463

463

но решал кроссворды. Он ездил в Ясенево на танцплощадку, чтобы пощупать девок, но как-то в дождь свалился в кювет и охладел к танцам. На редкость начитанный, он помнил имена всех героев, все подробности сюжета, память у него была не только на цифры и ничуть не слабела с годами.

16 декабря 1982 г.

Приезжала Алла. Она проявила великую проницательность, сказав, что наш санаторий сродни богадельне. Отчасти так и есть: здесь постоянно живут без путевок, сдавая свою академическую пенсию, на всём готовом, под неусыпным наблюдением врачей и сестер два древних старца: академик Виноградов и член-корреспондент Машков (?). Первый не встает с постели, второй (при нем болтается фиктивная жена-полудурка, дочь его умершего друга) разок появился в коридоре в образе гоголевского мертвеца из «Страшной мести» – весь в прозелень и т. д. Жена его с утра до ночи гоняет чаи с персоналом, не вылезает из каптерки, но, говорят, завела однажды шашни с каким-то профессором. Похоже, что и академик Пейве примеривается к их образу жизни. Мне почему-то кажется, что Узкое кончит домом для престарелых. Тем более, что рядом строится новый корпус. Все старожилы относятся к нему с ненавистью.

Вечером смотрел бредовый фильм «Взятие Рима» – лжеисторический. В этой галиматье не постеснялся сняться Орсон Уэллс. Впрочем, в мире никто ничего не стесняется, если пахнет деньгами.

17 декабря 1982 г.

Работал. Гулял. Дошел до Профсоюзной и опять обалдел, что я в Москве. Никак не могу к этому привыкнуть.

Сегодня вторично восстал из гроба старец Машков. Он появился в коридоре в черном до пят пальто, черной фетровой шляпе с огромными полями и калошах. Редкая, седая, с зеленцой борода струилась до пояса. На глазах дымчатые очки, издали кажущиеся яминами черепных глазниц. Он и не думал выходить на улицу, а оделся так основательно для коридорной прогулки. Общительный Косыгин в оленьих унтах бесстрашно вступил с ним в разговор.

18 декабря 1982 г.

Кончил 1-ю серию, начал 2-ю. Много и крепко гулял по неживописным окрестностям Узкого. Впервые пригляделся к церкви, чьи купола светили мне из глубины немосковского простора. В стену вделана очень свежая, хотя и полутораве-

464

ковой давности, икона Божьей матери. Церковь странная, я такой никогда не видел: сквозь незнакомые формы проглядывает русское барокко. Она завершена постройкой в последний год XVIII века, когда Узким владели Голицыны. Потом я выяснил, что церковь построена в украинском стиле. С нее Наполеон наблюдал отход своих войск по роковой Калужской дороге.

Сегодня – субботник. Я спросил свою ненормальную врачиху, в чем ее участие. «У меня свободный день, а я приехала и измерила вам давление»,- совершенно серьезно ответила она. Всё шутовство, всё несерьезно. «Тогда и меня следует считать участником субботника,- сказал я.- В неурочное время я дал измерить себе давление». Она минуты две размышляла над моим ответом, и проблеск сознания озарил омраченный мозг – она молодо, весело рассмеялась и ущипнула меня за локоть. «Хорошенький, глазки блестят. Небось, тюбик триампура хватанул?»

Смотрел итальянский фильм «Мы так любили друг друга» с Нино Манфреди, Гасманом и Сандрелли. Режиссер Скола. Говно – необычайно сложно, изысканно сервированное. Потом играл на бильярде и, проигрывая, злился до темноты в глазах. Почему-то, когда я играл хорошо, то я принимал проигрыши спокойно; сейчас, играя плохо, я бешусь от каждого поражения. А ведь всё дело в том, что я плохо вижу шары и лузы. При этом случаются дни, когда зрение словно крепнет, и появляется былая хлесткая кладка. Едва ли это связано с давлением. В «Русском поле», где у меня давление космонавта, я играю обычно хуже всего. А злость несомненно связана со склерозом. Я всегда ненавидел склеротическую злобу, и вот она постигла меня.

Прочел любопытные мемуары Хвощинской, дочери знаменитого некогда князя Голицына («Юрки Голицына»), сорванца, забияки, донжуана, героя Севастополя, камергера, друга Герцена, ссыльного, а главное, создателя и дирижера лучшего русского народного хора. О нем стоило бы написать.

19 декабря 1982 г.

Похоже, что дня и числа не было. Это воскресенье как-то сразу выпало из памяти. Точно знаю, что писал сценарий, гулял, разгружался и играл на бильярде. Но что-то еще было. Да, я дочитал книжку Гершензона о грибоедовской Москве. По-настоящему интересны лишь отрывки из превосходных писем Марии Ивановны Римской-Корсаковой, с которой Грибоедов списал своего Фамусова. Да, прообраз Фамусова – женщина. Бывает и наоборот: прототип прустовской Альбер-

Данный текст является ознакомительным фрагментом.