Тайные вечера в заброшенном замке

Тайные вечера в заброшенном замке

После смерти императора Павла I выстроенный им Михайловский замок оказался предан забвению. Здесь не звучали больше ни трубы военных парадов, ни оркестр, игравший бальные танцы. Черная громада огромного замка, окруженная темным мраморным рвом и рядами деревьев, на которых расселились вороны, пугала петербуржцев, старавшихся не подходить близко.

Но несколько раз в месяц и к Михайловскому замку подкатывали кареты, из которых выбирались одетые для вечера дамы и кавалеры. Правда, их приезд не освещался ни свечами, ни факелами, да и ковровых дорожек перед ними не выкладывали. Все было по-простому, но именно на эти незатейливые вечера рвались самые утонченные представители светского общества. Вот только попасть удавалось единицам. Два огромных казака в алых рубашках тщательно сверялись со списком гостей, не пуская неприглашенных.

Именно так, таинственно и непривычно, начинался прием в салоне, а проще сказать, на квартире статской советницы Екатерины Филипповны Татариновой. Конечно, этим приемам далеко было до прежней пышности Михайловского замка. Екатерина Филипповна не обладала состоянием. Отец и мать ее, барон Федор фон Буксгевден и Екатерина Малтиц, служили еще при дворе Екатерины II, потом при Павле Петровиче и его сыне Александре I, но высших должностей не заняли. Правда, мать стала главной дамой в окружении великой княжны Александры Александровны, но ведь это не бог весть что – быть при княжне. Сама Екатерина Филипповна, тогда еще шестилетняя баронесса Катенька Буксгевден, была отдана родителями в 1789 году в Смольный институт, ну а после выпуска пристроена при дворе фрейлиной.

Замуж Екатерина Филипповна вышла за офицера Астраханского гренадерского полка Ивана Михайловича Татаринова. Это был брак по любви, но быстро выяснилось, что одной любви мало, а характерами молодые никак не сходятся. Однако Екатерина, теперь уже Татаринова, как верная жена, разделила все военные тяготы жизни мужа. Она даже в действующей армии во время войны с Наполеоном следовала за обозом супруга. Татаринов оказался невероятно храбрым, но во время заграничного похода был серьезно ранен, и его отослали домой. Только вот, вернувшись, он с женой жить не стал, а уехал в свое имение под Рязань, где и скончался. Ну а Екатерина Филипповна вернулась на родину – в Петербург под крыло матушки, которая и получила к тому времени за «долгую и беспорочную службу» казенную квартиру в Михайловском замке. Видно, начальство рассудило, что кто-то же должен присматривать за этой мрачной махиной, где жизнь замерла после смерти Павла. Вот семьям некоторых фрейлин и замковых инженеров и посчастливилось получить тут «хоромы».

Впрочем, Екатерине Филипповне такая уединенность оказалась только на руку. Ее таинственно-мистические вечера меньше всего нуждались в огласке. Дело было в том, что Екатерина Филипповна Татаринова собирала общество не для веселья, а для гадания. После положенных светских разговоров и комплиментов, после скромного позднего обеда наступало заветное время – открывались двери в особую залу, куда приглашались не все из присутствующих. Екатерина Филипповна сама подходила к тому, кого выбирала для ночного гадания, с остальными раскланивалась, обещая, что будет ждать их к следующему званому обеду. Никто не обижался, если его выдворяли. Все верили – Татаринова лучше знает, когда придет день для гадания им. Кому-то повезло сегодня – кто-то дождется своего часа в другой раз.

Гасли люстры, зачехлялись зеркала. Екатерина Филипповна вместе с подругой раздавала оставшимся гостям простые белые рубахи, скроенные наподобие рубища. Дамы и кавалеры расходились за ширмы и переодевались.

И вот, босые, в одинаковых длинных рубахах, со свечами в руках, они вступали в тайную залу-молельню. Здесь на стене висела большая картина на западный манер – «Тайная вечеря», вокруг нее русские иконы, чьи золотые оклады мерцали в блеске многочисленных лампад.

Медленно начиналось всеобщее пение псалмов. Ритм убыстрялся, и участники, встав с колен, начинали двигаться по кругу. Ритм все убыстрялся, белый хоровод двигался все ускореннее. И вот уже слова вырывались несвязно. Пение переходило в крик, толпящиеся по кругу люди задыхались. Как тогда говорили – «на них накатывало». В такие минуты Татаринова приходила в экстаз и начинала пророчествовать, словно вошедшая в транс древняя пифия. Сначала слова ее лились бессвязно, но, по мере того как все общество затихало, голос ее креп и раздавались краткие строки – иногда рифмованные, иногда белого стиха.

Пророчицу слушали затаив дыхание. В ее словах искали ответы на личные наболевшие вопросы. Кое-кто из гостей, наиболее храбрых, осмеливался выкрикнуть: «Скажите мне, Екатерина Филипповна!» И тогда Татаринова делала предсказание для спросившего.

Из личных пророчеств сохранилось немногое. Известно, что Татаринова предрекла успешную военную карьеру генералу Евгению Александровичу Головину, причем сделала это, когда генерал был сильно болен и решил подать прошение об отставке. Но слова Татариновой сулили ему новый успех в карьере, и Головин забрал рапорт об отставке. И не пожалел! Он быстро выздоровел и поднялся по служебной лестнице. Известно также, что к предсказательнице часто захаживал великий русский живописец Владимир Лукич Боровиковский. И ему Татаринова всегда точно предсказывала взлеты и падения.

Но главными предсказаниями Екатерины Филипповны стали ее пророческие слова о роковых событиях в России. Летом 1825 года Татаринова умоляла генерала Головина, чтобы тот отговорил императора Александра I от поездки в Таганрог. «Злой рок – Таганрог!» – повторяла она. Когда же император уехал, на одном из своих радений предсказательница выкрикнула: «Царя в сыру землю положу!» – и упала, потеряв сознание.

Дальнейшее показало ее правоту – Александр Павлович действительно простудился и умер в Таганроге.

Второе пророчество прозвучало накануне Декабрьского восстания. «Не поворотить, не избыть! – воскликнула пророчица. – И нельзя предотвратить!.. – И заплакала. – Что же делать, как же быть?! Россию придется кровью обмыть!» Известно, что примерно то же пророчество она повторила и поэту Рылееву, которого пригласила на свое тайное радение. Может, она хотела предотвратить кровавое будущее? Ведь в ее жизни уже был один невероятный случай, когда ей удалось предотвратить возможную беду.

Случилось это, когда юная Катенька Буксгевден еще была фрейлиной в свите великих княжон. Однажды ночью ее, тогда еще младшую фрейлину, подняли с постели и тайно провели в покои великой княжны Екатерины Павловны. Та была взвинчена и взволнована. Вскинула на фрейлину темные глазищи и капризно приказала: «Желаю узнать о своей судьбе!»

Катенька Буксгевден хоть и была тогда юна, но отлично знала все светские сплетни и положение дел во дворце. Правящий император Павел I с большим недоверием относился к сыновьям, зато обожал свою четвертую дочь Екатерину Павловну. Та была умна, красива, «с живым, энергичным характером и редкой способностью обаятельно действовать на всех окружающих», как писали современники. В царской семье девочка была баловнем, ее любил не только своенравный отец-монарх, но и братья, особенно старший сын и наследник Павла – будущий Александр I. Но была у девочки и неприятная черта – непомерная амбициозность: девочка мечтала о власти.

Конечно, отчего бы и нет? Правила же когда-то ее бабка – Екатерина и, между прочим, прослыла Великой. Но ведь это когда было! Фрейлина Буксгевден слышала, как австрийский посол Сен-Жюльен в сердцах сказал: «Русский император зря подает надежду честолюбивой душе своей дочери!» Ну а юная великая княжна Екатерина Павловна, не скрываясь, вела себя так, словно готовилась стать Екатериной III.

Правда, фрейлина Буксгевден, как и вся столица, знала, что в Петербург пожаловал принц Евгений Вюртембергский, который вот-вот сделает Екатерине Павловне предложение. Так, может, подумала фрейлина, княжна решила погадать на свою женскую судьбу?

Но, едва войдя в покои княжны, баронесса Буксгевден поняла, что не о любви заботится княжна. И слова сами собой слетели с губ фрейлины: «Не о замужестве речь пойдет, а о власти!» Предсказательница увидела, как испуганно дернулась юная княжна, но остановиться уже не могла – на нее «накатило», а контролировать свой пророческий дар молодая провидица еще не умела. Голова ее странно затряслась, и вся она закачалась в такт своему шепоту: «Кто хотел пророчества, тот его и получит! Не о власти надо думать! Пожар войны настигает Россию. И ни маленький, ни чистая, ни постоянный не спасут страну. Спасет только защитник. Ему и власть дана будет!»

Ошарашенная княжна Екатерина Павловна испуганно уставилась на фрейлину и наконец, опомнившись, кликнула служанку. Та быстро увела пророчицу вон.

А княжна решила докопаться до смысла: кто же такие – «маленький, чистая и постоянный»? Спустя какое-то время любознательная девочка наткнулась на книгу «Толкования греческих имен». Там она и прочла: имя Екатерина означает «чистая», имя Павел – «маленький», имя брата Константина – «постоянный». А вот имя старшего брата Александра означает «защитник». Выходит, вот о ком говорила предсказательница. Ни Павел, ни Екатерина, ни Константин не спасут Россию. И только Александр защитит. Значит, именно он, старший сын Павла, и должен править.

С тех пор в характере княжны произошла разительная перемена. Она оставила свои претензии на российский трон. Может, она помудрела и взглянула на жизнь взрослыми глазами – не ей, девочке, тягаться с наследником-братом. Может, сама сцена пророчества произвела на княжну неизгладимое впечатление и, напугав, заставила поверить предсказанию. Одно известно доподлинно: княжна стала относиться к Александру с еще большей детской любовью, видя в старшем брате надежду и опору.

И страшно даже представить, что было бы с Россией, если бы не это пророчество молодой баронессы Буксгевден, будущей статской советницы Татариновой. Если бы княжна Екатерина Павловна начала притязать на трон, Россия могла бы вступить в кровавую пору борьбы наследников. А разве смогла бы страна, раздираемая внутренними противоречиями, победить Наполеона?