«А там как народ скажет…»

С ней можно было разговаривать – она прислушивалась к собеседнику…

Не успел я закончить картину, как директор «Мосфильма» Сурин потребовал немедленно показать материал… Прихожу и вижу Фурцеву со всем синклитом. Говорю: «Фильм не закончен, показать не могу». – «Но я уже пришла!.. Вы же не можете отправить женщину восвояси!» – «Для меня вы сейчас не женщина, вы министр. А министрам полработы не показывают». Она побагровела… Не знаю, что она подумала, но предложила пройти с ней в суринский кабинет, достала из сумочки бумагу и протянула мне. Это был донос бухгалтера моей съемочной группы, в котором он сообщал, что я снимаю антисоветское кино. И я показал ей фильм. После просмотра – молчание. Наконец, Фурцева говорит: «Да…» Все на разные голоса: «Да…» – «Да-а» – «Да-а-а…» Фурцева: «Крепко вы тут завернули». Все: «Крепко это он завернул…» – «Это он крепко завернул…» – «Завернул он это крепко…» Фурцева: «Но ведь все это – правда…» Синклит: «Конечно, Екатерина Алексеевна, это все правда!» Словом, одобрила меня. Попросила только сделать водораздел между старым и новым временем, между сталинским и хрущевским, то есть. «А там как народ скажет».

(Григорий Чухрай, журнал «Кинопроцесс», 2000, № 3).