26 октября – Элем КЛИМОВ
26 октября – Элем КЛИМОВ
Почти за три десятка лет своего пребывания в советском кинематографе этот режиссер снял всего пять фильмов. Однако благодаря тому резонансу, который некоторые из этих картин вызвали в обществе, имя этого режиссера вошло в анналы отечественного киноискусства.
Элем Климов родился 9 июля 1933 года в Сталинграде (нынешний Волгоград) в семье ответственного партийного работника. Долгое время сам Климов считал, что именем Элем родители назвали его по идеологическим соображениям – в честь Энгельса – Ленина – Маркса. Но много позже, когда он уже стал взрослым, мама призналась ему, что то была целиком ее инициатива: она была страстной почитательницей произведений Джека Лондона и старшего сына (младший сын, Герман, родится в начале 40-х) назвала в честь героя его романа «Заря пламенеет».
Когда началась война, Климовы продолжали жить в Сталинграде, однако в октябре 42-го, когда враг подошел вплотную к городу, вынуждены были эвакуироваться в глубь страны. А когда война закончилась, в родной город, полностью разрушенный, они уже не вернулись и осели в Москве. Здесь Климов окончил школу и поступил в авиационный институт. Закончил его в 57-м, но по специальности – авиационный инженер – так и не работал, предпочтя устроиться в молодежную редакцию Всесоюзного радио и телевидения. А когда на рубеже 60-х в кинематографе был объявлен набор талантливой молодежи, Климов решил попробовать свои силы там, поступив на режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Ефима Дзигана).
ВГИК Климов закончил в 1964 году, причем со скандалом. В качестве дипломной работы он собирался снимать фильм «Все на карнавал», но из этой затеи ничего не вышло – руководство материал запретило. Настрожил его необычный, странноватый герой – массовик-затейник в парке Горького (играть его должен был Евгений Евстигнеев). В этом образе учуяли «нехороший» подтекст: герой имел в прошлом достойную биографию, воевал на фронте и вот тебе на – потешает толпу в парке отдыха, ходит на ходулях. Короче, фильм Климову снимать не разрешили. Тогда на помощь студенту пришел «Мосфильм», руководство которого согласилось с тем, чтобы он снял у них комедию «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» в качестве своей дипломной работы. Правда, категорически против этого был ректор ВГИКа Грошев, который все ноги себе истоптал в хождениях по высоким кабинетам, но сражение в итоге проиграл – видно, за студента из номенклатурной семьи тоже было кому заступиться.
Фильм снимался с невероятными трудностями. И дело было совсем не в технической стороне дела, а в идеологической, поскольку невинную на первый взгляд комедию про школьников, отдыхающих в пионерском лагере, Климов превратил в иносказательную историю. По его же словам: «Это была картина против системного идиотизма, перечеркивающего индивидуальность. Против демагогической ахинеи, впитавшейся во все поры общества…»
Первые сомнения, что режиссер-дебютант снимает что-то не то, закрались в головы киношных руководителей после первой его экспедиции, когда съемочная группа вернулась в Москву. На «Мосфильм» немедленно приехал председатель Госкино Романов и потребовал показать отснятый материал. Климов показал, но не все, а самые спокойные и невинные эпизоды. Руководство ничего не заподозрило. Но когда группа отправилась во вторую экспедицию и оттуда кто-то доложил в Москву, что Климов снимает материал, идущий вразрез сценарию, поступила команда: съемки остановить. Однако выручил директор картины, который положил телеграмму под сукно. В результате съемки были благополучно завершены, сожрав значительное количество денег. После этого обратного пути уже не было – только вперед.
Когда фильм был готов, его хотели положить «на полку», обвинив в антисоветчине. А эпизод с похоронами бабушки и вовсе назвали антихрущевским (там люди несли портрет, на котором покойница была похожа на Хрущева). Однако в отличие от руководства Госкино Хрущев никакой антисоветчины в фильме не углядел и разрешил ее к выпуску. Так вышло, что «Добро пожаловать…» стал последним фильмом Хрущева, который он спас от поругания: в октябре 64-го Никиту Сергеевича отправили на пенсию.
Между тем в те же годы изменилась личная жизнь Климова: он женился. Жену себе он выбрал из коллег: ею стала режиссер Лариса Шепитько. В первый раз они увиделись в 60-м, когда Климов только поступил во ВГИК, а Лариса его уже заканчивала. В институте она считалась одной из самых красивых и привыкла к постоянному вниманию к себе студентов. Вот и в тот день, когда она стояла в очереди за стипендией, за ней пристроился какой-то молоденький студентик, который попытался с ней познакомиться: отпустил по ее адресу несколько дежурных комплиментов. Но Лариса сразу его «отшила». Этим студентиком был Климов.
С тех пор они не виделись около трех лет. В 63-м Шепитько взялась снимать свой первый самостоятельный фильм «Верблюжий глаз». Работа над картиной шла трудно (натурные съемки велись в пустыне), и Шепитько здорово подорвала себе здоровье. Когда начался монтаж, она угодила в больницу с инфекционной желтухой, и тогда на помощь ей пришел ее несостоявшийся кавалер – Климов, который не только провел всю звукозапись, но и переназвал картину: она стала «Зноем». Волею судьбы, Климову будет суждено помогать Шепитько не только на первой картине, но и завершать за нее последнюю, посмертную.
Фильм «Добро пожаловать…» был с восторгом принят не только зрителями, но и коллегами Климова, что бывает крайне редко. Молодого режиссера считали талантливым, ему прочили блестящее будущее: дескать, теперь все пойдет как по маслу. Но вышло все наоборот, и очень скоро Климов из перспективного режиссера превратился в неудачника. Все началось с картины «Похождения зубного врача». Климов снял его в 1966 году, но фильм не получился, о чем и сам режиссер неоднократно говорил. Картине дали 3-ю категорию и выпустили тиражом всего 25 копий.
После этого неудачи посыпались на Климова одна за другой, когда сразу несколько проектов, которые он хотел осуществить, так и не воплотились в жизнь. Он не смог экранизировать «Левшу» Лескова, «Мастера и Маргариту» Булгакова, «Вымыслы» по сценарию собственного брата Германа, а также фильм «Сказки Гофмана», который ему предлагали снять западные немцы. Но больше всего крови выпил у Климова проект о Григории Распутине под названием «Агония».
История этого фильма берет свое начало в 1967 году. Театральный режиссер Анатолий Эфрос принес на «Мосфильм» заявку на съемки фильма по пьесе Алексея Толстого «Заговор императрицы», которую практически сразу запустили в производство. Но Эфрос по каким-то причинам то ли не смог справиться со сценарием, то ли охладел к нему, и «Мосфильм» от его услуг вынужден был отказаться. Вот тогда руководитель главной студии страны Иван Пырьев переадресовал этот проект Элему Климову. Однако Климов, познакомившись с пьесой, экранизировать ее отказался. Тогда Пырьев использовал последний аргумент – козырный. Он сообщил, что, после того как многие проекты Климова закрылись, его режиссерская карьера может попросту закончиться. Поэтому единственный шанс для него – снять что-нибудь юбилейное к 50-летию Октября. В итоге Климов сдался. Однако радости никому это все равно не принесло.
Когда спустя некоторое время он принес свою сценарную заявку Пырьеву, тот пришел в ужас. Он понял, что из исторической драмы молодой режиссер собирается сделать трагифарс, да еще с элементами мистики. Пырьев даже подумал, что Климов малость тронулся умом – настолько дикими выглядели некоторые его задумки. Поэтому Пырьев Климова отпустил, а сам поехал в Госкино и фильм остановил.
В течение последующих шести лет идея с «Агонией» пылилась на полках «Мосфильма». За это время Климов успел снять (вместе со своим братом Германом) всего один фильм, далекий от политики, – «Спорт, спорт, спорт». Как вдруг в Госкино грянули перемены. В августе 72-го в кресло председателя сел Филипп Ермаш, который, дабы произвести на киношную публику хорошее впечатление, запустил сразу несколько смелых проектов. В их числе была и «Агония». На этот раз проект двигался к своему экранному воплощению куда более резво, чем это было ранее.
Однако, как и в первом случае, удачи Климову это не принесло. Хотя фильм он все-таки снял, власти категорически отказались его выпускать в прокат, узрев в нем прямые аналогии с современностью. Им показалось, что под критикой последних дней царизма авторы имели в виду нынешнюю советскую действительность. Сам Климов позднее утверждал, что ничего подобного во время съемок и в мыслях не держал, однако факт остается фактом – перекличка фильма с тогдашней ситуацией в стране действительно имелась.
В «Агонии» был слабый царь и его фаворит Распутин, здесь – больной Брежнев и его медсестра, слухи о которой обильно ходили по стране (говорили, что она имеет на генсека сильное влияние и даже способствует принятию многих государственных решений). Там царский двор представлял из себя кучку проходимцев и мздоимцев, погрязших в разврате и коррупции, здесь – почти то же самое. Не случайно, что и роман Валентина Пикуля «У последней черты» на эту же тему – о Григории Распутине – был запрещен для публикации (в свет успеют выйти только два номера журнала, после чего Политбюро наложит на роман запрет).
1 августа 1975 года шеф КГБ Юрий Андропов родил на свет секретную записку за номером 2058, посвященную фильму «Агония». В ней сообщалось следующее:
«На киностудии „Мосфильм“ закончена съемка кинокартины Э. Климова „Агония“ по сценарию С. Лунгина и И. Нусинова, в которой показан „распутинский“ период Российской империи.
По имеющимся в органах безопасности данным, в этой кинокартине искаженно трактуются исторические события того времени, неоправданно большое внимание уделяется показу жизни царской семьи и интимной жизни Распутина. Кинокартина содержит сцены сексуального характера.
Поэтому, видимо, не случайно иностранные кинематографисты проявляют повышенный интерес к этому фильму, а прокатчики намереваются приобрести кинокартину для показа ее на зарубежном экране.
В связи с изложенным Комитет государственной безопасности считает нецелесообразным выпускать фильм «Агония» на экраны страны и для продажи его за рубеж».
Эту записку Секретариат ЦК КПСС обсуждал во вторник, 12 августа. Естественно, ни одного возражения против доводов Андропова высказано не было. Все знали, что фильм не понравился даже самому генсеку, который после просмотра изрек всего лишь одну, но убийственную фразу: «А зачем?» (сам Брежнев на том Секретариате не присутствовал – отдыхал в Крыму). В итоге Секретариат вынес решение запретить фильм к выпуску на большой экран. Об этом было немедленно извещено Госкино, и уже 13 августа Ермаш издал распоряжение: исходные материалы и копии фильма сдать на хранение в Госфильмофонд.
Между тем неудачи, преследующие Климова, на «Агонии» не закончились. В 1977 году он запустился с очередным фильмом – «Иди и смотри» по «Хатынской повести» Алеся Адамовича. Это было уже совсем другое кино – про партизанскую войну в Белоруссии. Картина снималась в столь жесткой манере, что это вызвало замешательство в «верхах»: столь детально показывать на широком экране зверства фашистов еще никто из советских режиссеров не решался. В итоге Госкино не нашло ничего лучшего, как закрыть картину, чтобы не травмировать психику зрителя. Однако этот вердикт травмировал самого Климова.
После закрытия фильма здоровье режиссера впервые дало сбой: на нерной почве у него началась сильнейшая экзема. Родилось ощущение, что он уже никогда не сможет работать, не найдет сил, чтобы выйти из этого кризиса. Ситуацию усугубляло еще и то, что жена Климова Лариса Шепитько в это же самое время была на самом гребне славы, которую ей принес фильм «Восхождение». По словам Климова: «Вот тогда я буквально возненавидел Ларису, ее „Восхождение“, все эти ее отлеты и прилеты, фестивали, премьеры, цветы, пресс-конференции. В каждом взгляде ее мне чудилось самодовольство, самоупоение, презрение ко мне, несчастному, который проиграл, раскис, распался. Все раздражало меня в ней, любое прикосновение обжигало. Я уезжал, уходил, „гостил“ у друзей. Это был самый трудный период в нашей общей жизни…»
К счастью, семья Климова тогда не распалась: супруги нашли в себе силы понять друг друга, хотя бы ради сына – 4-летнего Антона. Однако их счастье после этого длилось недолго – всего полтора года. А 2 июля 1979 года Лариса Шепитько погибла в автомобильной катастрофе.
Трагедия произошла на 187-м километре Ленинградского шоссе. «Волга», в которой Шепитько ехала на съемки своего очередного фильма, выскочила на встречную полосу и врезалась в «КамАЗ». Вместе с Ларисой погибли еще пятеро ее коллег: оператор Владимир Чухнов, художник Юрий Фоменко и еще три ассистента. Говорят, на похоронах жены Климов произнес такие слова: «Это мне Гришка Распутин мстит. Не надо было его трогать».
Последний фильм Шепитько доснимал Климов. В прокат он вышел в 1982 году и назывался коротко – «Прощание».
В том же 82-м сдвинулась с мертвой точки и ситуация с запрещенной «Агонией»: ее разрешили к выпуску, но только за границей. И уже осенью того же года фильм был отмечен призом на Международном кинофестивале в Венеции. Причем роль при этом сыграли не только художественные качества фильма, но и политика – на Западе любили поощрять советские фильмы, которые гнобила власть. В советский прокат «Агония» вышла спустя три года – уже при новом генсеке Михаиле Горбачеве.
К тому времени Климов уже не был в опале и снял свой очередной фильм – многострадальную ленту «Иди и смотри» про зверства фашистов в Белоруссии. Фильм был снят в несвойственной для советского кинематографе жесткой манере. Ужасы войны были показаны с такой натуралистичностью, что на многих сеансах некоторым зрителям становилось плохо прямо в кинотеатрах. Несмотря на это, фильм собрал в прокате почти 30 миллионов зрителей (6-е место) и получил множество призов на различных кинофестивалях как у себя на родине, так и далеко за ее пределами.
Тем временем в стране полным ходом шла перестройка. Новое руководство страны рьяно взялось за дело, взяв за основу либеральные идеи хрущевской «оттепели». В итоге именно либералы и стали доминировать во всех новых начинаниях, кроя ситуацию по своим лекалам. А поскольку кинематограф был важнейшим из искусств, оставить его без внимания новое руководство никак не могло. Более того, именно его оно собиралось сделать главным тараном в идеологической перестройке общества. В итоге в мае 1986 года состоялся 5-й съезд Союза кинематографистов СССР, который произвел своего рода революцию: сместил все старое руководство и выбрал новое. Во главе Союза был поставлен Элем Климов, который в силу своей прежней опальности был на хорошем счету у горбачевской команды.
Климов впрягся в новую должность со всем энтузиазмом. Он, как и многие тогда, находился под влиянием пафоса перестроечной романтики. Но этот энтузиазм продлился недолго. Уже спустя два года, в 88-м, Климов понял, что вся энергия перестройки уходит в паровозный гудок: слов много, а конкретных дел практически нет. А те дела, что вершатся, ведут страну не к светлому будущему, а в еще большую кабалу, несравнимую с той, что была при прежней власти. Взять тот же кинематограф. Разрушив Госкино и создав по всей стране множество частных кинообъединений, руководителям Союза кинематографистов мечталось, что теперь эти объединения явят миру подлинные шедевры: высокохудожественные, одухотворенные. Но вышло иначе: на смену прежнему советскому кинематографу с его гуманизмом и высокой духовностью пришел какой-то суррогат из «чернухи», «порнухи» и бандитского экшна. Люди получили свободу… и ею захлебнулись. Когда Климов это понял, он решил уйти сначала в бессрочный отпуск (на его место встал Андрей Смирнов), а потом и вовсе из руководства СК. Видимо, не захотел быть пешкой в тех политических играх, которые вели «перестройщики».
Долгие годы Климовым владела мечта экранизировать «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова. Однако при Брежневе ему это сделать не дали, а при Горбачеве он и сам расхотел это делать. И не потому, что разочаровался в книге – просто понял, что теперь это уже никому не нужно. Общество стало другим, и это общество Климову было уже чуждо. Поэтому, уйдя с руководящего поста, он в большой кинематограф так и не вернулся. Вот и получилось, что, начав свою карьеру в кино с жизнелюбивой комедии «Добро пожаловать…», закончил ее Климов мрачной драмой «Иди и смотри».
За 20 лет своего режиссерского пути Элем Климов снял шесть фильмов. Не самый рекордный проказатель, если учитывать, что многие коллеги Климова за эти же годы снимали по полтора десятка картин. Но Климов был человеком вдохновения: есть оно – снимает, нет – молчит. А когда у него погибла жена, он и вовсе лишился этого вдохновения навсегда. По его же словам: «Когда друзья меня укоряют, что я давно ничего не снимаю, я им объясняю, что для вдохновения мне просто надо влюбиться. Но не думаю, что это уже произойдет. Большая любовь всей жизни у меня уже была…»
Уйдя из кино, Климов целиком отдался другому любимому занятию – писал стихи. Многие из них были посвящены его единственной любви – Ларисе Шепитько.
Луга, леса, Лариса…
Льют листья легкий свет…
Я в отлетевшей мысли
Ищу твой ломкий след…
Скончался Элем Климов поздней осенью2003 года. В последние годы он вел жизнь затворника: не давал интервью, не посещал собрания и тусовки киношной общественности. Даже свой юбилей – 70-летие – отметил без всякой помпы в кругу родных и близких. А спустя два месяца – 11 сентября – у юбиляра случился ишемический инсульт. Он был помещен в НИИ нейрохирургии имени Бурденко. Но поскольку в сознание режиссер так и не пришел, его перевели в Волынскую больницу, являющуюся филиалом Кремлевки. Но и тамошним врачам спасти именитого пациента не удалось.
В воскресенье 26 октября врачи позвонили сыну режиссера Антону и попросили его срочно приехать в связи с критической ситуацией. Антон приехал не один: с ним был брат Климова Герман и священник. Больной был в глубокой коме. Но еще дышал. Однако спустя двадцать минут сердце режиссера перестало биться. Как констатировали врачи, смерть наступила от гипоксии мозга.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.