461
461
Я видел сегодня за оградой нашего санатория отца с двумя девочками, все трое на лыжах. Жители новостроечного Ясенева, счастливая семья на воскресной прогулке. Я испытал настоящий ужас при виде них. Вот так живут в полном серьезе довольные жизнью миллионы людей, и ничего иного им не надо. И в положенный срок отойдут, не испытав даже секундного сомнения в том, что, действительно, жили. Под серым низким небом, среди серых безобразных домов, плохо одетые, набитые дурной пищей, вконец изолгавшиеся и ничуть не страдающие от ежедневной, ежечасной лжи (к детям это относится в той же мере, что и к родителям) гомозятся тупые роботы – удивительное творение системы, взявшейся осчастливить человечество и обернувшейся особой формой анабиоза, от которого нет пробуждения. Это мои читатели: отец записан в библиотеке на «Терпение», от которого его вырвет, девочки изучают в школе «Зимний дуб», а внекласс-но читают «Рассказы о Гагарине». Стоило жить, работать стоило!
13 декабря 1982 г.
Работаю тяжело. Не увлекает меня это писание. Перегорел после двух срывов: первый – на многие годы, второй – всего лишь на месяцы, но эти месяцы стоили прежних лет. Вот в чем ужас нынешнего бардака – он убивает всякий энтузиазм, всякую увлеченность, а только так можно что-то сделать. Андрон сумел раззадорить меня прошлой зимой, но канитель, которую развел полудохлый Сизов, погасила занявшееся пламя. Редко работал я так холодно и безучастно. И все-таки надо довести дело до конца, хотя всё кончится – чует мое сердце – на промежуточном финише.
Встретил на крыльце вернувшегося из города Косыгина. Он, вспомнив наш недавний разговор, счел почему-то нужным подтвердить свои прежние утверждения, что Циолковский – провинциальный мечтатель, а Мичурин – полная липа. Лысенко же – шизофреник. Прощаясь, он сказал, что по-прежнему любит дам.
14 декабря 1982 г.
Сегодня ездил с Аллой в Москву. Впечатление кромешное, и так хорошо было вернуться сюда, в бывшее гнездо Трубецких, ныне кукушкино гнездо. Москва в такую погоду страшна, как ад. Малолюдна, черна, облезла, безобразна, похожа на голую гниющую заживо старуху – особенно в новостроечной части.
Алла – милая, родная, упрямая, скрытная и непробиваемая в своих решениях и представлениях.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.