В тени Ландау

29 марта 2017 года в возрасте 88 лет в калифорнийском городе Пало-Альто скончался советско-американский физик-теоретик Алексей Абрикосов. Впрочем, в одном интервью, данном после получения Нобелевской премии по физике в 2003 году, Алесей Алексеевич специально и настоятельно подчеркивал: «Я — прежде всего (first and foremost) американский гражданин». Тут надо кое-что пояснить. Уехав из СССР в 1991 году в исследовательский центр Министерства энергетики США — Аргоннскую национальную лабораторию, в 1999-м Абрикосов принял американское гражданство…

Казалось, изначально само провидение позаботилось о том, чтобы судьба Алексея Абрикосова сложилась счастливо. Его отцу, известному советскому ученому-патологоанатому, Герою Социалистического Труда, лауреату Сталинской премии I степени, академику Алексею Ивановичу Абрикосову доверяли руководить работами чрезвычайно важными и сверхответственными — вскрытием тел Ленина (1924), Ногина (1924), Фрунзе (1925), Бехтерева (1927), Куйбышева (1935). Мать, Фаня Давидовна Вульф, заведовала патологоанатомическим отделением и была главным прозектором Лечебно-санитарного управления Кремля. Может быть, поэтому и не удивительно, что их сын, Алексей Абрикосов, был человеком сложным, амбициозным, самолюбивым, высоко ценившим себя и сделанное им в науке. А сделаны им, надо признать, работы первоклассные…

В 1943 году Алексей Абрикосов поступил в Московский энергетический институт, затем перевелся на физический факультет МГУ, который окончил с отличием в 1948-м. Сам себя Абрикосов всегда ассоциировал со школой Льва Давидовича Ландау. Но чтобы заниматься наукой под руководством гениального ученого, нужно было сдать специальные экзамены — теоретический минимум, составленный самим Ландау. До сих пор люди, прошедшие через этот «фильтр», считают необходимым упомянуть об этом факте своей биографии как о некоем знаке качества и свидетельстве своей научной профпригодности. Абрикосову, тогда 19-летнему студенту МГУ, удалось сдать терминимум в 1947 году. Фактически это означало, что он уже вошел в научную элиту страны. Затем он поступил в аспирантуру к Ландау в Институт физических проблем. «Школа у Дау была суровая, но я, во всяком случае, своими успехами в основном обязан ему и никогда этого не забуду», — отмечал Абрикосов в 2005 году.

Научная карьера Абрикосова развивалась стремительно. В 1951 году — защита кандидатской диссертации по теории термодиффузии в ионизованной и частично ионизованной плазме. В начале 1950-х он переключился на теорию сверхпроводимости Гинзбурга — Ландау. Работал в паре с экспериментатором Николаем Заварицким по тематике сверхпроводников второго рода. Они и обнаружили этот новый класс сверхпроводников, которые сохраняют свои свойства даже в присутствии сильного магнитного поля.

Докторская диссертация, защищенная в 1954 году, была посвящена получению уравнения состояния водорода при сверхвысоких давлениях с переходом из молекулярного в атомарное состояние (металлический водород).

Абрикосов создал теорию перехода из сверхпроводящего в нормальное состояние (1957), при котором в промежутке между двумя критическими значениями магнитного поля формируется регулярная структура из квантовых магнитных нитей, окруженных вихревыми токами («абрикосовские вихри» и «абрикосовская решетка»).

Любопытные подробности о начале научного пути Абрикосова сообщает его близкий друг, академик Исаак Маркович Халатников:

В то время [1951 г.] был у нас молодой аспирант (ныне академик) — Алеша Абрикосов. Ландау хотел оставить в институте этого талантливого молодого человека и пошел к А. П. Александрову, чтобы договориться. Алеше предстояло через полгода или год защищать диссертацию. Но вскоре А. П. сообщил Ландау: «Абрикосова оставить нельзя, возражает Бабкин» [генерал-лейтенант министерства госбезопасности, уполномоченный Совета Министров в Институте физических проблем. — А. В.]. Дело в том, что у матери Абрикосова было отчество Давидовна. Отец Абрикосова — академик, известный патологоанатом. Мать — тоже патологоанатом, но не столь высокого ранга. Бабкин объяснил Александрову, что раз отчество матери — Давидовна, то из этого следует, что Абрикосов, по-видимому, племянник Льва Давидовича Ландау, и поэтому оставлять его в институте никак нельзя. Абрикосов стал устраиваться в Институт физики Земли и даже успел сделать хорошую работу по внутреннему строению планеты Юпитер — классическое исследование по металлическому водороду. Но тут вдруг в газете «Правда», на первой странице, появляется огромный некролог с портретом маршала Чойбалсана, вождя монгольского народа. Некролог, естественно, подписан вождями нашего народа. И, как было принято, дополнялся медицинским заключением.

Если вы доберетесь до подшивки «Правды» за 1952 год, то узнаете, что 14 января в СССР прибыл маршал Чойбалсан. Маршал был очень болен и спустя две недели после приезда скончался. Под медицинским заключением о смерти стояли, среди многих других, подписи обоих патологоанатомов Абрикосовых. Мать Абрикосова допустили к исследованию трупа Чойбалсана! Это произвело такое впечатление на Бабкина, что назавтра он дал разрешение взять сына Абрикосова в институт. Таким образом, газетная публикация повлияла на развитие советской теоретической физики.

В 1964 году Абрикосова избрали членом-корреспондентом Академии наук СССР, в 1987 году — академиком. Абрикосов — один из организаторов Института теоретической физики имени Л. Д. Ландау (1964). Лауреат государственных премий, профессор многих институтов и университетов по всему миру, член самых престижных научных обществ.

Ученик Абрикосова, профессор Римского университета Тор Вергата Андрей Варламов, узнав о смерти своего учителя, его достижения подытожил так:

Ушел великий человек. Ушел человек, которому не нужно ставить памятники, потому что он сам себе поставил памятник. Магнитно-резонансные томографы в больницах, скоростные поезда на магнитной подушке работают благодаря Алексею Алексеевичу Абрикосову.

В личной жизни Алексей Абрикосов был человеком не менее решительным, чем в науке. В 1968 году он отбил жену у французского физика-теоретика Филиппа Нозьера и женился на ней, несмотря на противодействие властей СССР. Их брак продлился 13 лет. Но путь в капиталистические страны для Абрикосова оказался закрыт. Говорят, в его кабинете висела карта мира, на которой были отмечены города, откуда он получал приглашения и куда его не выпустили из СССР.

Судя по всему, приглашение из Аргоннской национальной лаборатории пришлось как нельзя кстати: Абрикосов оставил Институт физики высоких давлений, директором которого его избрали в 1988 году, и в апреле 1991 года уехал в США. В Америке он занял уникальную должность, ранее созданную специально для выдающегося физика Энрико Ферми, — «исключительный научный сотрудник Аргоннской лаборатории» (acclaimed physicist at the U. S. Department of Energy's Argonne National Laboratory). В общем, жизнь удалась…

Но еще в 1970-е он успел выступить с упреками в адрес своего учителя — Льва Ландау. Страсти разгорелись вокруг самого значимого, пожалуй, теоретического достижения Абрикосова — обоснования существования сверхпроводников второго рода и разработки теории их промежуточного состояния и магнитных свойств. В этой теории как раз и введено представление о вихрях. В 1978 году Абрикосов в одной из своих статей фактически обвинил Ландау в том, что, не поддержав его идею о вихрях в сверхпроводниках, он лишил Абрикосова права претендовать на приоритет.

По его словам, в 1953 году он пришел к Ландау со своей идеей о квантовых вихрях в сверхпроводниках. Ландау с ней не согласился, и потому Абрикосов не стал развивать эту идею и публиковать свои теоретические соображения и расчеты. Но через два года вышла статья Ричарда Фейнмана о вихрях в сверхтекучем гелии. В этот раз Ландау принял идею вихрей. Когда Абрикосов указал ему на это, Ландау признал свою ошибку. Но статья Абрикосова о вихрях в сверхпроводниках второго рода была опубликована только в 1957 году.

Такого рода споры в науке — самые болезненные, и тянутся они годами, десятилетиями и даже столетиями. Некоторые историки науки находят и тысячелетние примеры (скажем, кто же был автором «теоремы Пифагора» — сам Пифагор или какой-то безвестный вавилонский мудрец)… Спор, перешедший в плохо скрываемую обиду Алексея Абрикосова на Льва Ландау, — из этой же категории. Сейчас уже вряд ли возможно установить и рассудить, кто был прав в этом споре о научном приоритете. Похоже, что ближе всего к истине оказался сын Льва Ландау — Игорь:

Что же — Ландау зажимал своих учеников? Нет, конечно. Существуют разные подходы к изучению физики. Подход школы Ландау был достаточно строгим и требовал, чтобы идеи, особенно идеи новые, были достаточно обоснованы. Идея, пока она не обоснована, это не результат, а лишь отправная точка для начала работы. Не удалось обосновать идею, пусть даже правильную, — нет работы. Как я думаю, это и был случай с вихрями Абрикосова. У Алексея Алексеевича была идея и идея совершенно правильная, но он не смог убедить Ландау в ее обоснованности. У него оставалась возможность работать над этой идеей дальше и таки найти ее обоснование, но он решил иначе и занялся другими, не менее интересными для него вещами. Не надо забывать, что в 1952 году Абрикосову было всего 24 года, а авторитет Ландау был огромен…

Как бы то ни было, именно за свои исследования, результаты которых были опубликованы в «Журнале теоретической и экспериментальной физики» в 1957 году (статья называлась «О магнитных свойствах сверхпроводников второй группы»), в 2003 году Абрикосов и получил свою Нобелевскую премию. Формулировка Нобелевского комитета — за «основополагающие работы по теории сверхпроводников и сверхтекучих жидкостей». Эту авторитетную награду Алексей Абрикосов разделил еще с двумя учеными — российским академиком Виталием Гинзбургом и американцем Джеймсом Леггеттом. Очевидцы отметили, что за нобелевским ужином Абрикосов и Гинзбург сидели за одним столом, почти отвернувшись друг от друга.

А когда после присуждения Нобелевской премии Абрикосова и Гинзбурга пригласили на встречу с президентом России Владимиром Путиным, американец Абрикосов не захотел ради этого приехать на родину. В интервью «Радио Свобода» он заявил:

Говорят о демократии, говорят о рыночной экономике, на самом деле все идет прямо в обратную сторону. В России в свое время, когда я там был, я натерпелся достаточно. И по этому случаю я горжусь тем, что эта премия считается за Америкой. Я этим горжусь.