Глава двадцать вторая Перелеты

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава двадцать вторая

Перелеты

О том, почему при виде детской коляски можно разреветься, о том, как я научилась спать сидя и почему выгоднее летать экономическим классом

Необходимость оплачивать жизнь на дорогом новом месте, где не только воздух облагается налогом, но и право смотреть телевизор и иметь богатство, не говоря уже о гонорарах адвокатов, агентов недвижимости и страхования, эта необходимость вынуждала меня продолжать работу в России по производству телепродукции. Причем единовременная необходимость выстаивать очереди с людьми всех цветов радуги и целой гаммы запахов в отдел иностранцев в префектуре парижской полиции или решение других разнообразных хозяйственноадминистративных проблем вынуждали меня прерывать эту самую работу по производству и снова возвращаться в Париж. Да и не возвращаться не получалось. Несмотря на загруженность работой по 18–20 часов в сутки (ведь приходилось за две недели выполнять месячный объем работы, чтобы не пострадало производство роликов и телепередач), полностью отогнать мысли о голубоглазом херувимчикесыночке не удавалось. Как только хоть чтонибудь или хоть ктонибудь напоминал о детях, мои глаза оказывались на мокром месте, а если уж я слышала про детей песню, так я рыдала навзрыд. Единственный путь к спасению, точнее к сыночку, лежал через аэропорт. И так минимум один раз в неделю. Через несколько месяцев мой летный стаж сравнялся со стажем заправского штурмана, а проходя сквозь магнитную рамку в аэропорту, я звенела, наверное, уже не только от количества украшений, но и от повышенного радиационного фона. Каждый раз, после многочасового перелета и ожиданий в аэропортах, ступая на промерзлую землю терминала на пронизывающем вечнозимнем ветру и прилипая голыми пальцами к заледенелым металлическим поручням аэропортовских автобусов, я проклинала необходимость зарабатывать себе на жизнь. Я научилась спать сидя в кресле самолета и не просыпаться под орущего в динамике командира корабля, зачемто объявляющего, над какими городами мы пролетаем, и стюардессы, беззастенчиво коверкающей французский язык текстом, который, если разбудить меня среди ночи, я отдекламирую наизусть. Замкнутый круг — чем больше стираются колесики на чемоданах, тем больше нужно работать и соответственно летать, чтобы купить себе новые чемоданы. Причем сначала я, из провинциального новорусского снобизма, летала только первым классом. Но однажды, оказавшись в высокомерном гордом одиночестве в первом классе, я поняла, что так свои социальные проблемы я не решу, а падают в случае аварии все классы одновременно, и приняла мужественное решение бороться со своим снобизмом. Борьба проходила нелегко, несмотря на существенную и приятную разницу в оплате билетов. Первые свои демократические полеты я осуществляла в кепке, надвинутой на лоб, в огромных темных очках и в кольце с бриллиантами, повернутыми внутрь. Зато, привыкнув, научилась гордо предъявлять купон экономического класса, восхищаясь собственной победой над низменным снобизмом. И хотя любезность бортпроводниц оказалась прямопропорциональной оплате за билет, в качестве компенсации, к моему удовольствию, обнаружилось, что в экономическом классе намного больше красивых молодых парней. Понимая, что с возрастом эта категория мужчин станет меня еще больше привлекать, я решила заранее изучать материал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.