На скрижалях памяти

На скрижалях памяти

Говорят, что память людей — это незаметный след той борозды, которую каждый из нас оставляет на лоне бесконечности. Ушел человек из жизни, и началась для него дорога в бесконечность. Но остаются его дела, которые за него говорят: славят его или укоряют. По странности психологии человека имена сеятелей добра постепенно исчезают из его памяти, но имена великих злодеев остаются навсегда.

Авторам захотелось изменить эту психологию в книге и вспомнить все то доброе, которое оставил этот человек нам, живущим на нашей земле. Мертвые живы, пока есть живые, чтобы о них вспоминать.

В этой книге неоднократно упоминалось имя Сталина — для одних читателей положительный герой в настоящем понимании этого слова, для других — злодей, разбирайтесь сами в силу вашего мировоззрения, интеллекта, знаний. Но мы приведем воспоминания начальника тыла Красной Армии в 1941–1945 гг. генерала армии А. В. Хрулева о стиле работы И. В. Сталина. На этом фоне рассказы об Ивашутине П. И. будут, на наш взгляд, уместны.

Из неопубликованного интервью.

— Не могли бы вы, Андрей Васильевич, подробнее охарактеризовать Ставку Верховного Главнокомандования и Государственный Комитет Обороны, на заседаниях которых вам приходилось бывать?

— Государственный Комитет Обороны — это кабинет Сталина. Что служило аппаратом ГКО? Особый сектор ЦК партии, аппарат Совета Народных Комиссаров и аппараты всех наркоматов. Это был аппарат ГКО. А что такое Ставка? Это был Сталин, члены Ставки, Генштаб, точнее, его начальник или помощник начальника Генштаба по оперативным делам и весь наркомат обороны. Это и была Ставка. Никакого специального секретариата при Ставке и ГКО не существовало.

Вызывает Сталин командующего войсками какого-либо фронта и говорит:

— Мы хотим дать вам директиву провести такую-то операцию. Что вам для этого надо?

Тот отвечает:

— Разрешите мне посоветоваться с фронтом, узнать, что там делается.

— Идите к ВЧ.

Вся связь, которая была у Сталина, это ВЧ — один телефон, но полностью подчиненный ему. По первому же слову Сталина все выключалось, и его связывали с тем, с кем он хотел переговорить.

Никаких радиостанций, телеграфных станций не было. Телеграф был у наркомата связи, в Генеральном штабе, где имелись и радиостанции.

Сталин все на себя стягивал. Сам никуда не ходил. Приезжал, допустим, в четыре часа дня к себе в кабинет в Кремль и начинал вызывать. У него был список, кого надо пригласить. Раз он приехал, то сразу все члены ГКО вызывались к нему. Заранее никого не собирал. Он приезжал — и тогда Поскребышев начинал обзванивать тех, кто был нужен в данный момент.

Вы, может быть, представляете себе так: вот Сталин открывает заседание, предлагает повестку дня, начинают эту повестку обсуждать? Ничего подобного. Некоторые вопросы он сам ставил, некоторые вопросы у него возникали в процессе обсуждения, и он сразу же вызывал: это Хрулева касается, давайте сюда Хрулева; это касается такого-то, давайте его сюда и так далее. И все давал задания. Кроме того, все члены ГКО имели в своем ведении определенные участки работы. Так, Молотов ведал танками, Микоян — интендантским снабжением, снабжением горючим, вопросами ленд-лиза, иногда выполнял отдельные поручения по доставке снарядов на фронт. Маленков занимался авиацией, Берия — боеприпасами и вооружением. Каждый приходил со своими вопросами и говорил: прошу принять такое-то решение по такому-то вопросу.

И в Ставке, и в ГКО никакого бюрократизма не было. Это были исключительно оперативные органы. Руководство концентрировалось в руках Сталина, обсуждались наиболее важные оперативные вопросы, которые заранее готовились соответствующими членами Ставки или ГКО.

В течение дня принимались десятки решений. Причем не было так, чтобы ГКО заседал только по средам или по пятницам, заседания проходили каждый день и в любое время после приезда Сталина. Жизнь во всем государственном и военном аппарате была напряженная, все находились на своих служебных местах. Никто не приказывал, что должно быть именно так, но так сложилось.

Стоило А. А. Новикову, командующему ВВС, отдать приказ, в котором была такая преамбула: работать в те же часы, как Сталин, и Верховный отреагировал: мало ли, что я так работаю.

Сталин начинал и кончал работать в разные дни по-разному. Он мог один день прийти в четыре часа дня, а на следующий в восемь часов вечера; мог кончить работу и в четыре, и в семь часов утра.

У меня в доме на улице Горького была кремлевская вертушка. Среди ночи Сталин звонит. Беру трубку:

— Вы почему не спите?

Я отвечаю:

— Позвольте, вы звоните, значит, вы считаете, что я не должен спать.

Все было организовано так, чтобы любой работник мог быть быстро оповещен о тех или иных заданиях.

Не велось никаких стенограмм, никаких протоколов, не было никаких технических работников. Правда, позднее Сталин дал указание управделами СНК Я. Е. Чадаеву кое-что записывать и стал приглашать его на заседания.

Сталин подписывал документы, часто не читая, но это до тех пор, пока вы себя не скомпрометировали. Все было построено на доверии. Стоило Сталину только убедиться, что данный человек — мошенник, что он обманул, ловчит, судьба такого работника тут же решалась.

Что касается меня, то проявлявшимся ко мне доверием в ряде случаев пользовались другие, особенно старался Берия, он, например, сотни тысяч валенок записывал на счет военного ведомства. Если бы об этом знал Сталин, то он разорвал бы такой документ и Берия больше ни одного документа не подписал бы у него.

Я давал Сталину тысячи документов на подпись, но, готовя эти документы, за каждой буквой следил. У Маленкова, у Берии есть какой-то вес, а какой же у меня вес? Со мной можно было легко справиться.

О стиле работы в Ставке и ГКО дают представление такие эпизоды.

Если меня не вызывали, но было важное дело, я приезжал, заходил к Сталину в кабинет. И если шло какое-то заседание, то садился в ожидании подходящего момента. Меня ни разу не выгоняли. Да и никого не выгоняли.

Когда возникала какая-то пауза, я говорил Сталину:

— У меня есть один вопрос.

— Сидите.

Это означало, что данный вопрос будет рассматриваться.

А вспомнить о Петре Ивановиче Ивашутине есть и что, и есть кому. Так предоставим же им слово.

Писатель Владимир Лота:

«Ни одному из начальников ГРУ не довелось прослужить в должности руководителя отечественной военной разведки около четверти века. И ни одному из них не суждено было внести такой весомый вклад в развитие отечественной военной разведки.

Генерала армии П. И. Ивашутина до сих пор вспоминают в ГРУ и уважительно называют только по имени и отчеству.

В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1974 года генералу армии Петру Ивановичу Ивашутину был вручен маршальский знак отличия „Маршальская звезда“.

Петр Иванович не стал Маршалом Советского Союза, но он стал Маршалом советской военной разведки. По труду и честь в коллективе.

Петр Иванович добросовестно служил в Вооруженных силах нашей страны более пятидесяти лет. За мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны, и успешную деятельность по укреплению Вооруженных сил СССР в послевоенный период, генералу армии П. И. Ивашутину 21 февраля 1982 года было присвоено звание Героя Советского Союза.

5 ноября 1998 года на торжественном собрании в ГРУ министр обороны РФ Маршал Российской Федерации И. Д. Сергеев вручил П. И. Ивашутину знак „За службу в военной разведке“ за № 001.

4 сентября 2009 года в Главном разведывательном управлении состоялся митинг, в ходе которого открыта мемориальная доска. На ней изображен барельеф П. И. Ивашутина и сделана лаконичная надпись:

„В этом здании работал с марта 1963 по июль 1987 года Герой Советского Союза генерал армии Ивашутин Петр Иванович“.

Тот, кто работал в Главном разведывательном управлении в годы, когда военной разведкой руководил П. И. Ивашутин, никогда не забудет это время.

Тот, кто пришел в военную разведку в начале XXI века и не имел возможности работать под руководством генерала армии Ивашутина, останавливаясь у этой мемориальной доски, несомненно, заинтересуется судьбой этого человека, чье имя уже вписано золотыми буквами не только в историю российской военной разведки, но и в военную историю России.

Аура Героя Советского Союза генерала армии П. И. Ивашутина и память о нем обладают удивительной силой. Изучая его жизнь, знакомясь с некоторыми результатами его многолетней деятельности, встречаясь с его соратниками, я постоянно вспоминал нашу встречу на его даче летом 1999 года, его милую супругу Марию Алексеевну, угощавшую нас незамысловатым тортом. Она напомнила мне мою мать, донскую казачку, которую тоже звали Марией.

Занимаясь сбором материала и его осмыслением, я неоднократно ловил себя на мысли, что Петр Иванович Ивашутин продолжает бескорыстно и самоотверженно служить нашему Отечеству.

Память о генерале Ивашутине, с одной стороны, воодушевляет силой достойного примера служения Отечеству, с другой — заставляет самокритично оценивать результаты своей деятельности и думать о том, все ли мы правильно делаем для укрепления безопасности нашей России…»

С особой теплотой отзывались о нем полководцы Великой Отечественной войны маршалы Советского Союза Федор Иванович Толбухин и Константин Константинович Рокоссовский, с которыми он вместе бил фашистов, только тайным оружием.

Генерал-лейтенант Диденко В. С.:

«Я думаю, что лучшего руководителя для ГРУ не было и скоро не будет. Он был на месте. Ему доверяли и министр, и правительство, и ЦК. Недоступный ум, оригинальный склад понятий, неисчерпаемый запас индивидуальности. Несмотря на сильные порывы, самый высокий уровень нормальности при разрешении различных важных государственных вопросов и умение владеть собой.

Даже в технических вопросах он дока. Не раз приходилось мне с инженерной подготовкой убеждаться в этой правоте.

На первый взгляд неразговорчивый, но на деле доступный, беспокойный, решительный, тактичный, с потрясающим самообладанием в критические минуты. Он был настоящим генератором идей. Не переносил бездельников и имитаторов. Тех, кого уважал, всячески оберегал от пакостей завистников. На похвалу не скупился. Виновным сотрудникам мозги прочищал строго индивидуально, не вынося сор из избы. Его компетентность всегда была подавляющей. Я не раз был свидетелем, особенно в вопросах вооружения и боевой техники, где он был не силен, однако чужие аргументы и правоту оппонентов принимал безоговорочно. Свои ошибки признавал, не боясь „потерять лицо“».

Генерал-полковник Ладыгин Ф. И.:

«Герой Советского Союза генерал армии П. И. Ивашутин создал уникальную систему военной разведки, которая располагает всеми ныне известными способами, методами, силами, средствами добывания сведений, необходимых для гарантированного обеспечения безопасности страны. Эта система неоднократно доказывала свою высокую боевую готовность и надежность…

Отечественная военная разведка оказалась столь жизнестойкой, что смогла не только выдержать все удары, обрушившиеся на нашу страну в результате развала Советского Союза, но и успешно решать задачи в интересах безопасности Российской Федерации и российского народа как в переломные 90-е годы прошлого столетия, так и в начале нового века с его новыми вызовами и угрозами для России».

Полковник Миронкин Е. Н.:

«Наш шеф — это глыба, это толстовский человечище, это мотор разведки. Он неустрашимый в начинаниях, а потому в нем чувствовалось отсутствие колебания в принятых решениях.

Веселость нрава, ровность темперамента, заботливость о подчиненных, сердечность, сострадательность, отзывчивость, простота с окружающими разного уровня и положения, отсутствие высокомерия. Понимание и оценка людей по достоинству.

И закалку он, конечно, получил на войне — в СМЕРШе, который вчистую переиграл и хваленый Абвер, и всякие там центры и школы РСХА.

На нем лежала вся тяжесть редко когда замеченной и оцениваемой черновой работы добывающих подразделений: анализ и прогноз, уточнение данных, их проверка и перепроверка, выработка практических рекомендаций и мер реагирования, определение текущих и перспективных целей операций, постановка задач по вербовкам агентуры и прочее.

Великий труженик, он сам определил себе фантастическую норму работоспособности — по 10–12 и более часов в сутки. Для него не существовало мелочей или второстепенных задач. Зная все тонкости разведывательной работы, он считал своим долгом делиться ими на совещаниях, щедро раздавая идеи единомышленникам».

Генерал-майор Мозгов Н. К. (контрразведчик):

«Знаю Петра Ивановича давно. Для меня он эталон ревностного отношения к службе. В нем было равномерное развитие жесткости, беспощадности и милосердия к врагу. Он верил в себя, но склонен руководствоваться разумными советами других. Любил неожиданности, быстроту, натиск. Был дальновидным, смелым, строгим руководителем, часто предлагал рискованные, но оправданные операции с трезвой заботою о безопасности того или иного мероприятия. Решителен в достижении цели для общего блага — государства, контрразведки, разведки. Поразительная быстрота мышления. Уверенность в действиях, когда он следовал внутренним побуждениям, не сомневаясь в том, что казалось сомнительным другим. Добродушие, сердечность, довольство всем, что имеет. Скромность, высокий уровень нравственной планки, властность, но без властолюбия…

Он нашел себя и в контрразведке, и в разведке. Профессиональное кредо его было четкое — кто предупрежден, тот вооружен. Поддержка меня Ивашутиным, когда я сражался, отстаивая свои убеждения на заседании в Политбюро с такими зубрами, как Малиновский и Горшков, большого стоила. Он первым меня поздравил с победой над чиновничьим чванством и глупостью. Буду ему вечно благодарен».

Генерал-полковник Павлов А. Г.:

«…Объективно рассматривая работу военной разведки в тот период, когда ее возглавлял генерал армии П. И. Ивашутин, можно по праву назвать этот период в истории военной разведки „эпохой Ивашутина“ в ГРУ…

Он отличался естественностью в обращении с людьми, большим интеллектом, обширностью замыслов и стремлений, а также постоянным ощущением неудовлетворенности.

Предан делу до самозабвения. Предельно рассудителен…»

Контр-адмирал Римский А. А.:

«Что касается деятельности П. И. Ивашутина — то это находка для ГРУ.

Его именно так оценивало руководство Министерства обороны и правительство.

Величественность и гордость одновременно с простотой и доступностью и снисходительностью.

Умение самому себя утешить и запастись энергией. Умеренная фантазия, которая всегда воплощалась в реальные формы. Многое невозможное для других всегда воплощалось в жизнь и было возможно для его неустрашимой энергии.

Петр Иванович был гармоничной личностью, ярким человеком. В нем сочетались ум, ясновидение, талант руководителя и глубокие знания разведработы. Всегда работал с упоением.

За деловитость и знание предмета разговора его уважали. Когда приходилось ему докладывать по какому-то информационному вопросу, создавалось впечатление, что и он к нему готовился. Ему невозможно было запудрить мозги — все равно он вывел бы собеседника на чистую воду.

Исполнительскую дисциплину, организационно-управленческую деятельность возглавляемого им ведомства организовал так, что оно работало, как часы. Всегда держал планку постановки и исполнения задач не „от достигнутого“, а „от требуемого“. Он имел потрясающее видение стратегической перспективы, к которой готовил весь свой разведывательный аппарат.

Что касается Сталина, то, на мой взгляд, Ивашутин считал его одной из сильнейших и спорных личностей ХХ века, жизнь которого овеяна множеством реальных событий и мифов, теорий и трактовок. Кем он был на самом деле? Отцом советского народа? Диктатором? Молохом? Или тем, кто спас свою страну?

Думаю, Петр Иванович сказал бы — масштабной личностью и спасителем Отечества от германского нацизма! Оценкой всей остальной его деятельности пусть занимаются историки, только честно!»

Генерал-полковник Михайлов Г. А.:

«…В кабинете начальника ГРУ часто бывали советские послы из разных стран. Частыми посетителями начальника военной разведки были крупные советские ученые и ведущие конструкторы ракетной, ядерной и космической техники…

О встрече с П. И. Ивашутиным просил даже начальник военной разведки комитета начальников штабов США генерал Вильсон, бывший проездом в Москве. Встреча состоялась в управлении внешних сношений Министерства обороны на Гоголевском бульваре. После нее Вильсон весьма высоко отозвался о своем собеседнике…»

Полковник Сыромятников Б. А. (контрразведчик):

«Он обладал высокой культурой обращения с людьми…

Для стиля работы Петра Ивановича было характерно уважительное обращение не только с начальниками, но и с рядовыми оперативниками. Мне лично не раз приходилось с ним общаться. В отношениях с подчиненными был ровен, не использовал разносов и окриков…

Отличался высокой справедливостью, истинной мудростью, стремлением к высокому духовному развитию. У него была богатая душа и глубокое патриотическое чувство, которое никогда не выпячивалось.

До конца своих дней Петр Иванович был патриотом своей страны, отдавал горячее сердце и темперамент любимому делу разведки, где с холодным сердцем, а тем более с грязными руками работать нельзя…

Люди — творцы своей судьбы, и они же творят историю! Свою интересную жизнь генерал армии Ивашутин положил на алтарь отечественной истории…»

Генерал-лейтенант Бабаянц Ю. А.:

«…При всей своей загруженности массой проблем и решаемых задач П. И. Ивашутин глубоко вникал в работу по руководству агентурой, знал псевдонимы наиболее ценных агентов и сферу их занятости…

Он хорошо знал разведывательный процесс».

Лауреат Ленинской премии, заслуженный деятель науки Российской Федерации вице-адмирал Кострюков В. Ф.:

«…Генерал армии П. И. Ивашутин, ставя задачу комплексной автоматизации органов военной разведки, прежде всего делал упор на решение проблемы оперативного слежения за военно-политической обстановкой в мире и управления силами и средствами разведки в масштабе времени, близкому к реальному. Эта проблема была решена.

Мне особенно запомнилось его напутствие:

„Берегите программистов. Это золотой фонд автоматизации, и ни в коем случае не допускайте сокращения их численности…“»

Генерал-майор Иванов Л. Г. (контрразведчик):

«…Это был замечательный человек — умный, профессионально подготовленный, сдержанный, мужественный… После войны мне посчастливилось работать вместе с ним в Германии, а потом в центральном аппарате в Москве. Мы поддерживали самые теплые отношения до его последних дней. Встречаясь, вспоминали войну и говорили только о Керчи. Память о той трагедии тяжким грузом осела в наших душах навсегда. То, что нам выдалось увидеть и пережить, не пожелаю другим».

Генерал-лейтенант Коноваленко И. Г.:

«…Генерал армии Ивашутин был человеком скромным. При поездках в войска или на учения Петр Иванович никогда не беспокоился о своем размещении и не требовал ничего лишнего для себя. Питание, транспорт у него были такими же, как и у всех генералов и офицеров.

Главком Группы советских войск в Германии генерал армии В. А. Беликов как-то сказал мне с улыбкой:

— Что у тебя за начальник? Не ест, не пьет? На „Чайке“ не хочет ездить…»

Генерал-лейтенант Долин Г. И.:

«…Неизгладимой строкой в его биографию вошли знаковые события, даже такие, как волнения рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода в 1962 году. Петр Иванович выезжал в Новочеркасск в составе правительственной комиссии во главе с Анастасом Микояном.

Ивашутин предлагал иные, более гуманные меры воздействия на зачинщиков и организаторов беспорядков. Однако наверху отдали предпочтение жестокой расправе с бунтовщиками…

Отличался откровенностью, честностью, последовательностью, гордостью, непоколебимостью и деликатностью…»

Лауреат Государственной премии, генерал-лейтенант Шмырев П. С.:

«27 октября 1999 года нам обоим вручали в Кремле государственную награду — орден „За заслуги перед Отечеством“. Петр Иванович был награжден орденом третьей степени, а я четвертой.

Сопровождал Петра Ивановича, потерявшего зрение, его верный помощник И. А. Попов. Когда назвали фамилию Ивашутина, Игорь Попов взял под руку Петра Ивановича и подвел его к президенту России Б. Н. Ельцину.

— Это его сын? — спросила меня рядом сидевшая дама.

— Нет, — ответил я. — Это его адъютант.

— Молодец, — с теплотой в голосе заключила моя соседка…

Зимой 2001 года мы проводили в последний путь верную спутницу жизни Петра Ивановича — его супругу.

— Тут и меня похороните, — сказал он мне в тот скорбный день.

Через год, 4 июля 2002 года, его не стало.

Мы сделали так, как он просил…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.