Каримов & Чурбанов

Каримов & Чурбанов

Светлейший зять Юрий Чурбанов отправился с инспекционным вояжем в небольшой городок Газли, пострадавший от землетрясения. Власти предержащие, повторяю, пользовались такими «удачными», с их точки зрения, моментами, как масштабные стихийные бедствия, для того, чтобы привычно погреть умело аплодирующие руки «на интернациональной помощи пострадавшим». Деньги, предназначенные государством для оставшихся без крова, нередко шли на возведение все новых и новых помпезных особняков, в потайных сметах застенчиво именуемых профилакториями или, если речь шла о миллионах, комплексами охотхозяйств в заповедной зоне.

Сиятельный зам Щелокова, сам между делом воздвигший на даче у своей супруги Галины Леонидовны «вспомогательный объект» за счет МВД СССР, неплохо, надо думать, знал эту келейно-хозяйственную кухню большой кражи.

Прямо к трапу самолета подкатил поблескивающий кортеж. «Персоновозы» цвета хлопковой белизны (лимузины цвета воронова крыла здесь — в отличие от Москвы — не котируются: бьющее солнце!) отправились по ленивому приказанию Чурбанова прямиком в центр города.

Первым делом высокие гости ознакомились с сиротским ассортиментом местных магазинов. Обнаружив в одном из них полное отсутствие сигарет, Чурбанов, недобро улыбаясь, с едкими интонациями поинтересовался у хозяина области Каримова — ведает ли, мол, тот о нуждах народных? После чего в присутствии всей пышной свиты сердито отчитал побледневшего секретаря, как нашкодившего мальчишку. Сглаживаются такие неприятные эксцессы, как известно, проявлением радушия и гостеприимства, кульминацией коих здесь считается позднее и по-восточному роскошное застолье с обильными возлияниями и помпезным чествованием «виновника торжества».

Воспользовавшись деликатным моментом, когда отяжелевший зять Брежнева неровной походной вышел из шикарного зала и отправился, что называется, освежиться, Каримов ловко подстерег его на обратном пути. Сладко улыбаясь — у него это всегда получается! — и часто-часто говоря что-то о местных обычаях, он вкрадчивым и осторожным жестом переправил заранее подготовленный сверток с деньгами в карман форменного кителя «самого дорогого из гостей».

Московский визитер, лукаво улыбаясь и сытно щурясь, прервал горячие словоизлияния «нового эмира» («Вы уж не обессудьте, не обижайтесь, в знак уважения, у нас так принято») дружеским похлопыванием по покатому плечу:

— Ну ладно, секретарь, никому в Москве не расскажу о твоих художествах.