[Матлиари, конец января 1921]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
[Матлиари, 13 января 1921] Дражайший Макс,последние три дня я не был особенно расположен защищать Матлиари, да и вообще писать. Вот мелочь. Гость, молодой человек, больной, но жизнерадостный, помаленьку поет под моим балконом или болтает на балконе через меня со своим
[Матлиари, начало февраля 1921] Дорогой Макс,я послал тебе на адрес Кошеля бесконечное письмо, но оно могло прийти лишь не раньше 1 февраля. Ты его, наверное, еще получишь, а если нет, то невелика потеря, там ведь нет конца и нет середины, одно только начало, только начало. Я мог
[Матлиари, начало марта 1921] Дражайший Макс,видимо, писем больше не будет, я ведь приеду через две недели и тогда, наверное, смогу ответить на вопросы твоего письма устно.Получив твое письмо, которое во многом меня задело, я мысленно ответил настоящей вспышкой, но на бумагу
[Матлиари, начало марта 1921] Дражайший Макс,надеюсь, ты получишь это письмо одновременно с моим вчерашним. Вчерашнего не считай, я просто не написал тебе, в каких обстоятельствах оно писалось. Я лежал на своем канапе, совершенно без сил после еды, из-за мучительного
[Матлиари, середина марта 1921] Дорогой Макс,я попрошу тебя об одной большой услуге, к тому же это надо сделать сразу. Я хочу остаться здесь еще, не именно здесь, а в Татрах, вероятно, в санатории д-ра Гура в Полянке, который мне хвалят, он, впрочем, и намного дороже, чем
[Матлиари, середина апреля 1921] Дражайший Макс,как может не получиться новелла[97] сейчас, когда у тебя есть покой, чтобы выдержать напряжение, и новелла должна родиться, как удачное дитя самой жизни. И как разумно все у тебя складывается, в том числе на службе. На прежней
[Матлиари, середина апреля 1921] Дражайший Макс,едва получив книгу, я в тот же день сразу прочел ее два, почти три раза, потом одолжил, чтобы ее скорее почитали другие; когда она вернулась, я прочел ее четвертый раз, а теперь опять одолжил, вот как я спешу. Но это можно понять,
[Матлиари, апрель 1921] Дорогой Макс,ты, наверное, не получил мое последнее письмо (о Шрайбере и о М.)? Возможно, я отослал его не по тому адресу. Мне было бы жаль, если бы оно попало в чужие руки.Большое спасибо за фельетон, за пражский дневник. Ты не представляешь, какая это для
[Матлиари, начало мая 1921] Дорогой Макс,все еще непонятно? Это странно, но тем лучше, значит, значит, что-то было не так, не так в отдельном случае, не так, если это не распространяется на всю жизнь. (Распространяется? Значит, смазывается? Я не знаю.) Ты будешь говорить с М., мне
[Матлиари, конец мая — начало июня 1921] Дражайший Макс —я так тебе обязан, так много от тебя получил, ты так много для меня сделал, а я лежу тут, одеревенелый и тихий, и все мое существо терпит муки из-за человека, который ставит в соседних комнатах печи, а потому каждое утро,
[Матлиари, июнь 1921] Дражайший Макс,несколько дней назад я отложил в сторону продолжение письма, мне вдруг пришло в голову, не обижен ли ты на меня; когда я писал тебе письмо, у меня и мысли такой не было, теоретически ведь тут был куда более глубокий поклон твоей жене, чем я
29 декабря / 11 января 1921. Вторник Вчера вечером здесь ставилась пьеса «Иванов Павел».[160] Был оркестр, сцену устроили на палубе, а публика разместилась в 4-х ярусах: на палубе, на спардеке, выше и еще выше, откуда сигнализируют. После пьесы был длинный дивертисмент: пение,
3 / 16 января 1921. Воскресенье Я решила до земли не писать дневник. Все эти слухи о смерти Ленина, об оккупации Украины, о наших-то переменах, о войне с Совдепией — страшно волнуют меня; хотя я ни в один из них не верю. Но я так нервничаю, так волнуюсь, ни за что не могу приняться,
4 / 17 января 1921. Понедельник Сегодня очень плохой суп, без единой картошки. Дело объясняется очень просто: вчера я была в наряде по чистке картошки. Мы чистили с обеда до самого ужина. А картошка очень мелкая, проросшая, и ее очень трудно чистить. Потом настолько стемнело, что
18 / 31 января 1921. Понедельник Долго я не могла найти минутку для дневника. Сдерживала бурю. В душе у меня поднимается страшная ненависть, озлобление. Может быть, я буду несправедлива, но я слишком возмущена, потрясена, чтобы молчать. Меня возмущает Врангель. Все это слухи,
Конец 1921-го 2 декабря студент Электротехнического института Яков Серебрянский решил навестить своего старого товарища по партии эсеров Давида Моисеевича Абезгауза и зашёл на квартиру, где он жил. А там чекисты устроили засаду. Серебрянский был арестован и доставлен на