Рокировка

Рокировка

В марте 1998 года наиболее влиятельные члены «семейного клана» Ельцина пришли к выводу, что шансы Лужкова стать президентом увеличиваются с каждым днем. Популярность лидера коммунистов Зюганова, вышедшего в 1996 году во второй тур несколько снизилась, но он по-прежнему был в состоянии набрать не менее двадцати пяти процентов голосов. Так кого же можно было противопоставить этим двум «политическим тяжеловесам» на предстоявших через два года президентских выборах? Немцов окончательно дискредитировал себя в глазах ближайшего окружения Ельцина. Он так и не сумел добиться нужных результатов и растратил всю энергию на заведомо обреченную на провал борьбу с олигархами. Напротив, Лебедь опять начал набирать политические очки и в борьбе за пост губернатора Красноярского края при поддержке прокремлевской олигархической группировки, имевшей свои интересы в огромном сибирском регионе, значительно опередил соперников. Однако он уже доказал, что совершенно не умеет «играть в команде». По единодушному мнению «семьи», этот недостаток был присущ и Явлинскому, который предпочитал постоянно находиться в оппозиции. Неужели оставалось делать ставку только на Черномырдина?

Эта версия дальнейшего развития событий получила довольно широкое распространение в Москве. Проверить ее истинность не представляется возможным. Тем не менее, она заслуживает самого пристального внимания. Согласно этой версии, «семье» передали видеокассету с записью беседы Гора и Черномырдина. В последний раз два политических деятеля, занимавших в США и России вторые по значению государственные посты, встречались в Вашингтоне, где не преминули поднять бокалы за избрание их президентами. Такого Ельцин, с подозрением относившийся к любому потенциальному преемнику на его место, простить не мог. Он решил немедленно уволить Черномырдина и приказал своей команде как можно скорее составить список кандидатов на должность премьер-министра. Единственное условие: он непременно должен был быть убежденным реформатором.

В президентской администрации началась невообразимая суета. По настоянию Березовского первое место в списке занял его верный клеврет, секретарь Совета безопасности Иван Рыбкин. Гусинский и Чубайс пытались добиться назначения главой кабинета министров заместителя председателя Совета директоров НТВ Игоря Малашенко, в 1996 году работавшим под началом «приватизатора всея Руси» в предвыборном штабе Ельцина и с тех пор зарекомендовавшего себя отличным организатором. Были в этом списке и фамилии нескольких губернаторов. Среди остальных соискателей особенно выделялся спикер Совета Федерации Егор Строев, имевший репутацию весьма искушенного политика. Не следовало забывать также о представителях «силового блока», как всегда, старавшихся держаться в тени. О кандидатуре Лебедя не могло быть и речи. Ветеран Афганистана и «Умиротворитель Приднестровья» доставил слишком много неприятностей «семье». Но и бывший директор Федеральной пограничной службы Андрей Николаев ее также не слишком устраивал. Поэтому Лебедь оказался в самом конце списка. Неожиданно о своих претензиях заявили лоббисты могущественных нефтяных монополий. Черномырдин, возглавляя правительство, добился предоставления «Газпрому» небывалых льгот. Этот полугосударственный концерн не только полностью засекретил сведения, касающиеся реальной стоимости добычи газа, но и был освобожден от многих налогов. Теперь конкурировавшие с гигантом газовой индустрии нефтяные магнаты для восстановления баланса потребовали назначить премьер-министром их человека. Но кого именно? Выдвижение на этот пост олигарха было бы воспринято как открытый вызов общественному мнению. В конце концов один из высокопоставленных сотрудников администрации еще раз внимательно просмотрел список членов действующего кабинета министров и наткнулся на фамилию Кириенко. Тридцатипятилетний выходец из Нижнего Новгорода занимал должность министра топлива и энергетики.

23 марта 1998 года Ельцин преподнес «дорогим россиянам» очередной сюрприз. Он сообщил им о решении отправить Черномырдина в отставку и одновременно назначил его руководителем своего «предвыборного штаба». Тем самым президент породил волну слухов о том, что Черномырдина намеренно «вывели из игры» с целью дать ему возможность как можно лучше подготовиться к будущим выборам. Именно поэтому, дескать, Ельцин с такой ухмылкой говорил об «удачной рокировочке». Но через несколько месяцев выяснилось, что Черномырдина втихую использовали как «ладью» в новой партии, разобраться в которой непосвященным было не дано. Ведь опытный царедворец, образно выражаясь, годился как для заманивания соперников в ловушку, так и для закрывания брешей в собственной линии обороны, прикрытия «короля» сзади и захвата стратегически важных позиций во вражеском лагере. Вот только стать президентом России он не мог. Вернее, этого ему просто не позволили бы.

Ельцин неслучайно сделал вторым лицом в государстве самого молодого и неопытного министра, всего лишь год назад с помощью Немцова перебравшегося в Москву. Ранее Сергей Кириенко изучал в Горьком кораблестроение, потом занимал ряд должностей в структурах ВЛКСМ, а после крушения коммунистического режима возглавил банк и основал нефтеперерабатывающий завод «Норси-Ойл». К новому председателю правительства, больше похожему на студента, сперва мало кто относился всерьез. К нему тут же приклеилось прозвище «Киндерсюрприз». При наличии огромного комплекса нерешенных проблем назначение руководителем кабинета министров «политического легковеса» было воспринято поначалу как, по меньшей мере, безответственный и неразумный поступок. Многие полагали, что президента втянули в чистейшей воды авантюру.

На экранах телевизоров Ельцин выглядел дряхлеющим стариком и всем своим обликом и манерой речи удивительно напоминал тяжело больного Брежнева на рубеже семидесятых-восьмидесятых годов. Он вверг страну в очередной политический кризис. Зарубежные инвесторы пришли в ужас: оказывается приоритетные направления государственной политики в России определял пожилой человек со вздорным характером и явными признаками склероза. Кириенко же не пользовался авторитетом у командования вооруженных сил и руководства спецслужб, располагавших практически неограниченными возможностями. Поэтому западные лидеры всерьез опасались полной или частичной потери контроля над ядерным оружием в случае длительного заболевания президента. Целый месяц Государственная Дума отказывалась утверждать Кириенко в новой должности. По конституции нижняя палата имела право трижды отвергать предложенные президентом кандидатуры, но затем глава государства мог распустить ее. Поэтому в третий раз депутаты решили не рисковать и скрепя сердце высказались в поддержку нового председателя правительства. За два с лишним года, прошедших после парламентских выборов, они еще не успели полностью воспользоваться своими обширными привилегиями. Особенно боялись потерять думские мандаты почти никому не известные избранники из глухих провинций. «семье» опять крупно повезло. Она научила будущих хозяев Кремля навязывать свою волю законно избранному парламенту, формально не нарушая конституции. За два года до решающей стадии борьбы за власть в стране ельцинский клан получил возможность без особой спешки подготовить победу нужного кандидата. Теперь ему снова понадобился Березовский. Владельца нескольких мощных финансово-промышленных корпораций, с легкостью скупавшего через подставных лиц газеты, телеканалы, депутатов и даже целые фракции, опять призвали на государственную службу и назначили исполнительным секретарем СНГ. После увольнения чересчур возомнившего о себе Черномырдина все важнейшие политические решения стали прерогативой президентского аппарата. Пост председателя правительства — главы номинально высшего органа исполнительной власти — за Кириенко сохранялся лишь при условии неукоснительного выполнения им требований Кремля.

Для Кириенко был уготован такой же сценарий, как и годом раньше для его нижегородского земляка, «надорвавшегося» в схватке с олигархами, Новый премьер-министр — молодой, интеллигентный, спортивный, быстро реагирующий на изменение ситуации и не запятнавший себя участием в подковерной борьбе лоббистских группировок в Кремле — быстро завоевал симпатии российских граждан. Кириенко не позволял себе популистских жестов и постоянно подчеркивал, что он всего лишь профессиональный менеджер, приглашенный на работу в правительство для решения конкретных задач. Этим он выгодно отличался от Немцова, не скрывавшего своих президентских амбиций. Авторитет Кириенко в глазах населения еще больше вырос, когда оно увидело, что глава правительства в отличие от Черномырдина легко находит контакт с аудиторией и искренне стремится убедить сограждан в серьезности своих намерений. Уже почти никто не сомневался в том, что Ельцин вскоре сделает из умного и образованного председателя правительства козла отпущения и после очередного экономического кризиса с легкостью расстанется с ним.

Через месяц после реорганизации кабинета министров Путин был назначен первым заместителем руководителя президентской администрации, ответственным за положение в регионах и контакты с губернаторами. Одновременно ему было поручено выступить в роли третейского судьи и помочь разрешить конфликт между правительством и бастующими рабочими горнодобывающей промышленности. Их акции протеста с каждым днем принимали все более угрожающие масштабы. В Кемеровской области, расположенной в так называемом «Красном поясе», шахтеры вышли на улицы с требованиями немедленно прекратить реструктуризацию отрасли, погасить долги по зарплате и отказаться от закрытия «бесперспективных» шахт. Несколько лет все московские правительства, вне зависимости от преобладания в них консерваторов или реформаторов, занимались латанием дыр, переводя выделенные Всемирным банком средства в контролируемый оппозицией Кузбасский угольный бассейн. В результате источником субсидий убыточным шахтам — три миллиарда долларов ежегодно — неизменно становился скудный федеральный бюджет. Забастовки горняков сделались уже вполне привычным явлением, но в этот раз шахтеры устроили настоящую «рельсовую войну». Почти месяц они блокировали движение по Транссибирской железнодорожной магистрали, парализовав одну из важнейших транспортных артерий страны и поставив под угрозу срыва снабжение электростанций Дальнего Востока углем, а его жителей — продовольствием. Доведенные до отчаяния горняки утверждали, что деньги, предназначенные для выплаты жалованья рабочим горнодобывающих предприятий, не доходят до них. Кириенко был вынужден оставить все дела и спешно вылететь этот регион, превратившийся в настоящую пороховую бочку. После возвращения из Кузбасса он принял делегацию шахтеров и не без помощи Путина сумел несколько разрядить ситуацию и предотвратить социальный взрыв. В итоге горняки согласились убрать пикеты с подступов к Белому дому и железнодорожных путей.

В июле 1998 года за проявление симпатий к Лужкову был уволен Сергей Шахрай. Он не только долгое время исполнял обязанности советника Ельцина по юридическим вопросам, но и возглавлял постоянную Комиссию по разграничению полномочий и предметов ведения между Центром и регионами. Его место занял Путин, в неполные сорок шесть лет ставший внезапно чиновником очень высокого ранга. Кремль фактически поручил ему отслеживать социально-политическую ситуацию в каждом из 89 субъектов Российской Федерации. Но без поддержки сорокалетнего Валетина Юмашева, своего непосредственного руководителя и доверенного лица Березовского, Путину вряд ли бы удалось так близко подобраться к вершине властной пирамиды. Ведь он теперь получил свободный доступ к президенту, объявившему сохранение единства России одной из главных задач. Путин быстро выработал в себе привычку регулярно наведываться с инспекциями на подведомственные территории, установил личные контакты со многими влиятельными не только у себя на родине региональными лидерами и в случае необходимости умело «вправлял им мозги».

За время пребывания в новой должности Путин получил четкое представление об истинном состоянии государственной власти на региональном уровне. Понимая, что без соответствующих административных рычагов невозможно заставить глав исполнительной власти на местах выполнять указания Кремля, он убедил Ельцина предоставить ему широкие полномочия и принялся «набирать кадры» из бывших сослуживцев по КГБ и Санкт-Петербургской мэрии. В мае 1998 года Путин добился назначения начальником Контрольного управления своего сверстника и нынешнего директора ФСБ Николая Патрушева. С 1975 года они вместе служили в облицованном гранитом здании на Литейном проспекте. Потом Патрушев переехал в столицу и в 1994 году возглавил сверхсекретное Управление собственной безопасности ФСБ, то есть занялся выявлением агентов иностранных разведок и предателей в рядах его сотрудников. Позднее он получил повышение и стал начальником управления кадров этой силовой структуры.

Между тем на Россию неудержимо надвигался финансовый кризис, поставивший под угрозу само существование государства. Никогда со времен распада Советского Союза оно не оказывалось в таком затруднительном положении. Российская экономика всецело зависела от экспорта энергоносителей, и низкие цены на нефть на мировом рынке дестабилизировали обстановку в стране. Очевидно, отвечавший в правительстве Кириенко за экономический блок вице-премьер и подчиненные ему министры не слишком разбирались в финансовой политике и толком не представляли себе, как в условиях хронической невыплаты зарплат и пенсий сочетать обеспечение стабильности финансовой системы и латание все более увеличивающихся бюджетных дыр.

Внутренний долг России составлял уже 70 миллиардов долларов. Всего же ей предстояло вернуть иностранным кредиторам и собственным гражданам 200 миллиардов долларов. На обслуживание государственных долговых обязательств предполагалось выделить не менее трети федерального бюджета. К тому же общая сумма долгов российских предприятий превысила объем всей денежной массы. Для увеличения притока капитала в Россию правительство Черномырдина, как уже отмечалось выше, приступило к распространению выпускаемых под совершенно немыслимые проценты пресловутых краткосрочных Государственных казначейских обязательств. После обострения кризиса Центральный банк для предотвращения оттока за границу значительных денежных средств временно повысил доходность этих ценных бумаг до 150% в валюте. Вскоре государство было уже не в состоянии погашать долги по ГКО, превратившихся из источника бюджетного финансирования в его объект и чуть ли не вдвое превысивших реальные доходы от сбора налогов. Золотовалютные запасы Центробанка за шесть месяцев уменьшились с 23 до 15 миллиардов долларов. Уход инвесторов с начавшего рушиться российского фондового рынка больше подходил на бегство. С началом обвального финансового кризиса биржевые котировки таких крупнейших российских компаний, как «Газпром», «ЛУКОЙЛ» и РАО ЕЭС России снизились почти в два раза. Российскому руководству пришлось с горечью признать, что две трети зарубежных инвесторов из ринувшихся в 1997 году в страну были обыкновенными биржевыми спекулянтами, руководствовавшимися исключительно корыстными соображениями и даже не помышлявшими о подъеме производства и экономическом росте.

Наряду с резким сокращением расходов в бюджетной сфере правительство было вынуждено принять также другие непопулярные меры и расторгнуть неформальное «соглашение» с довольно значительной частью российских граждан. Раньше в верхах не только мирились с существованием теневой экономики, но из-за невозможности полностью выполнить социальные обязательства порой даже откровенно радовались столь высокой деловой активности россиян. Правительство могло месяцами задерживать выплаты зарплат, пособий и пенсий, но взамен позволяло людям не платить налоги. Угроза финансового краха заставила исполнительную власть приказать фискальным органам взять на учет все дополнительные источники доходов населения, включавшие в себя различные виды трудовой деятельности в свободное от основной работы время, сдачу жилья в аренду и проценты, получаемые с вложенных в ценные бумаги капиталов и так далее. Стремясь наверстать упущенное, правительство распорядилось в кратчайший срок составить реестр налогоплательщиков и сформировать соответствующую компьютерную базу данных, так как неожиданно выяснилось, что сведениям, полученным от Госкомстата, доверять нельзя. Его председатель был даже арестован по обвинению в манипуляциях количественными показателями в интересах нескольких финансово-промышленных групп. В поисках выхода из экономического тупика власти впервые после ликвидации политического диктата вместе с распадом СССР и крушением коммунистического строя попытались снова прибегнуть к полицейским методам. По приказу нового главы Налоговой службы Бориса Федорова его сотрудники провели обыск и изъятия документов в офисах целого ряда фирм. Кириенко публично пригрозил крупным корпорациям конфисковать их имущество за уклонение от уплаты налогов. В отношении задолжавших бюджету промышленных предприятий предполагалось применить процедуру банкротства. Намерения кабинета министров напрямую задевали интересы могущественных финансовых кланов и региональных баронов, упорно не желавших отдавать в казну значительную часть средств, вырученных от сбора налогов. Однако если прежде девяносто процентов налога с оборота оставалось в регионе, то теперь правительство с помощью президентской администрации увеличило федеральную составляющую этих доходов до пятидесяти процентов.

Но для проведения авторитарной политики в полном смысле слова у правительства отсутствовали необходимые средства устрашения. В то же время Ельцин всегда мог рассчитывать на поддержку «силового блока». Он неизменно с подчеркнутым уважением относился к министрам обороны и внутренних дел, директору ФСБ, руководителям налогового и таможенного ведомств и не скупился на награды для них. Летом 1998 года силовые структуры как никогда были нужны Ельцину для предотвращения массовых беспорядков и даже возможной попытки государственного переворота. 25 июля Путину внезапно позвонил Юмашев и попросил встретить премьер-министра в аэропорту Внуково. Кириенко возвращался из Карелии, где встречался с проводившим там отпуск президентом. Сойдя с трапа, он сразу же направился к Путину. Между ними состоялся следующий диалог: «Володя, привет! Я тебя поздравляю!» Я говорю: «С чем?» А он: «Указ подписан. Ты назначен директором ФСБ»[31]. С этими словами Кириенко поспешил удалиться. До Путина еще в апреле доходили слухи о том, что Ельцин считает его верным и испытанным соратником, способным заменить шефа Федеральной службы безопасности Николая Ковалева, не внушающего больше доверия. Ведь после весеннего правительственного кризиса кое-кто из ближайшего окружения президента начал потихоньку перебегать в лагерь сторонников Лужкова. Путин же еще в Санкт-Петербурге всем своим поведением доказал, что не способен на предательство.

По прямому указанию Ельцина первый заместитель главы его аппарата еще более усилил контроль за экономико-финансовой сферой вообще и распределением в регионах полученных от Центра дотаций в частности. В статье, опубликованной в газете «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг», Кристина Гофман подчеркивала, что Путин, еще будучи начальником Контрольного управления, «сумел раздобыть сведения, касающиеся негативных аспектов деятельности многих губернаторов, и тем самым дал президенту возможность оказывать на них давление».

Новое назначение Путина, по его собственному признанию, не слишком его обрадовало. В 1990 году он искренне полагал, что со спецслужбами его больше ничего не связывает. После расформирования КГБ, считавшегося одним из нерушимых оплотов коммунистической системы, из него выделились пять основных подразделений. В частности переименованное в Службу внешней разведки Первое главное управление за десять лет доказало полное право на самостоятельное существование. ФСБ, возникшее на обломках прежнего ведомства-монстра после многочисленных реорганизаций, унаследовало такие его функции как контрразведка, борьба с экономическим шпионажем и т.д. Кроме того, в задачи новой организации входило также активное противодействие коррупции и организованной преступности. Поговаривали, правда, о связях некоторых ее сотрудников с мафиозными структурами. По мнению одного из наиболее авторитетных специалистов в этой области, Ганса-Йоахима Хоппе, изложенному в журнале «Остэуропа», ФСБ имела прямое отношение к отмыванию грязных денег и нелегальному вывозу из России капиталов.

Как известно, Путин уволился из КГБ в звании подполковника. По традиции, органы безопасности СССР и России всегда возглавляли генералы в высоких чинах. Но Путин прекрасно понимал, что присвоение ему генерального звания произведет крайне неблагоприятное впечатление на подчиненных. Ведь к этому времени он даже не числился на военной службе. Кроме того, многие опытные контрразведчики были очень недовольны тем, что их новым руководителем стал бывший офицер разведки. Некоторых из этих ветеранов Путин позднее вывел из штата или перевел на работу в провинцию.

В новой должности Путину пришлось столкнуться с целым рядом, казалось бы, неразрешимых проблем. Во-первых, вездесущий Березовский немедленно принялся утверждать, что в свое время нескольким сотрудникам ФСБ было поручено убить его. Он усиленно тиражировал эти слухи в подконтрольных ему СМИ, и противостоять этому валу «черного пиара» было очень нелегко. В конце концов проведенное по инициативе Путина служебное расследование доказало, что нет никаких оснований обвинять бывших руководителей ФСБ в намерении ликвидировать одного из самых богатых и влиятельных российских бизнесменов. Во-вторых, «семья» не скрывала, что поставила во главе одной из мощнейших силовых структур лояльного по отношению к ней человека; целью этого назначения было еще в процессе подготовки к решающей стадии «битвы за Кремль» с помощью этого человека нейтрализовать Лужкова, Зюганова и других реальных претендентов на президентское кресло. Путин был вынужден считаться с ее требованиями. В частности его сотрудники по-прежнему следили за чиновниками президентской администрации и прослушивали их служебные телефоны. Однако новый директор ФСБ всячески препятствовал превращению этой службы в «щит и меч» власть предержащих, в том числе прокремлевской олигархической группировки, и требовал от ее офицеров строгого соблюдения правовых норм.

Путин сознавал, что ожесточенная борьба за передел собственности изрядно подпортила имидж России в глазах западной общественности. Из-за отсутствия экономико-правовых основ в стране так и не сформировалось гражданское общество. Без него настоящие рыночные механизмы были не в состоянии нормально функционировать. В России возник «дикий капитализм», характерными признаками которого являлись полное отсутствие у узкой группы лиц, сосредоточившей в своих руках контроль над финансовыми и сырьевыми ресурсами и реальную власть, чувства социальной ответственности и отсутствие желания хоть как-то ограничить себя в погоне за богатством. До тех пор пока круг интересов олигархов ограничивался только страстью к наживе, о проведении сколько-нибудь разумной экономической или внешней политики не могло быть даже речи. Тщетными были все попытки приобщить к культурным ценностям людей, каждый год вывозивших из России капиталов на сумму, сопоставимую с ежегодным траншем МВФ. Степень криминализации государственных институтов превзошла все допустимые пределы. Многие российские журналисты в своих публикациях прямо возлагали вину за огромное количество нераскрытых заказных убийств на членов ельцинской команды, мешавших их расследованию.

Одним из первых иностранцев, появившихся в кабинете нового главы ФСБ, был президент Федеральной службы по защите конституционного строя Петер Фриц, собиравшийся обсудить с Путиным актуальную для России и ФРГ проблему борьбы с терроризмом и обменяться с ним информацией. Обострение обстановки в фактически отделившейся Чечне еще более накалило и без того крайне напряженную политическую атмосферу в стране. Избранный в 1997 году президентом бывшей советской автономной республики Аслан Масхадов так и не сумел примирить отчаянно враждовавших между собой полевых командиров. Вооруженные отряды под их командованием неоднократно вторгались в Дагестан и Ставрополье. «Ползучая экспансия» сопровождалась вытеснением русских из приграничных районов, обстрелами, грабежами, угоном скота и автотранспорта. Но наибольшую опасность представлял собой захват заложников, среди которых были военнослужащие, старики, священники и даже дети. Боевики похищали также иностранцев — журналистов, инженеров и сотрудников международных гуманитарных организаций. В общей сложности в Чечне, превратившейся в настоящий рынок рабов, насильственно удерживалось свыше тысячи человек. Девяносто из них были иностранными гражданами. Их содержали в совершенно чудовищных условиях, морили голодом и использовали на принудительных работах. Сепаратисты, активно готовившиеся к новой войне с Россией и закупавшие целые партии вооружения, военной амуниции и современных средств связи, нуждались в деньгах и поэтому для ускорения получения выкупа подбрасывали родственникам заложников видеокассеты с записями измывательств над ними. Если у родных и близких не находилось нужной суммы, несчастным пленникам отрубали пальцы, а иногда даже головы. Захлестнувшая Чечню волна насилия вынудила миссию ОБСЕ спешно покинуть Грозный. Даже провозглашение Масхадовым «Республики Ичкерия» исламским государством, живущим по законам шариата, не избавило бывшего полковника Советской Армии от яростных нападок со стороны религиозных экстремистов.

Занятый мучительным поиском решения сложных экономических проблем, Кириенко был вынужден оставить все дела и вылететь в Чечню. В ходе переговоров с Масхадовым он окончательно убедился, что российское руководство утратило всякое влияние на ситуацию в этом регионе. В июле на Масхадова было совершено покушение. Лидер сепаратистов только чудом избежал гибели. Среди его противников особенно непримиримую позицию занимали «ваххабисты», пользующиеся широкой поддержкой нескольких арабских стран. Члены этой ультрарадикальной исламской секты требовали от жителей всего Северного Кавказа руководствоваться нормами мусульманского права как на государственной службе, так и в обыденной жизни. Захваченные ими летом 1998 года дагестанские селения Карамахи и Чабанмахи были объявлены «независимыми территориями» и за несколько месяцев превращены в настоящие укрепрайоны, оборудованные бетонными бункерами, сообщающимися подземными коммуникациями и способные выдержать даже ракетно-бомбовые удары с воздуха. Москва так и не решилась использовать вооруженные силы для пресечения «экспансии» исламистов, тем самым наглядно продемонстрировав им свою слабость.

Кириенко надеялся, что новый глава ФСБ поможет ему в борьбе с экономической преступностью и в первую очередь со злостными неплательщиками налогов. Жесткие методы, применяемые для выявления «мелкой рыбешки», резко контрастировали с очевидной неспособностью правительства всерьез заняться влиятельными финансово-промышленными группами, чей суммарный долг перед бюджетом достиг фантастической величины. После начала кризиса министры экономического блока стали регулярно встречаться с олигархами, но эти «саммиты» больше напоминали деловые переговоры равноправных партнеров, а не «акции давления», организованные высокопоставленными чиновниками, осознавшими, наконец, свою ответственность перед страной и готовность любыми средствами установить в экономике равные правила игры.

Команде Кириенко явно не хватало политической воли. Ей так и не удалось одолеть коррупцию, глубоко проникшую во все звенья государственного аппарата. Сотрудники налоговых органов также брали взятки, поскольку их среднемесячная зарплата равнялась приблизительно 74 долларам. Проведенная Счетной палатой проверка выявила вопиющие факты разворовывания кредитов Международного валютного фонда и Всемирного банка. Как минимум одна шестая часть бюджета использовалась не по назначению. Зависимость России от западных кредиторов была настолько сильной, что в Москве даже заговорили об угрозе национальной безопасности страны.

Правительственные консультанты и эксперты спешно занялись разработкой антикризисных программ. В административных учреждениях резко сократили потребление электроэнергии. В верхах, наконец, решились выставить на продажу закрепленные в федеральную собственность контрольные пакеты акций десяти крупнейших промышленных предприятий, рассчитывая таким образом наполнить бюджет. Однако у ослабленных финансовым кризисом олигархов не нашлось необходимой суммы, а иностранные инвесторы теперь опасались вкладывать деньги в российскую экономику. Для успокоения западной финансовой элиты представителем России при международных кредитных организациях был вновь назначен Чубайс, за несколько дней напряженных переговоров убедивший МВФ выделить еще около двадцати миллиардов долларов, которые, однако, уже не смогли предотвратить обвального падения курсовой стоимости российских ценных бумаг.

17 августа 1998 года премьер-министр Кириенко был вынужден принять крайние меры. Он объявил о введении трехмесячного моратория на обслуживание всех государственных долговых обязательств. Крупнейшие банки также на три месяца прекратили платежи по внешним займам. Их совокупный долг иностранным кредиторам достиг астрономической суммы в 19,2 миллиарда долларов. За время действия моратория планировалось добиться «реструктуризации» внешних и внутренних задолженностей, то есть, попросту говоря, договориться о перенесении выплат по ним на более поздний срок. Вину за потрясший страну глубокий экономический кризис нельзя возлагать на одного Кириенко. У молодого ельцинского выдвиженца в нужный момент просто не оказалось нужных союзников, благодаря которым можно было бы предотвратить полный финансовый крах. Представители частного сектора упорно молчали, а депутаты Государственной Думы заранее предупредили, что отвергнут любую антикризисную программу, предусматривающую сокращение расходов на социальные нужды и увеличение налогового бремени. В результате правительство почти полностью утратило контроль над финансовыми ресурсами. Первый транш МВФ в размере 4,8 миллиарда долларов был в начале августа за два-три дня бессмысленно растрачен на поддержку коммерческих банков. Мораторий еще больше подорвал престиж России за границей и привел к окончательному уходу из страны зарубежных инвесторов.

Многие западные эксперты предрекали именно такое развитие событий. Выпускаемые под огромные проценты ГКО оказались обыкновенной «пирамидой», готовой вот-вот рухнуть, а значительная часть зарубежных многомиллиардных кредитов использовалась для субсидирования банковской системы. Авантюрная политика российских лидеров обернулась катастрофой для страны. Несколько дней высшие должностные лица хранили молчание или делали вид, что ничего особенного не произошло. Правда, Чубайс поспешил предупредить, что «Россия на грани политической катастрофы», но положение президента, премьер-министра, председателя Центробанка и национальной валюты пока еще казалось достаточно устойчивым. Рубль подешевел только на десять процентов; следовательно, «валютный коридор» всего лишь немного расширился. Но многострадальные российские граждане уже предчувствовали беду. В 1992 году мгновенное освобождение цен разом обесценило все их сбережения. В один из октябрьских дней 1994 года, названный «черным вторником», рубль был девальвирован почти на треть. Поэтому население, не дожидаясь официальных заявлений, бросилось снимать деньги с банковских счетов и срочно менять рубли на доллары. Через несколько дней многие банковские структуры, оказавшись под угрозой краха, прекратили выдачу сперва валютных, а затем рублевых вкладов и объявили о свертывании филиальной сети. Банковская система, погребенная под обломками «пирамиды» ГКО, фактически перестала существовать, оставив после себя огромные неоплаченные долги.

Стремление при любых обстоятельствах продолжать курс на интеграцию России в мировое сообщество заставило Кириенко и Чубайса выступить с предложением уравнять в правах отечественных и иностранных банкиров на внутреннем рынке банковских услуг. Однако столь радикальная мера непременно привела бы к ослаблению банковского сектора российской экономики и постепенному переходу его под контроль западных финансовых корпораций. Крупнейшие банкиры страны немедленно бросились искать поддержки у президента и принялись уговаривать его вернуть к власти их верного союзника и покровителя Черномырдина, а заодно перекрыть зарубежным финансовым институтам доступ в Россию. Решено было также отказаться от выполнения антикризисной программы, уже согласованной с МВФ. При рассмотрении данного вопроса банкиры и крупные предприниматели были солидарны с коммунистами: Зарубежным инвестициям — да! Зарубежным инвесторам — нет! Но на самом деле спасти погибающую российскую промышленность можно было только путем внедрения в нее передовых западных технологий. Гораздо разумнее было бы приложить все усилия для привлечения в страну западных фирм, чтобы они развернули здесь производство, создали новые рабочие места и — соответственно — новые источники поступления налогов в казну.

В декабре 1991 года почти никто не предвидел скорый распад СССР. Точно так же в августе 1998 года мало кому могла прийти в голову мысль, что неокапиталистическая система так быстро развалится. Финансовый кризис почти полностью уничтожил средний класс, так толком и не успевший сформироваться. Разорение грозило даже некоторым олигархам. Но не следует забывать, что потерявшие восемьдесят процентов капиталов российские банки получили ранее 200–300 процентов прибыли от биржевых сделок с ГКО. Россия, грезившая о возвращении ей статуса супердержавы, за одну ночь опустилась до уровня слаборазвитой страны.

Финансовый кризис разрушил фундамент, на котором зиждилась вся политика демократизации общественной жизни и внедрения рыночных принципов в экономику. Банкротство государства стало свершившимся фактом. О выплате зарплат и выполнении им других социальных обязательств не могло быть даже речи. Тоненький ручеек налоговых поступлений в бюджет полностью иссяк. Из-за отсутствия валюты на оплату импортных товаров прилавки магазинов быстро опустели. Наученные горьким опытом люди скупали сахар, соль, крупы, макароны, мыло, стиральный порошок, из аптек исчезли почти все лекарства. Однако стремительный рост цен на предметы первой необходимости значительно превысил реальные доходы большинства населения и поставил его на грань выживания. Обострение экономического кризиса совпало с усилившейся внутри политической элиты борьбы за власть. На внеочередной августовской сессии Государственная Дума дружно проголосовала за отставку кабинета министров, и несколько недель Россия оставалась без дееспособного правительства. Авторитет исполнительной власти упал буквально до нуля. Для предотвращения возможной попытки государственного переворота Ельцин распорядился разоружить несколько дислоцированных в Москве армейских подразделений особого назначения.

В конце августа Ельцин произвел очередную «рокировочку» и попытался вернуть назад Черномырдина. Несомненно, решающую роль в назначении его исполняющим обязанности премьер-министра сыграл заручившийся согласием «семьи» Березовский. Для большей гарантии Кремль привлек к работе «антикризисного штаба» еще не утратившего привычку к широким популистским жестам нового губернатора Красноярского края Лебедя. Его избирательную кампанию также финансировала группа близких ельцинскому клану олигархов во главе все с тем же кремлевским «серым кардиналом». Бывший «Командарм 14» был тогда единственным российским политиком, способным подавить народные волнения и благодаря определенному авторитету в армейской среде уговорить военных «оставаться в казармах». В отличие от Кириенко Черномырдин ради возможности второй раз почувствовать себя полноправным хозяином Белого дома был готов почти на любые уступки, вплоть до формирования коалиционного правительства с участием представителей всех думских фракций и установления «экономической диктатуры». Однако в конце концов нижняя палата отвергла его кандидатуру.

Если мощное банковское лобби и зависящие от бюджетного финансирования региональные бароны поддержали Черномырдина, то составлявшие в Государственной Думе большинство депутаты от КПРФ и других «отрядов» левой оппозиции решили воспользоваться кризисной ситуацией для отстранения Ельцина от власти, замены президентской формы правления «парламентской республики» и «смягчения» курса реформ, то есть полного или частичного отказа от них. В подготовленном Советом Думы заявлении прямо предлагалось национализировать некоторые крупные банки и промышленные предприятия. Сторонники восстановления советской государственности в несколько измененном виде и системы планового хозяйства в усеченном варианте безуспешно добивались осуществления этих политико-экономических целей еще в 1992–1993 годах. После первого отказа утвердить Черномырдина в должности председателя правительства народные избранники намеренно целую неделю — с 31 августа по 7 сентября — держали Ельцина в подвешенном состоянии, чтобы таким образом ослабить его позиции и навсегда отбить у бывшего главы «Газпрома» желание стать следующим президентом России. После рокового для него итога голосования в «семейной части» правящей элиты произошел раскол, завершившийся удалением из Кремля двух приближенных Ельцина. Пресс-секретарь Сергей Ястржембский и секретарь Совета безопасности Андрей Кокошин осмелились предложить президенту назначить премьер-министром Лужкова и навлекли на себя его гнев.

На Западе с пристальным вниманием следили за поведением Ельцина, уже неоднократно доказавшего свою способность путем кадровых перестановок в правительстве неуклонно добиваться возобновления процесса реформирования унаследованного от прежнего режима социально-экономического устройства страны. Но силы его были уже на исходе. Ельцин и его ближайшие влиятельные закулисные советники думали сейчас не о продолжении либеральных реформ, а о сохранении власти и влияния. Блистательный мастер политических комбинаций Березовский, умевший, как никто другой, «разыгрывать» самые сложные и запутанные партии и в нужный момент выходить из игры, в этот раз сделал неверную ставку, и «семья» осталась без «наследного принца».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.