276 К Дику Плотцу, «тану» «Американского толкиновского общества»

276 К Дику Плотцу, «тану» «Американского толкиновского общества»

12 сентября 1965

Сэндфилд-Роуд 76, Хедингтон, Оксфорд

К АТО. В ответ на первое официальное сообщение от представителя Лонгботтома.

Уважаемый мистер Плотц!

Я был в отъезде, в Ирландии, и письмо ваше получил только что (среди целой кипы почты), по возвращении. С интересом узнал о создании «Толкиновского общества» и крайне признателен за комплимент. Однако не вполне понимаю, как я могу стать «членом» общества, вдохновляемого любовью к моим произведениям и посвятившего себя (как мне представляется) их изучению и критическому разбору, по крайней мере, в качестве одного из направлений своей деятельности.

Однако ж я был бы рад общению с вами в какой-нибудь неофициальной роли. Так, скажем, я охотно делился бы с вами любыми советами или представлял сведения, пока еще не опубликованные — с одним условием (особенно касательно «сведений»): оправдание «Занят вопросами эльдар и Нуменора» всегда будет принято без обиды как достаточное объяснение недостаточно исчерпывающего ответа на запрос…..

Что до «Сильмариллиона» и приложений к нему: все уже написано, но пребывает в беспорядке, поскольку в разное время в тексты вносились изменения и добавления (включая «переписывание задним числом», с целью упрочить связи между ним и «В. Колец»). Ему недостает нити, на которую возможно было бы нанизать все это многообразие. Кроме того, в нем отчетливее прежнего представлены те трудности, с которыми я столкнулся в «В. К.»: необходимость познакомить аудиторию с неизвестной мифологией, не задействованной в преданиях напрямую; и пересказать целый ряд длинных легенд, основанных на мифологии, не обременяя их пояснительными отступлениями. Я-то надеялся, что к этому времени уже с головой уйду в работу, необходимую для приведения хотя бы части материала в пригодный для публикации вид…..Думаю, буду выпускать его частями. Первая часть, пожалуй, если достанет здоровья и бодрости, отправится в печать в следующем году.

Есть также огромное количество материала, что, строго говоря, в «Сильмариллион» не входит: космогония и все, что касается Валар, и более поздние предания касательно Нуменора и Войны в Средиземье (падение Эрегиона, гибель Келебримбора и история Келеборна и Галадриэли). Что до Нуменора, повесть об Акаллабет, или Низвержении написана полностью. Все остальное из его истории представлено лишь в виде Анналов, и, скорее всего, так и останется, за исключением одного длинного нуменорского сказания, «Жена морехода», на данный момент почти законченного, повествующего об Алдарионе (6-м Короле: В.К. III 315, 316) и его трагических отношениях с отцом и с женой. Предполагается, что этот текст сохранился при Низвержении, в то время как большинство ну-менорских знаний погибло, за исключением тех, что касаются Первой эпохи, — поскольку в нем рассказывается о том, как Нуменор оказался вовлечен в политику Средиземья.

Я отлично понимаю, сколько развлечения сулят такому обществу особые имена для его членов, имеющие отношение к книге; и, конечно же, вижу, что ничего еще окончательно не решено. Однако, если на данном этапе я вправе внести предложение, я бы сказал, что, как мне кажется, брать имена персонажей (или названия должностей) из самого произведения было бы ошибкой. Лично мне хотелось бы, чтобы общество называлось «Широким обществом», возможно, с пояснительным уточнением «АТО». Но, даже и не меняя названия, думаю, было бы куда уместнее и забавнее именовать членов «представитель от Такого-то-места-в-Шире» или в Бри. Ну разве не хорошо было бы каким-нибудь подходящим способом ограничить число людей, имеющих право на особое имя: например, пусть им пользуются старейшие члены или, позже, те, кому членство в обществе со всей очевидностью по-прежнему интересно или приятно? В том небольшом кусочке Шира, что приводится на опубликованной карте, есть всего около 30 подходящих названий мест, но на моей карте их больше; а если начертить качественную карту всего Шира, мест там нашлось бы куда как много. Места, уже отмеченные, и даже те, что кажутся неправдоподобными (как Ноуботтл{Английское название Nobottle буквально означает «Не-бутылка».}) на самом деле составлены в соответствии со стилем, этимологиями и способами образования английских географических названий (особенно Мидлендса). При желании я с удовольствием сконструировал бы новые названия, исходя из тех же принципов, и нашел бы для них местечко на картах Бри и Шира. Что до меня, то, как заядлый курильщик трубки, я был бы рад принять звание представителя от Лонгботтома; или, если вы пожелаете возвести меня в достоинство мэра (до которого я вполне дорос, даже по хоббитским меркам), звание представителя от Мичел Делвинга…..

Нуминор. К. С. Льюис входил в число тех трех человек, которым на сегодняшний день довелось прочесть всю или значительную часть моей «мифологии» Первой и Второй эпох[437]; к тому моменту, как мы познакомились, в основных чертах она уже сложилась. Была у него одна характерная черта: он любил, когда ему читают вслух. О моей «мифологии» он знал только то, что его вместительная, но не непогрешимая память удерживала из того, что я зачитывал ему как аудитории из одного человека. Написание «нуминор» — это ошибка восприятия со слуха, усугубленная, вне всякого сомнения, еще и тем, что он проассоциировал название с латинским n?men, n?mina, и прилагательным numinous{Мистический (англ.)}. И очень жаль, поскольку название никаких подобных отсылок в себе не содержит и никакого отношения к «божественности» или ощущению ее присутствия не имеет. Это — производная от основы из языка эльдарин ?NDU «внизу, под; спускаться»; кв. nъmе «схождение вниз, запад»; nъmen, «направление или область заката» + nуrе, «земля» как обитаемая территория. В качестве перевода я часто использовал слово Westernesse. Это слово восходит к редкому среднеанглийскому Westernesse (мне оно известно только из манускрипта С «Короля Горна»), где смысл его темен, но можно предположить, что значит оно «Западные земли» по контрасту с Востоком, где живут язычники и сарацины. Льюис в «исследованиях Нуменора» не участвовал. Н. — это моя личная переделка мифа об Атлантиде и/или традиции, и попытка согласовать его с моей общей мифологией. Из всех мифических или «архетипических» образов этот наиболее глубоко укоренен в моем воображении; на протяжении многих лет мне снился вновь и вновь повторяющийся сон про Атлантиду: громадная, неотвратимая волна надвигалась из Моря или накатывала на землю, порою погруженную во тьму, порою зеленую и солнечную.

Льюис, как мне кажется, был под сильным впечатлением от «Сильмариллиона и всего такого» и со всей определенностью сохранил в памяти некие смутные воспоминания о нем и о его именах и названиях. Так, например, поскольку «Сильмариллион» он прослушал до того, как написал или задумал свой роман «За пределы безмолвной планеты», я полагаю, что «эльдил» — это отголосок «эльдар»; а в «Переландре» «Тор и Тинидриль» — отголосок со всей очевидностью, поскольку «Туор и Идриль», родители Эарендиля, являются главными действующими лицами в «Падении Гондолина», легенде Первой эпохи, записанной раньше всех прочих. Но собственная его мифология (только зарождающаяся и так полностью и не воплотившаяся) была совсем иной. В любом случае она разлетелась вдребезги, не успев оформиться, при знакомстве с Ч. С. Уильямсом и его «артуровским» материалом — а это произошло в промежутке между «Переландрой» и «Мерзейшей мощью». Жаль, скажу я. Но, с другой стороны, я и был, и остаюсь совершенно невосприимчив к образу мыслей Уильямса.

Чарльза Уильямса я знал только как друга К. С. Л., в чьем обществе с ним и познакомился, когда по причине Войны он много времени проводил в Оксфорде. Мы пришлись друг другу по душе, мы с удовольствием беседовали (по большей части в шутливом ключе), но на более глубоком (или высоком) уровне нам было нечего сказать друг другу. Сомневаюсь, что он прочел что-либо из моих опубликованных на тот момент произведений; я прочитал и выслушал многие его творения, однако нашел их совершенно мне чуждыми, кое в чем крайне неприятными, а порою и нелепыми. (Как обобщенное высказывание это чистая правда, но воспринимать его как критику в адрес Уильямса не стоит; скорее уж оно свидетельствует о пределах моих собственных симпатий. И, конечно же, в литературном наследии, столь обширном и разнообразном, я находил отдельные строки, отрывки, эпизоды и мысли, на мой взгляд, потрясающие.) Я остался абсолютно равнодушен. Льюис себя не помнил от восторга.

Но Льюис всегда был очень впечатлительным человеком, и эта его черта еще усиливалась за счет исключительного великодушия и умения Дружить. Я перед ним в неоплатном долгу, но суть этого долга — не «влияние», как обычно предполагают, но просто-напросто поддержка. Долгое время он был моей единственной аудиторией. Он и никто иной впервые заронил в мою голову мысль о том, что моя «писанина» может оказаться чем-то большим, нежели личное хобби. Если бы не его интерес, если бы он неустанно не требовал продолжения, я бы в жизни не довел до конца «Властелина Колец»…..

Шлю вам и АТО мои наилучшие пожелания. Не окажись я на несколько дней в промежутке между секретарями (занятыми на неполный рабочий день), вы бы, скорее всего, получили письмо более короткое и лаконичное, и значительно лучше напечатанное.

Искренне Ваш,

ДЖ. Р. Р. ТОЛКИН.