Отдельная трехкомнатная
Отдельная трехкомнатная
Тот же 1964 год был для меня вообще богат на события и начался с того, что я получил не ожидавшийся мной подарок – отдельную трехкомнатную квартиру. Причем мне за нее почти даже не пришлось никак хлопотать. Это сделал за меня Николай Трофимович Сизов, мой бывший начальник на радио. К тому времени он был уже не «радистом», а начальником московской милиции и генералом. Кто-то ему, очевидно, сказал, что я живу в ужасных квартирных условиях (я после своих казарм, вагончиков и семейного общежития свою комнату в коммуналке ужасной не считал). Он куда-то стал звонить или писать, что автор гимна космонавтов должен жить лучше. Я уже не помню, в какой что было последовательности. Но помню, мне позвонила некая Соловьева, заведующая отделом культуры Московского горкома партии, и предложила написать заявление в Союз писателей, а они, то есть горком КПСС, меня поддержат. (Притом, что я был беспартийным.) Я, естественно, написал. Дело завертелось, пошло по инстанциям. В СП вопрос решили положительно, но в райисполкоме председатель считал, что трехкомнатной квартиры мне будет многовато, хватит и двух комнат. На довод, что писатель нуждается в отдельном помещении для литературной работы, председатель возразил (и был прав), что писать книги можно и на кухне. Тогда представлявший на заседании Союз писателей секретарь московского отделения этой организации генерал госбезопасности Виктор Николаевич Ильин, как он мне сам рассказывал, встал и запел песню про пыльные тропинки. И все члены райисполкома сразу сдались, поняли, что сочинитель таких песен имеет право писать не на кухне. Так неожиданно для себя я стал обладателем отдельной трехкомнатной квартиры с полезной площадью 47 квадратных метров на четвертом этаже пятиэтажной хрущевки без лифта, без балкона. Одну комнату сделал своим кабинетом. Обзавелся письменным столом и креслом. Окна кабинета выходили на Шереметьевскую улицу – такую шумную, что при открытой форточке невозможно было разговаривать. Поэтому форточку всегда я держал закрытой. Но все равно я был счастлив. Таких роскошных условий я до того не знал. Счастье, однако, было с самого начала рассчитано ненадолго. Я уже понимал, что жить с Валентиной не буду, но был доволен, что, уходя, оставлю ее и детей не в коммуналке.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.