Я ее люблю безумно

Я ее люблю безумно

В середине декабря 1911 года Лили вернулась в Москву. В день возвращения они столкнулись с Осипом Бриком в Художественном театре и условились встретиться на следующий день на еврейском благотворительном балу. После нескольких минут разговора Лили снова призналась, что любит его, и во время прогулки по городу она рассказывала Осипу про Мюнхен и про Гарри: «Зашли в ресторан, в кабинет, спросили кофейничек и, без всяких переходов, Ося попросил меня выйти за него замуж. Я согласилась».

Родители Лили, уставшие от выходок старшей дочери, были весьма довольны этим решением. Отец и мать Осипа находились за границей, и их нужно было оповестить письменно. 19 декабря Осип писал:

Я больше не в силах скрывать от Вас того, чем полна моя душа, не в силах не сообщить Вам моего безграничного счастья, хотя я и знаю, что это известие Вас взволнует, и поэтому я до сих пор Вам не писал… Я стал женихом. Моя невеста, как Вы уже догадываетесь, Лили Каган. Я ее люблю безумно, всегда любил. А она меня любит так, как, кажется, еще никогда ни одна женщина на свете не любила. Вы не можете себе вообразить, дорогие папа — мама, в каком удивительном счастливом состоянии я сейчас нахожусь. Умоляю вас только, отнеситесь к этому известию так, как я об этом мечтаю. Я знаю, Вы меня любите и желаете мне самого великого счастья. Так знайте, это счастье для меня наступило… Когда получите это письмо, ради Бога, телеграфируйте мне немедленно Ваше благословение, только получив его, я буду совершенно счастлив.

Однако полученная от Максима Павловича и Полины Юрьевны телеграмма содержала отнюдь не благословение. Авантюрная биография Лили не была для них тайной, и отец просил Осипа тщательно подумать, прежде чем сделать столь важный шаг: Лили-де артистическая натура, а он нуждается в спокойном, мирном доме; мать, которой были известны все подробности прошлой жизни Лили, пребывала в состоянии шока.

Чтобы успокоить родителей, Осип написал им еще одно письмо, начав его фразой: «Как и следовало ожидать, известие о моей помолвке с Лили Вас очень удивило и взволновало». И далее:

Лили, моя невеста, молодая, красивая, образована, из хорошей семьи, еврейка, меня страшно любит, что же еще? Ее прошлое? Но что было в ее прошлом? Детские увлечения, игра пылкого темперамента. Но у какой современной барышни этого не было? А я? Мало я увлекался, однако же мне ничего не стоит бросить всякую память о прошлом и будущих увлечениях, так как я люблю Лилю. Для нее же это еще легче, так как она всегда любила только меня <…> В заключение я хочу Вам высказать мою уверенность, что если даже, как я предполагаю, у Вас есть какое-нибудь предубеждение против Лили, то оно немедленно рассеется, как только Вы узнаете ее поближе, увидите, как она меня любит, а главное, как я ее люблю, и как мы оба с ней — счастливы.

Осип всерьез решил жениться, и родители были вынуждены признать этот факт. «Купила я их тем, что просила свадебный подарок в виде брильянтового кольца заменить Стенвеем, — вспоминала Лили. — Из этого они вывели заключение, что я бескорыстна и культурна».

После помолвки Лили и Осип виделись каждый день, а ночи проводили в философских беседах. Окончательным подтверждением тому, что они были созданы друг для друга, служили их разговоры на сверхъестественные темы: «Выслушав меня, он, в совершенном волнении, подошел к письменному столу, вынул из ящика исписанную тетрадь и стал читать вслух, почти слово в слово, то, что я ему только что рассказала». В январе Осип уехал в Сибирь по делам семейной фирмы, а Лили занималась обустройством квартиры, которую родители сняли для них в Б. Чернышевском переулке.

Свадьба состоялась 11 марта 1912 года. Будучи неверующими, Лили и Осип отказались идти в синагогу, и обряд бракосочетания провел в доме Каганов московский раввин Яков Мазе, однако тот должен был обещать, что не будет речей, а то Лили прервет церемонию. Но отец уже предупредил своего друга раввина о том, что дочь «с придурью», и все прошло без инцидентов. Осип пробубнил выученную накануне молитву, а раввин завершил торжество кислой репликой: «Я, кажется, не задержал молодых».

Все говорит о том, что Лили и Осип были горячо влюблены друг в друга: в письмах друзьям Осип пишет, что не может пробыть без нее ни минуты и что он «безмерно счастлив» оттого, что она согласилась стать его женой. При этом Осипу была известна почти вся ее пестрая биография, он ведь даже предлагал ей руку, когда она забеременела от другого. Лилина потребность в сексуальной свободе заставила бы большинство мужчин задуматься, но Осипа, видимо, не отпугнула.

Скорее всего, свободное отношение Лили к сексу не беспокоило Осипа по той простой причине, что сам он не связывал любовь с эротикой. И если, по словам ее знакомой А. Азарх-Грановской, Лили было свойственно «обостренное половое любопытство», то Осип таковым не страдал — его, по-видимому, не возмущало даже то, что это любопытство не ослабело и после свадьбы. «Мы никогда с ним не спали в одной постели, он этого не умел, не любил. Он говорил, что тогда он не отдыхает», — рассказывала Лили. Кроме того, у Осипа была еще одна черта характера, которая с возрастом станет все более очевидной: его моральный релятивизм. «Не вполне улавливаю его нравственную физиономию», — писал один член «шайки пятерых», Петр Мжедлов, другому — Олегу Фрелиху — в том же году, когда Лили и Осип поженились.