“ОЙ, ЗДРАВСТВУЙТЕ!”
“ОЙ, ЗДРАВСТВУЙТЕ!”
Девочка с прекрасными, круглыми и жёлтыми, как у кошки, глазами. Она окликнула меня на улице: “Ой, здравствуйте!” “Ой!” – относилось к Ксюше, которая внимательно смотрела на девочку из коляски. “Вика, милая!” Я обнимаю её за хрупкие плечики и глажу по тонким белым волосам, разбросанным по ветру…
Я люблю эту девочку. Когда-то, несколько лет назад, я держала её на коленях, заплетая её мягкую беленькую косичку, и думала: какое это, наверное, удивительное переживание – иметь дочку. Хотя всегда мечтала о сыне и счастлива была им, – но с девочкой Викой на коленях мне открылось: дочка, оказывается, это тоже прекрасно…
Теперь Вике так же, как и тебе, четырнадцать. Но, в отличие от тебя, вымахавшего за последний год в юношу, Вика осталась маленькой девочкой. И ты даже не узнаёшь её теперь в школе…
А когда вам обоим было по пять лет, вы бегали в клуб на занятия музыкой и английским языком. Детей там была уйма, но подружились мы только с этой круглоглазой белоголовой девочкой.
Вы дружили семь лет. Вика жила по-соседству, и вы по нескольку раз в день бегали друг к другу.
Она терпеть не могла математику, и ты решал за неё задачки. Вы вместе лепили из глины, сочиняли наперебой сказки, или, сидя вдвоём в кресле-качалке и с упоением раскачиваясь, распевали песни, которые придумывали тут же, на ходу…
Вы мне напоминали других мальчика и девочку – андерсеновских Кая и Герду… И я бы ни за что не поверила, если бы мне сказали тогда, что пройдёт несколько лет и на вопрос “Встречаешь ли ты Вику в школе?” – ты ответишь: “Не знаю… Может, и встречаю, но я её не узнаю”.
Нет, вы не рассорились. Просто… ты вырос. Вырос из детских сказок… И “поселился” в лесу – в “верхотурах небес”.
И стал жить жизнью, полной риска и приключений, – жизнью настоящего мужчины. И в этой жизни, увы, не оказалось места для девочки, с которой ты дружил целых семь лет. Мне грустно. А ты говоришь: “Ничего страшного. Просто тогда была одна жизнь, а теперь – другая. Ну, представь сама: что Вике делать в лесу? По деревьям она не лазит…”
Я вспоминаю свои детские дружбы. Они тоже все распались. “Ничего страшного”, – сказал ты. Но моё сердце грустит и никак не соглашается с тобой…
– А мы завтра переезжаем, – говорит Вика. – Мы наконец-то обменялись.
– Далеко?
– Далеко.
Она называет улицу. Это – на другом конце Москвы.
– А телефон нам оставишь?
– Там нет.
– Тогда хотя бы сама звони нам иногда. Пожалуйста! Я буду по тебе скучать.
– Хорошо, – говорит она.
И я, глядя в её печальные жёлтые глаза, понимаю, что она – не позвонит…
* * *
– А это вообще возможно – найти свою половинку? – говоришь ты. – Это реально? Ведь столько людей вокруг! А твоя половинка, может, где-нибудь в Австралии обретается… Я не твою, мамася, половинку имею в виду. Ты-то свою нашла, как я понимаю. Но ведь это – чистая случайность!
* * *
“Послушай, и как ты ему позволяешь ездить на электричках?” – изумляется подруга. Ещё недавно она меня спрашивала с тем же изумлением: “Зачем ты ему разрешаешь лазать по деревьям? Ходить одному в лес. Неужели ты не волнуешься?”
Это я-то не волнуюсь?! Одному Богу известно, как я не волнуюсь…
– Но как же я могу ему не позволить?
– Запрети – и всё.
Я смеюсь в ответ на это. Я же не генерал, а он не солдат, чтобы мне отдавать, а ему выполнять приказания! Я не начальник, а он не подчинённый. Я никогда не приказывала ему, даже когда мой мальчик был малышом. Мы всегда были друзьями. И мой долг, как друга, но и не только долг, а и потребность, желание: ПОНЯТЬ ЕГО.
И я его понимаю. Я понимаю, что мой сын живёт свою жизнь. Да, полную риска… Но он не может не лазать по деревьям! Он не может не ездить на электричках. Потому что он – ЭТО ОН. С ЕГО потребностями, ЕГО желаниями, ЕГО страстями. Которые совсем не обязательно должны совпадать с моими; да они и не могут, и НЕ ДОЛЖНЫ совпадать с моими, материнскими: чтобы был рядышком, на виду, в безопасности… Я его принимаю таким, какой он есть. Со всеми его интересами, со всеми его устремлениями… Всё равно он будет жить свою жизнь. Но я не хочу, чтобы он таился от меня, что-то скрывал. Мы всегда были открыты друг другу.
И потом: Господь даровал нам свободу. Каждому из нас. Как же я могу лишить этого Дара своего сына? Даровал – Господь, а я, человек, посягну? Какое я имею право?
– Но ведь так с ума можно сойти: где он? что с ним?
– Можно сойти. Я бы и сошла давно… Но тут одно средство: и чтобы с ума не сойти, и чтобы с ним ничего не случилось. Молитва…
Вот за ним закрывается дверь, помашу с балкона и – пока не вернётся – молюсь.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.