Глава 11. Депортация народов

Как правило, сторонники примата права не способны рассуждать вне правовых понятий: «Закон не прав, но это закон». В этих критериях все остальные аргументы априори ставятся ниже требований закона.

Рассмотрим с этой точки зрения депортацию народов на примере депортации чеченцев, ингушей и крымских татар в 1944 году.

Документально подтверждено, что в период Великой Отечественной войны Чечено-Ингушскую АССР охватил массовый бандитизм, значительная часть мужского населения встала на сторону врага либо ушла в горы с оружием в руках. Не менее утешительно выглядит и ситуация с крымскими татарами. Это больные страницы истории, но их приходится ворошить.

Государственный комитет обороны докладывал Сталину 10 мая 1944 года[42]:

«…товарищу СТАЛИНУ И.В.

Органами НКВД и НКГБ проводится в Крыму работа по выявлению и изъятию агентуры противника, изменников Родине, пособников немецко-фашистских оккупантов и другого антисоветского элемента. <…>

Следственным и агентурным путем, а также заявлениями местных жителей установлено, что значительная часть татарского населения Крыма активно сотрудничала с немецко-фашистскими оккупантами и вела борьбу против Советской власти. Из частей Красной армии в 1941 году дезертировало свыше 20 тысяч татар, которые изменили Родине, перешли на службу к немцам и с оружием в руках боролись против Красной армии. <…>

“Татарские национальные комитеты” широко содействовали немцам в организации и сколачивании из числа дезертиров и татарской молодежи татарских воинских частей карательных и полицейских отрядов для действий против частей Красной армии и советских партизан. В качестве карателей и полицейских татары отличались особой жестокостью. <…>

“Татарские национальные комитеты” принимали активное участие вместе с немецкой полицией в организации угона в Германию свыше 50 тысяч советских граждан…».

Вдумайтесь, что скрыто за строками этого документа, что чувствовали фронтовики, читая: «В качестве карателей… отличались особой жестокостью» или «принимали активное участие вместе с немецкой полицией в организации угона в Германию».

В условиях Великой Отечественной войны и действующих на тот момент законов военного времени кара за подобные преступления была одна – расстрел. И следует отметить, что подавляющее большинство населения СССР, испытавшее на себе ужасы фашизма, поддержало бы это решение. В том, что у Сталина была возможность осуществить «правовое решение вопроса», сомневаться не приходится: в 1944 году в воюющей стране нашлись силы и средства для переселения целых народов за тысячи километров.

19 мая 1944 года ГКО докладывает Сталину[43]:

«Сегодня, 20 мая, закончена операция по выселению крымских татар.

Выселено и погружено в эшелоны 180 014 человек. Эшелоны отправлены к местам нового расселения – в Узбекскую ССР.

Во время операции по выселению изъято оружия: минометов – 49, пулеметов – 622, автоматов – 724, винтовок – 9888 и боепатронов – 326 887.

Происшествий во время операции не было».

Итак, правовое решение вопроса означало бы расстрел значительной части мужского населения крымских татар, как и чеченского и ингушского народов. То есть геноцид. Не знаю, отдают ли себе в этом отчет сторонники примата права, но любое другое решение являлось бы неправовым.

И.В. Сталин недаром занимал до 1922 года пост наркома по делам национальностей. Как бы это ни прозвучало, он умел карать как отдельных людей, так и целые народы. Можно сказать, что в выборе между законностью и гуманизмом Сталин предпочел гуманизм, но думается, что подобный выбор перед ним просто не стоял. Он не был воспитан в либеральной традиции и выбора «народ или закон (геноцид)» не делал. Оторвав народ от почвы, от корней, переместив в иную культуру, он достаточно его наказал, и в этом Сталин, надо полагать, прекрасно отдавал себе отчет.

Ремарка. Стойким мифом остаются ужасы депортации, когда люди, посаженные в вагоны, не предназначенные даже для перевозки скота, без элементарных удобств, без застекленных окон, в морозы лишь с одной печуркой на всех, без еды и воды, полтора месяца добирались до нового места жительства. Смертность в таких условиях превышала все разумные пределы, и тела погибших прямо на ходу сбрасывали из вагонов. Автору приходилось видеть картины чеченских художников – уходящий вдаль эшелон и снежная целина за ним, заполненная окоченевшими телами.

Не вдаваясь в дебри служебных инструкций, документооборота и отчетности НКВД, возникает вопрос: что случилось бы с начальником эшелона и конвоирами, если бы в Крыму или на Северном Кавказе они приняли, условно, 700 человек, а на спецпоселение доставили 500, аргументируя это тем, что остальные умерли по пути и тела их были на ходу сброшены с составов. Есть подозрение, что эти люди сами бы немедленно пополнили число репрессированных: «Как сброшены, почему сброшены, где конкретные места захоронений, а может вы их просто отпустили?..».

Все это ни в коем случае не отменяет жутких условий перевозки, но как, например, эвакуировались предприятия со всем персоналом из западных областей? Как шла эвакуация населения? И как, наконец, в каких условиях, ехали солдаты на фронт? Перечитайте «Горячий снег» Бондарева. Там вообще в идущих на фронт вагонах на нарах поверх соломы снег лежит.

Предвоенные депортации из стран Прибалтики не шли ни в какое сравнение с депортациями народов Крыма и Северного Кавказа, но и их последствия подмечены достаточно точно. Историк Александр Дюков в основанной на материалах Нюрнбергского процесса книге «За что сражались советские люди»[44] отмечает:

«За одну ночь в Каунасе озверевшими националистами было убито более полутора тысяч человек… В Риге к началу июня были, как говорилось в докладе шефа полиции безопасности и СД, “разрушены все синагоги, расстреляно порядка 400 евреев”. То, что на территории Латвии в уничтожении евреев на первых порах удалось достичь лишь весьма скромных успехов, бригаденфюрер Штальэккер объяснял весьма доходчиво: “В основном это объяснялось тем, что национальное руководство было угнано Советами. Однако путем оказания влияния на латышскую вспомогательную полицию удалось организовать еврейский погром”».

«Латыши, в том числе и находящиеся на руководящих постах, держали себя по отношению к евреям совершенно пассивно и не отваживались против них выступить, – значится в еще одном документе СД, приводимом Дюковым. – Значительно ослабляет активность латышского населения то обстоятельство, что за две недели до возникновения войны русские вывезли около 500 латышских семей, которые можно считать относящимися к интеллигенции, вглубь страны».

Тут сложно давать оценки преступной политике Сталина.