25
25
намечтал; мне кажется, что моя значительность растет пропорционально моим страданиям; в действительности же – и в приснившемся мне нынче сне – ничего подобного нет, скорее наоборот. Сон был удивительно реальным, даже в деталях, и принес мне чувство пустоты наперед пережитого. Затем сон о бомбежке. Тоже без преувеличений, так же просто и страшно, как оно не раз бывало и, верно, не раз еще будет.
2 марта 1942 г.
Отправляли сухари и консервы в части прорыва Гусева. Один мешок развязался. Грузчики сразу же схватили по банке сгущенного молока и пачке сухарей. Шапиро сказал:
– Что же вы еще не берете?
Возмущение:
– Надо же совесть знать, ведь ребятам на передовую везем.
8 марта 1942 г.
Ну вот, так и живу. Суета. Мышиная возня. Игра в деловитость. Во всем преобладает показная сторона. Трудно понять размеры этого. Уродство какое-то! Казалось бы, где-где, но уж не в армии. И что же: главное тут не суть работы, а как подано. И так повсеместно. Хорошо поданный минимум предпочитается небрежно поданному максимуму. Листовки. То время, которое Шишловский* мог бы потратить на придумывание новых листовок, он тратит на подклеивание старых, давно отосланных, полученных и позабытых – бессмысленный и обидный труд. И конца этому не видно. Рощин** в каком-то сладострастном исступлении шлет всё новые и новые папочки. «Еще одна папочка, и враг будет разбит!»
12 марта 1942 г.
– Пойдите на базу и принесите табурет.
– На базе табуретов нет…
– Не философствовать!…
«Не философствовать!» – это крик летит над всем фронтом. Его орут крепкоголовые младшие лейтенанты, бывшие профессора и кандидаты наук из работников политотделов, эти последние особенно охотно и часто. Сморщившись от надсада, наслаждаясь собственной тупостью.
То, что на фронте тупость не только позволительна, но и узаконена как положительное явление, составляет для
____________________
* Художник нашей Газеты.
** Начальник 7-го отдела Волховского фронта.
26
многих главную отраду фронтовой жизни. Ради этого окрика и приятного чувства, с ним связанного, все эти бывшие профессора и кандидаты готовы, чтобы война длилась сто лет.
Замначальника 7-го отдела Кравченко – тупица, лицемер и садист. Докторант географических наук. «Не рассуждать» и «не философствовать» не сходит у него с языка. А ведь, казалось бы, по долгу гражданской деятельности он мог бы свыкнуться с такими вещами, как «рассуждение». Представляю, как он должен был мучиться в «гражданке», когда ему каждый день приходилось «философствовать».
Эти мордастые холуи, случайно попавшие в науку, а сейчас вернувшиеся к тому, что было их настоящим призванием,- самое отвратительное, что есть на фронте.
– 10 папочек, 24 папочки, 40 папочек, черт возьми! Мы должны показывать нашу работу!!
Плохо, что лишь противотанковым расчетам засчитываются в актив уничтоженные танки. Нечто подобное должно было бы быть и в работе политотделов. Я бы завел так: каждая папочка – это такой-то отрезок времени, отнятый от дела агитации и пропаганды. За каждую папочку – взыскание Рощину, Кравченко. После десяти папочек – разжалование на один чин и т. д.
Корреспондент Бровман пишет только о поварах.
14 марта 1942 г.
Сижу и зверски расчесываю мучительно зудящее тело. Читаю «West-ostlicher Divan»* и другую лирику Гёте. Прочту, запущу руку под мышку, извлеку вошь, и к ногтю.
Уж если слишком донимают, подпаливаю рубаху под лампой. Если стихотворение слабо, зуд сильнее, и борьба с гнусом ожесточенней; когда попадается действительно прекрасное – вошь почти незаметна.
Вот истинная, без дураков, оценка лирики.
Таким образом я выяснил, что не очень много остается от Гёте,- вошь сильно донимала, но вот «К Миньоне», «Der Konig in Thule»**, «HeiB mich nicht reden…»*** и кое-что другое – превосходные вещи, настоящий пиретрум!
____________________
* Сборник лирических стихов Гёте «Западно-восточный диван».- Примеч. ред.
**Стихотворение «Фульский король» («Король жил в Фуле дальной…») – Примеч. ред
*** «Сдержись, я тайны не нарушу…» из стихотворного цикла к роману «Ученические годы Вильгельма Мейстера» Примеч ред
Данный текст является ознакомительным фрагментом.