гонораров за свои статьи.

Сотрудничество А. Е. Снесарева с газетой «Туркестанские ведомости» в период редакторской деятельности Маллицкого явилось наиболее продолжительным и плодотворным. Именно в этот период Снесарев публикует большинство своих газетных статей, наиболее интересными из которых явились «Религия и обычаи горцев Западного Памира», «Поездка в Горную Бухару» и цикл корреспонденций «Вести с Памира».

В период службы в должности начальника Памирского отряда Снесарев подготовил и опубликовал в «Туркестанских ведомостях»[290] несколько статей, посвященных жизни небольшого русского отряда на «Крыше мира». Это была своеобразная хроника жизни Памирского отряда и событий на Памире, интересное описание этнографических особенностей киргизского и таджикского населения. В статьях содержатся сведения о специфике русской администрации на Памире, роли начальника и офицеров отряда в управлении населением Восточного и Западного Памира. Отдельная статья в цикле относится к англо-русским отношениям и политическим событиям на границе.

Одной из этапных стала для Снесарева работа «Религия и обычаи горцев Западного Памира»[291], в которой он впервые предпринимает попытку систематического изложения материала по этнографии таджиков Памира. Материалом для работы послужили полевые наблюдения, сделанные им в ходе поездки на Памир летом 1901 г. и в период командования Памирским отрядом в 1902–1903 гг. Работа представляет собой интересный и живо написанный публицистический очерк и не претендует на научное исследование. В России изучением таджиков Памира до Снесарева занимались капитаны Д. В. Путята (Памирская экспедиция 1883 г.), Б. Л. Громбчевский (экспедиция 1889–1890 гг.), граф А. А. Бобринской (три Памирские экспедиции – 1895, 1898 и 1901 гг.)[292], А. А. Семенов (1898 г., совместно с А. А. Бобринским). В период пребывания Снесарева на Памире там вели полевые исследования М. С. Андреев (1902 г.) и А. А. Половцов (1903 г., совместно с М. С. Андреевым). Однако ни одному из вышеназванных исследователей не пришлось наблюдать общественный и семейный быт таджиков столь продолжительный период, как это удалось А. Е. Снесареву. Преимуществом наблюдений Снесарева было и то обстоятельство, что, в отличие от других исследователей, он имел возможность наблюдать годовой цикл жизни таджикского народа: сезонные виды хозяйственной деятельности, праздники, религиозные, общественные и семейные ритуалы.

Работа А. Е. Снесарева «Поездка в горную Бухару»[293] написана им по материалам рекогносцировки путей из Ферганы к Кулябу (лето 1904 г.). В статье приводится описание маршрута по территории Ферганской области и в бухарских владениях, даются краткие сведения о Каратегине и его административном центре, кишлаке Гарм, а также Кулябском бекстве и городе Кулябе, сообщаются этнографические сведения о киргизах Алайской долины, таджиках Каратегина и Куляба. В заключении статьи Снесарев приводит описание р. Амударьи и основных переправ на ней в пределах Кулябского бекства.

Описывая нравы местного бухарского населения, Снесарев замечал: «<…> здесь лгут на каждом шагу, по каждому поводу. И ложь, может быть, нужная, и ложь явно бестолковая – бросается вам в глаза повсюду в Горной Бухаре, сначала поражает вас, а затем вызывая в вас чувство скуки и досады. Только с глазу на глаз, да и то при удачном выборе собеседника, получается разгадка этой бесконечной, все опутавшей здесь лжи; оказывается, что это необходимый здесь способ самообороны, оберегания своих интересов, охранения своей собственности; так некоторые создания в мире животных должны выбрасывать вонючую, гадкую жидкость, чтобы сохранить в иных случаях свое существование»[294].

В другом месте статьи Снесарев касается вопросов взаимоотношений между киргизами и таджиками. «В некоторых кишлаках киргизы живут вместе с таджиками, – сообщал он, – и между ними совсем не заметно какой-либо вражды или взаимной отчужденности. В старину такая вражда существовала; теперь же оба народа живут рядом в добром согласии; говорят, однако, что киргизы, берущие у таджиков в замужество девушек, сами никогда не отдают за таджиков своих дочерей. Точно также поступают и узбеки. Обычай этот напоминает собою правило, соблюдаемое индийскими кастами; высшая каста берет в замужество девушек от касты более низкой, но не отдает в нее своих девушек»[295].

В период сотрудничества с газетой «Туркестанские ведомости» Снесарев опубликовал ряд рецензий на печатные труды русских и иностранных авторов. Часть из них представляла собой перепечатку из тех, что ранее были опубликованы в выпусках «Сборника сведений». Весьма интересна его рецензия на сборник «Обзор Ферганской области. Т.III»[296], особенно раздел, касающийся работы С. И. Полякова «Записки Бабера»[297], представляющей собой перевод на русский язык со староузбекского (чагатайского) «Записок Бабера». Последние были изданы известным русским востоковедом Н. И. Ильминским в оригинале языка рукописи в Казани в 1857 г. В рецензии Снесарев отмечал несовершенство перевода, выполненного С. И. Поляковым, а также отсутствие научного комментария («примечаний»). Представляется, что Снесарев пользовался мнением специалистов, когда оценивал качество перевода Полякова, поскольку сам он чагатайским тюрки2 не владел. В Ташкенте имелось несколько крупных специалистов, владевших этим языком, и на помощь которых мог расчитывать Снесарев, к примеру, генерал Н. С. Лыкошин, В. П. Наливкин, А. А. Семенов и др. С солидной научной лингвистической рецензией на работу Полякова, опубликованной в «Записках Восточного отделения Императорского Русского археологического общества» (ЗВОИРАО), выступил известный русский тюрколог А. Н. Самойлович,[298]. Ему была известна рецензия Снесарева в «Туркестанских ведомостях» на работу Полякова[299]. В рецензии Самойлович отметил, что, соглашаясь с мнением Снесарева о недостатках перевода, он все же не видит необходимости в составлении каких-либо примечаний к нему, поскольку это не улучшало качества самого перевода.

Другой рецензией Снесарева, на которую стоит обратить внимание, стал отзыв на работу Ю. Д. Головиной «На Памирах: Записки русской путешественницы» (М., 1902)[300]. Достаточно популярная и ни на что серьезное не претендующая книга путешественницы, совершившей в 1898 г. поездку на Памир, неожиданно привлекла внимание Снесарева, уделившего этой незначительной книге весьма объемную рецензию. Отдавая дань литературным способностям автора – «[дневник поездки] написан изящно, не без остроумия и сильно подкупает своею непосредственностью и искренностью», Снесарев подвергает критике вторую часть работы, которая представляет собой географический очерк Памира. Требования Снесарева к автору выглядят чрезмерными: указания на неточности карты Памира, неправильное использование географических терминов, плохое знакомство с литературой вопроса («литература не полна и слишком неудачно подобрана») и др. Он отметил отсутствие у автора ссылок на ряд важных печатных работ по Памиру, в том числе специальных, как например, отчеты офицеров Генерального штаба Д. В. Путяты и П. А. Кузнецова (помещены в закрытом издании Главного штаба), или отчета британской миссии Т. Д. Форсайта в Кашгар[301], издания настолько редкого, что его не имелось ни в одной российской библиотеке. В конце рецензии Снесарев отмечал: «Может быть, сказанного нами будет довольно, чтобы или удержать читателя, окончившего интересный и изящный дневник, от дальнейшего чтения книги, или внушить ему б?льшую осмотрительность при чтении второй части. Географический очерк и карта только могут поселить путаницу среди широкого круга читателей, вообще так мало знакомых с интересной высокой страной»[302].

Со стороны рецензия напоминала избиение младенцев, интеллектуальный вес и компетенция рецензента были очевидны, но оставлял этот литературный разгром какое-то странное чувство. Могло показаться, что рецензент приложил всю свою интеллектуальную мощь не к тому объекту и перепутал жанр легкого повествования с академическим исследованием. Такой критический напор мог быть частично связан и с тем обстоятельством, что Снесарев только что издал свою собственную работу – «Краткий очерк Памира», – которую считал эталонной. Обостренная реакция Снесарева на работу Головиной могла быть вызвана и сильной конкуренцией, неожиданно возникшей на «памирской ниве». В 1899 г. свой «Очерк Памира»[303] в журнале «Военный сборник» опубликовал известный исследователь Памира полковник А. Г. Серебренников (в 1902 г. очерк вышел в Петербурге отдельной работой). В 1902 г. Серебренников издает еще одну работу на ту же тему – «Памир (краткий очерк)»[304]. Снесареву было также известно о том, что его сослуживец по окружному штабу Генерального штаба капитан З. И. Зайченко завершал свое собственное исследование по Памиру[305]. Над темой Памира работал в это время полковник М. В. Грулев, который вскоре также издал свою работу[306].

Рецензия Снесарева многими была воспринята несправедливой, в защиту Головиной написал в редакцию «Туркестанских ведомостей» такой видный знаток Памира, как генерал М. Е. Ионов. Любопытна реакция Снесарева на это событие: «Моя критика Головиной вызвала письмо в редакцию (Ионова – губернатора Семиреченской области)… я не счел нужным отвечать, с чем и редактор, видимо, согласился»[307].

Сотрудничество Снесарева с газетой «Туркестанские ведомости» оказалось весьма полезным для становления его как публициста и военного писателя. Это было тем важнее, что в период службы в Туркестане связи Снесарева с центральной прессой еще не были налажены, и газета «Туркестанские ведомости» оставалась для него почти единственной возможностью публично излагать взгляды и мысли. После перевода на службу в Петербург Снесарев вплоть до 1908 г. продолжал публиковать в «Туркестанских ведомостях» статьи и рецензии на среднеазиатскую тематику.