Отцы и дети

Отцы и дети

Больше всего мне запомнилось, как семья гепардов шла на охоту. Вернее, мама вела своих гепардят-тинейджеров обучаться уму-разуму.

Шла гепардиха не торопясь. Ступала бесшумно. Глаза ее были, как два прицела, наведены четко на жертву. Хотя саму жертву мы не видели, даже через суперзумы наших объективов. Детишки, как и подобает подрастающему поколению с неокрепшей гормональной системой, нехотя тащились за ней, глазея по сторонам. Головы их то и дело вертелись, как флюгеры на ветру. Гепардята совершенно не хотели ничему обучаться. Тем более самостоятельности. Отвлекались на пение птиц, другие далекие загадочные звуки саванны. По дороге успевали обнюхивать неведомые им травы. Точь-в-точь как наша современная поросль – нюхали травку!

Иногда мама резко оборачивалась, строго, по-гепардьи, делала им телепатический выговор. Гепардята тут же послушно, подражая маме, вытягивались, пытались напружинить походку и очень старались навести еще неопытные, крутящиеся, как на шарнирах, глаза на жертву. Однако стоило маме отвернуться, как у них снова начиналась болтанка во всех частях их неокрепших туловищ, и они снова начинали отвлекаться на пение птиц, стрекотание цикад и... травку! Как и у человеческих детенышей, у них было современное клиповое мышление.

Мы медленно и осторожно следовали за ними на джипе. Постепенно к нам присоединялись другие джипы. Все ощущали себя режиссерами и операторами телепрограммы «Discovery».

Неожиданно для всех мама остановилась. Села на задние лапы. Вытянулась вверх. Получилась такая пирамидка с головой-флюгером на вершине. Практически не поворачивая туловища, обернулась посмотреть на детишек – ровно на 180 градусов. Из чего я сделал вывод, что остеохондроза у нее никогда не было! В мануалисте она не нуждалась. Гепардята тоже уселись пирамидками. Все внимательно смотрели вперед. Там, метрах в двухстах, паслись в траве два молоденьких кабанчика-бородавочника. Совсем поросята. Дурошлепы отбились от стада. Они тоже были тинейджерами и тоже не слушались своих родителей. Ковырялись пятачками в траве и совершенно не чувствовали опасности. Обедали, не зная, что сами уже практически стали обедом.

Я снова вспомнил мудрость великого китайского философа Конфуция: «Те молодые птицы не попадают в силки, которые летают со старыми птицами».

Остановились все джипы. Объективы видеокамер замерли. Гепардиха не торопилась. То ли ей не очень хотелось есть, то ли она считала поросят не самой вкусной едой. Может, выжидала, а вдруг проскользнет мимо какой-то более изысканный десерт? Так они и продолжали сидеть, контролируя взглядами поляну и закрепляя за собой юридическое право на поросят. Ни одному шакалу уже не дозволялось ступить на эту поляну.

Мы все простояли, как в стоп-кадре, минут двадцать.

Вдруг вся семья гепардов, как по команде, развернула головы-флюгеры на 90 градусов и еще выше вытянулась.

Вдали появилось стадо косуль – возможное спасение для поросят! Поодаль, отстав от стада, паслись две одинокие косули. Такие же тинейджеры-дурошлепы, которые тоже не читали Конфуция.

Теперь все зависело от мамы-гепардихи. Она поворачивала голову то в сторону стада косуль, то в сторону поросят. Настраивалась то на одну цель, то на другую, видимо, сравнивала, от какого «наведения» вкус приятнее. В мечте об объедках в небе появились коршуны. Значит, скоро должна была начаться охота! Водитель сказал мне, что в таком ожидании могут пройти часы. И поскольку мы не коршуны и не шакалы, мы уехали, оставив остальные джипы на месте будущего кровопролития. Эти джипы выстроились друг за другом и издали напоминали электричку, остановившуюся в саванне.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.