ПУБЛИЧНОЕ ЛИЦО

ПУБЛИЧНОЕ ЛИЦО

Дядя, пропусти «тех, кто любит кино»! — Метания между Ленинградом и Москвой начинаются. — Джульетта Мазина как первое испытание. — Ага, перестроились! — Пятый съезд. — Все нормально, но как-то тревожно.

…1982 год. Я — худрук творческого объединения по производству телевизионных фильмов на «Ленфильме», снимаю «Пиковую даму»…

Неожиданно обо мне через двенадцать лет после «Лета в Бережках» вспоминает родное ленинградское телевидение, приглашает вести передачу «Для тех, кто любит кино».

Программ было мало. Всякий телеведущий сразу оказывался на виду. Я это поздно понял.

«Дай пройти, дядя! — слышу в трамвае. — Пропусти тех, „кто любит кино“…»

И громкий смех.

Или: «Скажите, на ком женат Боярский?» — Это ко мне на улице подлетела веселая девушка.

Так я стал «публичным лицом». И это было неприятно.

Передачи были ежемесячные, много времени не отнимали, стали популярными.

А осенью 1986 года по завершении последнего, пятого фильма о Шерлоке Холмсе «Двадцатый век начинается», в самый разгар крушения старой кинематографической системы — пленумы, съезды, отставки — мне звонит редактор Центрального телевидения Галя Скоробогатова и зовет вести «Кинопанораму». Это-то после Каплера!..

— Я ленинградец… Это нереально.

— Подстроимся…

Так впервые в моей жизни начались метания между Москвой и Ленинградом, которые продолжаются и по сей день.

Первым серьезным испытанием на «Кинопанораме» была для меня беседа с Джульеттой Мазиной.

Встреча состоялась в гостинице «Советская». Я нервничал из-за своего английского, весьма далекого от совершенства. Но к счастью, рядом оказался прекрасный переводчик с итальянского и известный киновед Георгий Дмитриевич Богемский. Так что беседу практически вел он.

Великая актриса привезла в Москву фильм своего мужа Федерико Феллини «Джинджер и Фред». Но разговор шел не о кино, а о России и Италии.

Передо мной сидела женщина, абсолютно лишенная и той фальши, какая бывает в кинозвездах, и того апломба, с которым общаются актрисы, что уже прописаны на киноолимпе как великие и неповторимые. А ведь Мазина к тому времени уже без малого полвека была неоспоримой звездой первой величины. Для этого хватило «Ночей Кабирии» и «Дороги», снятых в начале 1950-х… Мы говорили о простых вещах: о природе, любви, о детях и собаках… Очень мало людей на свете (тем более в кинематографическом мире), с которыми можно увлеченно и подолгу говорить о простых вещах. То ли дело — о сложных…

* * *

…Сидели вороны на проводах, мирно беседовали. Пьяный мужик шел мимо, стукнул палкой по столбу.

Слетели вороны, закаркали, потом опять сели.

«Ага, — закричал мужик, — перестроились!»

* * *

Перестройка забрезжила всё в том же 1986 году.

11 января умер наш славный товарищ и коллега Илья Авербах.

Очереди за водкой и бензином становились многодневными.

В конце апреля случился Чернобыль, а 15 мая в Большом Кремлевском Дворце начал работу V съезд кинематографистов Советского Союза.

Позже кинорежиссёр и сценарист Андрей Смирнов скажет: «Своя своих пожраша!»

А старейший кинодраматург Анатолий Гребнев назовёт этот съезд позорным.

Талантливый киновед и критик Сергей Добротворский напишет незадолго до своей смерти в статье «Кино, которое мы потеряли»: «…Оно учило не читать чужих писем и не стрелять в белых лебедей, отдавать деньги за краденые автомобили нуждающимся детям или тому, что только у дятла не болит голова о чужой беде. То есть не самым плохим вещам, а если эти вещи и выглядят сегодня ложно, то лишь потому, что идеал недостижим, а рай гораздо легче построить на экране, чем в реальности…»

Мнения иностранцев.

Мой норвежский друг и коллега Кнут Андерсен: «Вы сошли с ума! Ты разве не видишь, как я обиваю пороги в поисках денег на картину, а потом ищу, кому бы её продать!!!»

Великий польский фантаст Станислав Лем: «…Я сторонник умеренного либерализма, применяемого осторожно, в небольших дозах. Я возражаю против ничем не ограниченной свободы. Плохо, когда все дозволено…»

Вопрос Анджею Вайде:

— Почему в советское время кино было лучше?

Ответ:

— Существуют красивые цветы, растущие только на болоте. Они гибнут, когда болото осушено… Сейчас мы без цензуры, но и без зрителей.

«Время бешенства правды-матки!» — сказал кто-то из русских.

Целый год московские киногенералы и снобы терзали Галю Скоробогатову — с какой стати «Кинопанораму» ведет Масленников?

С легким сердцем отказался я от бремени ежемесячных поездок в Москву.

Думал ли я тогда, что придет время и я буду ездить не менее шестидесяти раз в год в столицу нашей родины, проводить, таким образом, 120 ночей (иначе говор, четыре ночных месяца) на железнодорожных койках. Тогда еще сидячих экспрессов не было.

Незадолго до упомянутого съезда появившийся на «Ленфильме» новый главный редактор Александр Голутва, озираясь на новом месте, сказал: «Всё нормально, но как-то тревожно…»