Часть первая. РОЖДЕНИЕ «СПАСИТЕЛЯ»

Часть первая. РОЖДЕНИЕ «СПАСИТЕЛЯ»

Почему Бонапарт преуспел там, где проиграли Лафайет, Дюмурье и Пишегрю? Какие силы превратили его в арбитра политической ситуации 1799 года?

Ничто не предвещало этого в его корсиканском прошлом, если не считать того обстоятельства, что, проданная Генуэзской республикой версальскому правительству, Корсика вскоре оказалась втянутой в охватившую Францию Революцию. Континент распался на противоборствующие группировки, Корсику также раздирала борьба кланов: аристократического, выступавшего в 1768 году (Буттафьочо) против паолистов, и паолистов, сторонников Конвента (Саличетти), боровшихся с паолистами-ан-глофилами (Поццо ди Борго). Борьба непривычная, отражавшая социальные конфликты, не менее острые, чем идейные распри. Подвергаемый гонениям, ссылкам, арестам, Бонапарт рано познал ужасы гражданской войны во Франции и на Корсике. Из этого опыта он извлек главный вывод бонапартизма: возвыситься над всеми партиями, заявить о себе как о национальном миротворце.

Однако для такой роли требовался огромный авторитет. После Цезаря Бонапарт стал, похоже, первым полководцем, осознавшим все значение пропаганды. Недостаточно побеждать, надо еще уметь увенчивать свои победы ореолом легенды. Бонапарт не выиграл сражений при Флерюсе, Гейзберге и Цюрихе. Несмотря на это, он, в период правления Директории, популярнее Журдана, Гоша, Массена и Моро, потому что благодаря прессе и лубочным картинкам смог преподнести свою итальянскую кампанию как самую настоящую Илиаду. Экспедиция в Египет, несмотря на ее неблагополучный итог, предстала под пером летописцев этакой восточной эпопеей во главе с героем, равным Цезарю и Александру. Бонапарт очаровывает, раздражает, покоряет — словом, не оставляет равнодушным.

Третья причина его успеха: он завоевывает его на излете Революции, когда наконец-то победившая буржуазия начинает претендовать на безраздельное господство. Попытки Лафайе-та и Дюмурье оказались преждевременными. На следующий день после Термидора страна возжаждала порядка, которого Пишегрю, скомпрометировавший себя альянсом с роялистами, связанный обязательствами с политической группировкой, членом которой состоял, не сумел обеспечить, несмотря на весь блеск своих ратных подвигов. Бонапарт внушает окружающим: да, он дружил с Робеспьером-младшим, но при этом всегда оставался потомком старинного дворянского рода, да, он пользовался протекцией Барраса, однако смог продемонстрировать твердость в отношениях с Директорией. Все было ему на руку, даже его странный облик и властолюбие. «Французская революция заложила основы нового общества, но еще ждет своего правительства», — заметил Прево-Парадоль. «Все считали, что необходимо сильное правительство, — писал Стендаль. — И они его получили».