ВРАГИ
ВРАГИ
Только ленивый не поджигал войну в Югославии, превращая недавних братьев и соотечественников в лютых врагов. Кто подносил спички, а кто канистру с бензином, чтобы подпалить многонациональные Балканы. Забыли, видимо, что эти горы вынянчили обе мировые войны. История кровавого распада Югославии, завершившаяся воздушными ударами НАТО по Белграду, как две капли воды похожа на сценарий развала СССР. Разница в одном — Россия обладает ядерным оружием. Только это спасло нас от вооруженного вмешательства «демократических держав», которые могли прийти на помощь чеченским «борцам за свободу».
История войны в Югославии такова. В феврале 1991 года Сабор — парламент Хорватии—принял решение о «раздружении» с югославской федерацией. В свою очередь сербское меньшинство в Хорватии с этим не согласилось, и национальное вече Сербской Краины — автономного сербского района в составе Хорватии — приняло резолюцию о «раздружении» с Хорватией и сохранении федерации. Взаимное нагнетание страстей, гонения на сербскую православную церковь вызвали первую волю беженцев. Сорок тысяч сербов были вынуждены покинуть свои дома.
В июле 1991 года в Хорватии была объявлена всеобщая мобилизация. К концу года численность хорватских вооруженных формирований достигла 110 тысяч человек. В Западной Славонии отряды хорватских националистов устроили этнические чистки. Сербы были полностью изгнаны из 10 городов и 183 сел и частично — из 87 сел.
Со стороны сербов началось формирование системы территориальной обороны и вооруженных сил Краины. Им на помощь хлынули добровольцы из Сербии. Части регулярной Югославской народной армии (ЮНА) вошли на территорию Хорватии и к августу 1991 года выбили из всех сербских районов добровольческие хорватские подразделения. Но после подписания перемирия в Женеве армия прекратила помощь краинским сербам.
Новое наступление хорватов вынудило сербов к отступлению. С весны 1991 года по весну 1995-го Краина была частично взята под защиту «голубых касок». Однако требование Совета Безопасности ООН о выводе хорватских войск из зон, контролируемых миротворцами, выполнено не было. Хорваты по-прежнему предпринимали активные военные действия с применением танков, артиллерии, ракетных установок. В результате войны в Хорватии в 1991-1994 годах погибло 30 тысяч человек. Только прямые финансовые убытки оцениваются в более чем 30 млрд долларов.
В мае-августе 1995 года хорватская армия провела хорошо подготовленную операцию по возвращению Краины в состав Хорватии. В ходе военных действий погибло несколько десятков тысяч человек. 250 тысяч сербов вынуждены были покинуть республику. Всего за период с 1991 по 1995 год из Хорватии выехало более 350 тысяч сербских беженцев. Но потерей Сербской Краины трагедия сербов не ограничилась.
В октябре 1991 года в отсутствие депутатов-сербов Скупщина Боснии и Герцеговины провозгласила независимость республики. В ответ через три месяца Скупщина сербского народа провозгласила Республику Сербскую Боснии и Герцеговины в составе югославской федерации.
В апреле 1992 года исламские боевики захватили в Сараево районные отделы милиции и важнейшие городские объекты. Путчистам противостояли бойцы сербской добровольческой гвардии. Югославская армия отвела свои подразделения с боевых позиций, а затем была блокирована мусульманами в казармах. За 44 дня войны погибло более 1300 человек, число беженцев составило 350 тысяч человек.
США и их союзники методично провоцировали гражданский конфликт в Югославии, подбадривая словом и делом сепаратистов. Когда же сторонники сохранения единого государства решили применить силу против мятежников, Запад обвинил официальный Белград в разжигании конфликта в Боснии и Герцеговине. После ультиматума ОБСЕ югославские войска были вынуждены покинуть территорию республики. Но обстановка так и не стабилизировалась. Теперь с участием хорватской армии вспыхнула война между боснийскими хорватами и мусульманами. Руководство Боснии и Герцеговины развалилось на самостоятельные этнические группировки.
Тем не менее Соединенным Штатам все же удалось примирить «непримиримых». Католики-хорваты и мусульмане договорились «дружить» против православных сербов. В марте 1994 года была провозглашена мусульмано-хорватская федерация и принято решение о создании совместной армии. ВВС стран НАТО нанесли бомбовые удары по сербским позициям. Американцы не пожадничали на вооружение и обучение мусульмано-хорватскои армии, и вскоре она перешла в наступление.
Боснийским сербам никто не помогал. Россия от них отвернулась. Милошевич тоже не хотел осложнений с Западом и предал боснийских сербов. Возможно, президент Югославии испытывал к их лидеру, профессору Радовану Караджичу, нечто похожее на ревность, но факт остается фактом — ЮНА в конфликт не вмешивалась.
Тысячи сербских патриотов, среди которых было много кадровых офицеров югославской армии, переходили полупрозрачную югославско-боснийскую границу и вливались в ряды вооруженного сопротивления. Особым уважением среди сербских бойцов пользовались добровольцы из интернационального православного отряда. В его составе я встречал и болгар, и греков, и даже двух крещенных в православной вере граждан США. Но костяк отряда составляли «царские волки» — добровольцы из России. Они ходили в разведку, первыми шли в атаку, увлекая за собой сербские дружины. В мусульмано-хорватскои армии на «царских волков» была объявлена настоящая охота, но после столкновения с русскими добровольцами в открытом бою пыл «псов войны» остывал. Мне не известны случаи попадания «волков» в плен к врагу. Я думаю, таких случаев не было.
В 94-м во время боев под Ново-Сараево я неожиданно встретил своего знакомца со времен Приднестровской войны. Это был рослый черноморский казак. На Украине он оставил семью и уехал воевать за славянское дело в Югославию. Воевал больше года. Схоронил несколько товарищей.
Через два года, когда сербам придется навсегда покинуть Сараево, они заберут с собой гробы своих павших боевых друзей. Ни одной сербской косточки не останется на глумление врагу! Не останется на территории мусульмано-хорватской федерации и русских могил. Все павшие в бою «царские волки» будут перезахоронены под городом Баня-Лука, куда сербы перенесут столицу своей республики.
Наверное, в национальном характере сербов, как и у любого народа, можно найти массу недостатков. Но то, как сербы относятся к своим мертвым, не идет ни в какое сравнение с тем, что сделали мы, русские, со своими убитыми и ранеными, оставляя их на полях сражений в Чечне; с тем, как поступила наша власть с русскими жителями Грозного, «отутюженного» российской авиацией; с тем, как поступали наши бюрократы с русскими беженцами, в рубище, с голодными детьми на руках вырвавшимися из кошмара чеченской войны. Сербы — дружный и цельный народ, веками помнящий и добро, и зло. И сейчас, оставленные Россией и всем миром, потерявшие половину территории и массу народа, они не сломлены. Они по-прежнему помнят, кто их враг и кто им помогал в самые трудные дни борьбы за честь и национальную независимость.
Во время боснийской войны мне в качестве журналиста приходилось часто бывать на передовых рубежах обороны сербской гвардии. В январе 95-го наша машина, в которой помимо меня и моего боевого товарища Михаила Нуждинова находилось несколько сербских солдат и русских добровольцев, была расстреляна из засады исламскими боевиками.
Мы возвращались в город Пале, где находилась ставка Радована Караджича. Дорога была горной, крутой, заваленной снегом. Склон покрывал молочный туман, поэтому двух стрелков водитель нашего микроавтобуса заметил слишком поздно. Открыв огонь на поражение, они убили шофера и двух соседей, сидевших слева и справа от меня. Ответным огнем оба нападавших были застрелены. Автоматная очередь прошила корпус автомобиля как швейная машинка, разбив лобовое стекло и унеся несколько человеческих жизней. На мне же не было и царапины.
Ровно через год в Сараево я снова попал в переплет. В коридоре длинного перехода между мусульманской и сербской частями города, напоминавшем строительный забор, замешкалась пожилая женщина. Она тащила на себе какие-то тюки и совсем запуталась в них. Для снайперов, которые в те дни безраздельно хозяйничали в разрушенном Сараево, женщина была как на ладони. Не желая стать мишенью для обезумевших от крови стрелков, жители города натягивали посередине улиц веревки или проволоку и набрасывали на них одеяла, простыни, старые ковры — все, что могло ухудшить обзор снайперов и скрыть от них передвижения людей. Я решил вызволить несчастную женщину и побежал ей навстречу по коридору перехода. Мне удалось буквально оттащить ее вместе с «узлами» метров на пятьдесят, где мы смогли укрыться за броней французского бронетранспортера, раскрашенного в бело-голубые цвета миротворцев.
Любопытна была реакция сопровождавших меня сербов. Сначала за мой «подвиг» они решили представить меня к награде. Однако затем выяснилось, что спасенная мной женщина — не сербка, а боснийская мусульманка. Тут старший сербский офицер устроил мне настоящий разнос. Он кричал, что я мог поймать пулю любого меткого лихача. Мол, безнаказанность превращала снайперов в охотников, которые выслеживают любую живую мишень. Конечно, он был прав, но почему-то мне показалось, что если бы я спас сербку, то он бы на меня так не орал. Да и про орден они как-то сразу позабыли.
Да, гражданская война — самая жестокая из всех.
В Пале я несколько раз встречался с главой Республики Сербской профессором Караджичем и командующим армией боснийских сербов генералом Радко Младичем. Генерал был чрезвычайно популярен среди сербов. Он был символом национального сопротивления, живой легендой. Как-то раз Младич обратился ко мне с вопросом, могут ли русские самолеты сбросить над территорией Сербской Краины пустые ящики или контейнеры, как будто Россия решила поддержать своих братьев в борьбе. «Оружия и боеприпасов нам не надо. Всё есть. Если закончатся, добудем в бою. Но нам важно показать воюющим сербским крестьянам, что мать-Россия их не забыла. Американцы с воздуха поддерживают наших врагов, постоянно сбрасывают им военные грузы и провиант. А нам хотя бы пустые ящики сбросьте. Все остальное мы сами сделаем», — обратился ко мне Младич. Сказать, что мне было стыдно за мою страну в этот момент, — значит ничего не сказать. Только «царские волки» своим беспримерным героизмом напоминали сербам, что русские в России еще остались.
За время моей работы постпредом России при НАТО коллеги часто спрашивали меня, не изменилось ли мое мнение о Караджиче и Младиче после того, как их объявили в международный розыск как военных преступников. Отвечу так: я никогда не занимался героизацией участников чужих гражданских войн, поскольку всегда считал, что на гражданских войнах героев вообще не бывает. Гражданская война— вообще самая страшная и грязная из всех возможных войн. Брат идет против брата, отец — против сыновей. Офицеры, давшие присягу на верность своему отечеству, не знают, какой части этого распавшегося отечества они должны быть верны. Что же касается степени вины тех или иных политиков или военачальников, то определить ее может только суд. Справедливый суд. Гаагский трибунал справедливым судом я не считаю. Это судилище, а не суд. Я ему не верю.
Вскоре блокада тяжелого вооружения сербов «голубыми касками» ООН поставила православных славян в тяжелейшее положение. В августе-сентябре 1995 года удары НАТО с воздуха, разрушившие сербские военные объекты, центры связи и системы ПВО, подготовили новое наступление мусульмано-хорватской армии. В октябре 95-го оставленные один на один с НАТО сербы были вынуждены подписать соглашение о прекращении огня.
В середине декабря Совет Безопасности ООН поручил Североатлантическому альянсу сформировать миротворческие силы для прекращения конфликта в Боснии и Герцеговине. Россия, в XIX веке обучившая и вооружившая профессиональную сербскую армию, вместе с которой русские войска воевали против Османской империи, Австро-Венгрии, Пруссии и даже Японии (сербский добровольческий корпус принимал участие в Русско-японской войне 1904-1905 годов), в конце XXвека подписывает постыдные решения по «умиротворению Балкан». В соответствии с ними НАТО впервые получила право провести наземную операцию за пределами зоны своей ответственности. Роль ООН оказалась в этом деле жалкой.
Война в Боснии и Герцеговине унесла более 200 тысяч жизней, из них более 180 тысяч—мирные жители. Но главное — она продемонстрировала однополярность мира и возможность для США и НАТО действовать безнаказанно.
Боснийская война пристрастила НАТО к ведению боевых действий за пределами зоны своей традиционной ответственности. Весной 1999 года Североатлантический альянс в обход Совета Безопасности ООН напал на Югославию. В результате непрекращающихся бомбардировок и шантажа посредников югославская армия была вынуждена покинуть коренную, родовую сербскую территорию—край Косово и Метохия. Легализовавшиеся албанские боевики немедленно развязали террор против не успевшего бежать сербского населения. Были осквернены все православные христианские святыни, под бульдозерами оказались сербские кладбища. Террор и погромы не прекращались, несмотря на протесты правозащитных организаций и ЮНЕСКО (в крае были разрушены все культурные ценности, входящие в перечень памятников, охраняемых этой международной структурой). Вошедшие в Косово натовские войска решили не вмешиваться в албанские бесчинства, предпочитая безучастно наблюдать за насилием над сербами. Этой агрессией НАТО нанесла своей репутации колоссальный ущерб.
Спустя девять лет — в феврале 2008 года НАТО решила довести до конца начатое бомбежками Белграда дело. Несмотря на энергичные протесты прозападного правительства в Белграде, большая часть стран—членов альянса заявила о признании независимости Приштины. Любопытно, что сейчас эти же страны упрекают Россию за то, что она признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Думаю, что здесь надо разъяснить нашу позицию, чтобы у моих читателей не возникло подозрения, что Кремль в международных делах исповедует те же цинизм и двойные стандарты, что и «западные демократии».
В международном праве есть два принципа, которыми часто жонглируют не только сепаратисты, но даже и уважаемые дипломаты и юристы. Я имею в виду право на территориальную целостность и право нации на самоопределение. На самом деле никакого противоречия здесь нет. Приоритет всегда признается за правом государства защищать свои границы от посягательства внешних и внутренних врагов. Но есть в этом законе одно исключение. Право нации на самоопределение может оказаться более важным, чем принцип нерушимости границ в том случае, если данная нация подвергается систематическому насилию или угрозе физического истребления. Тогда мировое сообщество или хотя бы одно государство может признать за этой нацией право на самостоятельное, суверенное существование и выделение из состава государства, где она подвергалась пыткам и истязаниям.
Посмотрим: зачем в феврале 2008 года нужно было признавать косовскую независимость? Кто угрожал косовским албанцам? «Злодей» Милошевич? Но к этому моменту он уже давно был арестован и при загадочных обстоятельствах умер в гаагской тюрьме.
Новые сербские власти? Тоже нет. В Белграде сидит президент Борис Тадич, которого Запад активно поддерживал на выборах.
Тогда зачем нужно было разрывать Сербию на куски, наделяя бывших боевиков Армии освобождения Косово полномочиями независимой от Белграда власти? Кто ответит за это решение? «Голубь мира» Ахтисаари, написавший под диктовку Вашингтона план расчленения Сербии? Или те, кто этот план ему диктовал?
На самом деле за это безумное решение «архитекторов войны» расплачиваться придется народам Балкан и Европы. Теперь им не избежать новой перекройки политической карты континента.
Что же касается решения Кремля о признании независимости Абхазии и Южной Осетии, то Россия была вынуждена пойти на этот шаг, исчерпав все остальные методы убеждения грузинского режима не применять грубую вооруженную силу против этих маленьких народов. Операция Саакашвили против Южной Осетии называлась «Чистое поле». Именно чистое поле, точнее, выжженную землю собирался оставить «цхинвальский мясник» вместо Южной Осетии. Если бы Россия не вмешалась в эту бойню и не приняла долгожданное для несчастных осетин решение об их независимости от Грузии, защищать было бы некого. Значит, Россия действовала в строгом соответствии с международным правом, в частности с правом нации на самоопределение, которое и спасло осетин и абхазов от полного физического истребления. Но даже если забыть о попытке Саакашвили «окончательно решить» осетинский вопрос, само нападение на российских миротворцев и их подлое убийство не должно было оставаться безнаказанным. Впервые с 1945 года по приказу своего верховного главнокомандующего военнослужащие чужого государства расстреляли военнослужащих нашей страны, к тому же выполнявших священный долг миротворцев. Мы должны были простить их за это убийство? В конституции любой страны нападение на ее Вооруженные силы со стороны внешнего врага является актом агрессии и поводом к войне. Так что грузинскому народу, так опрометчиво избравшему своим руководителем параноика Саакашвили, следует задуматься над тем, как и в какой форме принести свои извинения России. Да к тому же стоит оценить сдержанность русской армии, не поддавшейся искушению в порыве отмщения взять Тбилиси вместе с дрожащим в президентском бункере «укротителем галстуков».
К сожалению, при Ельцине Россия вела себя иначе. Ее руководство боялось ответственности и независимых решений. С такой Россией, с ее мнением о международных делах, ее возможностями влиять на сохранение мира американцы распрощались именно в Боснии. В Вашингтоне окончательно убедились, что ельцинская политическая элита под обещание денег или званий (лауреата Нобелевской премии мира, например) готова повсюду сдавать не только своих друзей, но и собственные коренные национальные интересы. Мы позволили переступить через себя и утерлись плевком в лицо.
Добившись от сербов при нашем молчаливом согласии прекращения огня, «мировое сообщество» учредило в Гааге Международный трибунал для бывшей Югославии (МТБЮ). Еще раз хочу обозначить свое к нему отношение: гаагский трибунал стал инструментом грубого внешнего давления на Сербию. С его помощью НАТО «зачистила» руководство бывшей Югославии от ветеранов гражданских войн, отправив их за тюремную решетку. Вслед за ними в Гаагу были отправлены арестованные Милошевич и Караджич — бывшие конкуренты за симпатии миллионов сербов. Там же вот уже несколько лет томится лидер Сербской радикальной партии Воислав Шешель, который вообще не имеет никакого отношения к решениям официального Белграда во время балканских войн. Все это время он находился в оппозиции режиму Милошевича. Тем не менее на Западе сочли и его виноватым. Думаю, что при желании можно было бы и весь сербский народ посадить в гаагскую тюрьму — да вот незадача: мелковата Гаага для репрессий такого масштаба: не то что тюрьмы — города не хватит всех упечь за решетку!
Косвенным признанием осведомленности руководства НАТО о том, что, развязав агрессию против суверенного государства — члена ООН, оно идет на грубое нарушение международного права, является изобретение специального «птичьего языка». С его помощью представители альянса прикрывали от мировой общественности факты непропорционального и неизбирательного применения силы против гражданских объектов и населения Сербии. Это изобретение приписывается пропагандистскому дару Джимми Ши, который во время агрессии НАТО против Белграда занимал пост официального представителя и пресс-секретаря альянса (сейчас в Международном секретариате НАТО он возглавляет своеобразный «мозговой штаб» по разработке новой стратегической концепции этого военно-политического блока). Именно Дж. Ши, который не слезал с экранов мировых телекомпаний в течение недель непрекращающихся ни на один день бомбежек столицы, городов, мостов, электростанций и промышленных предприятий Югославии, ввел в оборот новую «терминологию скрытой войны», которая, к сожалению, еще пока никем должным образом не проанализирована и усвоена. Приведу несколько примеров такого «птичьего языка» войны, в том числе из «словаря» Джимми Ши. Слева указывается собственно военный термин, а справа — его закамуфлированный перевод, в котором содержание либо тщательно ретушируется и «размазывается» эмоционально нейтральными словами из гражданского обихода, либо подменяется с целью идеологического зомбирования:
Бомбардировка сербских позиций — 1) применение авиации, 2) воздушная кампания, 3) силовое воздействие с воздуха.
Бой — соприкосновение противоборствующих сторон.
Уничтожить, разрушить — воздействовать на инфраструктуру.
Блокада — временное ограничение внешних сообщений.
Обыск — 1) досмотр с целью недопущения контрабанды оружия и наркотиков, 2) проверка документов.
Военно-морская блокада — обеспечение безопасности морских границ.
Зачистка — проверка паспортного режима.
Боевая операция — специальные действия с привлечением военной компоненты.
Рейд — изучение местности.
Атаковать — 1) предпринять упреждающие действия, 2) проявить инициативу.
Артобстрел — подавление бесконтактным способом огневых точек противника.
Арест — 1) задержание для выяснения личности, 2) проверка документов у лиц, подозреваемых в террористической деятельности.
Зона поражения — небезопасные территории.
Применение боевой техники — использование технических средств.
Выброска десанта—усиление миротворческого компонента.
Облава — оперативно-розыскные мероприятия.
Оцепление — взятие под контроль опасной зоны.
Санкция — применение мер воздействия (убеждения).
Допросить — 1) интервьюировать, 2) получить оперативную информацию.
Жертвы среди сербского мирного населения —
1) инциденты, 2) сопутствующие потери, 3) потери, которых не удалось избежать.
Авиаразведка — 1) оценка ситуации с воздуха, 2) мониторинг наземной обстановки.
Радиоглушение — радиоэлектронное противодействие (противоборство).
Сербские беженцы — эвакуированное население.
Военнопленный серб — задержанный в зоне конфликта.
Танковая колонна НАТО — организованно двигающаяся техника.
Вооруженные силы НАТО — 1) ограниченный миротворческий контингент, 2) подкрепление миротворческих сил.
Югославская народная армия — массовое скопление живой силы и военной техники противника.
Спецназ сил НАТО — подразделения с опытом боевых действий.
Уничтожение сербских гражданских объектов — ликвидация средств логистической поддержки противника.
Линия фронта — зона безопасности.
Уничтожение гражданского имущества сербов — 1) расчистка опасных завалов, 2) ремонтно-восста-новительные работы.
Комендантский час — временная мера по ограничению передвижения населения.
Военное положение — административные меры по повышению безопасности гражданского населения.
Военный инструктор НАТО — 1) помощник, 2) консультант.
Военные поставки НАТО косоварам — содействие укреплению обороноспособности молодой демократии.
Ввод войск НАТО в Косово — защита молодой демократии.
Албанский боевик — борец за свободу.
На войне, как говорится, все средства хороши, особенно если они помогают скрывать ваши намерения и реальные действия. Но помогли этот «птичий язык» скрыть реальные факты расстрела Югославии? И почему этими фактами не хочет заниматься ни один суд в мире? Разве не американские самолеты и крылатые ракеты весной 1999 года бомбили Белград, разрушили все мосты над Дунаем, убили две тысячи мирных жителей и еще семь тысяч сделали инвалидами? Разве не войска НАТО распылили над сербскими городами 23 тонны обедненного урана-238, заразив лучевой болезнью около полумиллиона человек? Почему не косовские террористы из маоистских группировок, не НАТО, а именно сербы, защищавшие свой дом от поджога и бандитов, были назначены главными преступниками?
Ответ прост: чтобы скрыть истинных виновников югославской трагедии — политиков Запада. Именно они заставили сербов умирать — умирать за то, что эти православные славяне хотели защитить свой дом.
Как сейчас помню мою последнюю встречу с Милошевичем. Она состоялась буквально за месяц до президентских выборов в Сербии, которые он скандально проиграл.
Мы говорили один на один более трех часов. По всему было видно, что он чувствовал приближение конца. Много курил. Буквально одну за другой доставал он сигареты из пачки Davidoff. Руки у него постоянно дрожали, поэтому во время разговора он прятал их с сигаретой под столом.
Несколько раз во время беседы возвращался он к одной и той же теме: Кремль его предал. Более всех обвинял он министра иностранных дел России Игоря Иванова, а также Черномырдина, который от имени президента Ельцина вел заодно с финским посредником Ахтисаари переговоры по выводу югославской армии из Косово в обмен на прекращение натовских бомбардировок.
Не знаю, понимал ли Милошевич, что сам заигрался с Западом? Ведь будучи одним из творцов Дейтонских соглашений, он приговорил боснийских сербов к сдаче позиций и политическому поражению. Понимал ли он, что те западные лидеры, кто снисходительно похлопывали его тогда по спине, сдадут в Гаагу следом за сербскими офицерами и генералами и самого Милошевича?
Тем не менее арест Милошевича и Караджича, их депортация в Гаагу оставили несмываемое пятно бесчестия на мундирах белградских «либералов». Посаженные американцами «на царствие», они сдали своих национальных лидеров по первому же требованию кровожадной прокурорши Карлы дель Понте. Если, например, Милошевич действительно был виновен, то почему белградские «либералы» не решились предать его суду на родине? Они не верят в беспристрастие и справедливость своего национального правосудия? Или чего-то испугались? Гнева народа? Ненужных разоблачений?
Такова антинародная суть всякого «либерала» — пуще смерти боится он собственного народа. Но национальная воля живет дольше политиков и времени. Национальная память стирает события и факты, но унижения она простить не может. Любые попытки унизить народ, поставить его на колени, навязать ему чужие мысли и чужих кумиров плохо заканчиваются для национальных насильников. В свое время англо-французские союзники так поступили с Германией — во время Первой мировой войны. Немцы были не только разбиты, они были чудовищно оскорблены унижением со стороны победителей. К чему это привело? К тому, что пружина германской исторической памяти распрямилась и вытолкнула Гитлера на вершину власти. В итоге ровно через 20 лет после окончания первой мировой бойни немецким нацизмом была развязана новая мировая война. Ее цену мы знаем: 57 миллионов человеческих жизней. Из них более половины — мои соотечественники.
Описывая схожую политическую ситуацию, выдающийся немецкий теоретик военной науки Карл фон Клаузевиц в своей книге «Три принципа» писал: «Позорного пятна трусливого подчинения не отмыть никогда, эта капля яда отравит кровь и будущих поколений данного народа. Другое дело, если данный народ потерял свою независимость и свободу после кровавой, но почетной борьбы. Сама эта борьба обеспечит тогда возрождение данного народа. Подвиг борьбы сам по себе послужит тем зернышком, которое даст в свое время новые богатые ростки». От себя добавлю: такие злые шутки, как арест и осуждение президента независимой страны, отторжение части ее родовой территории, никогда не забудутся. Пружина великой сербской обиды сжимается. Она разожмется. Вот увидите.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.