Фото с вкладки
Часть первая
Римская империя времени упадка
сохраняла видимость полного порядка.
Булат Окуджава
Неожиданно позвонил Булат
Вообще-то слово «неожиданно» в этой фразе можно было бы и опустить. Телефонный звонок Булата всегда бывал для меня неожиданностью.
Я часто вспоминаю постоянное поучение одного моего приятеля.
«Запомните! – не уставал он повторять. – Все, что им про вас известно, они знают только из ваших телефонных разговоров!» И назидательно при этом добавлял, что телефон существует не для того, чтобы разговаривать, а чтобы сговариваться. То есть договариваться о времени и месте встречи…
Из всех моих друзей и знакомых следовал этому правилу только один – Булат. Остальные, и в первую очередь я сам, болтали по телефону часами.
Булат ни разу не позвонил мне, чтобы просто поболтать. Если уж звонил (что бывало, надо сказать, крайне редко), то всегда по какому-нибудь конкретному поводу. Или с каким-нибудь конкретным предложением.
Однажды позвонил и сразу, без предисловий:
– Приезжай.
– А что случилось?
– Да ничего. Просто бери Славку и приезжай. Посидим.
И так настаивал, что я не смог отказаться, приехал. Правда, один, без Славы. И мы действительно славно посидели.
Этот случай мне особенно запомнился потому, что во время тогдашнего нашего «сидения» ему позвонил из Парижа Виктор Некрасов и они коротко поболтали – просто так, ни о чем, что нарушало Булатовы правила и обычаи. Но ведь это был Вика! И из Парижа! Для такого случая можно было сделать исключение.
Впрочем, по тону их разговора я понял, что такие звонки от Вики из Парижа для Булата не были событием исключительным. Говорили они так, словно Вика звонил от Лунгиных, у которых, приезжая в Москву, всегда жил. Или из Киева. А было это – точно не помню – в брежневские или андроповские, но, во всяком случае, догорбачевские времена.
Поговорив с Викой о том о сем, Булат сказал ему:
– А у меня Бен.
И передал мне трубку. И я тоже перебросился с Викой несколькими фразами.
Но я заболтался, пора вернуться к началу моего повествования.
Итак, позвонил мне Булат. И говорит:
– У меня тут написался один стишок. Я хочу посвятить его тебе. Можно я тебе его прочту?
Я сказал, что да, конечно.
Он прочел:
С последней каланчи, в Сокольниках стоящей,
никто не смотрит вдаль на горизонт горящий.
Никто не смотрит вдаль, все опускают взор.
На пенсии давно усатый брандмайор.
Я плачу не о том, что прошлое исчезло:
ведь плакать о былом смешно и бесполезно...
Конец ознакомительного фрагмента.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.