Из дневника 1922 г.
Из дневника 1922 г.
16 октября 1922 г. Париж
У себя застал Гольдера[21], приехавшего из России (недели две). Не лучше, чем когда уехал. Василенко не арестован — он его видел в сентябре. Говорит — уменьшился национализм. Гольдер считает, что лучше признать большевистское правительство: станет приличнее. Никакого улучшения, промышленность все уменьшается и падает. Голод уже начинается. ARA[22] будет продолжать помощь. Не удалось устроить комитет ученых при ARA. Гольдер считает, что кое — какое улучшение в деревне (Тверская (губерния) — но это анархия). Арестован академик Комаров; С. Ф. (Ольденбург) ничего не мог сделать по поводу него и высылки других ученых. Ему сказал начальник ЧК в Петрограде: мы знаем, что есть другие, более вредные для нас, чем эти, — но они пока нам нужны.
3 июля 1922 Прага
Сегодня с утра хлопоты по визам после того, как немцы не дали визу на проезд из Праги во Францию. Отчего отказали? Взятка? Ненависть к французам (французская sauf conduit[23])? Что- нибудь происходит в Германии и боятся пускать ком(м)унистов, людей с советскими паспортами? В швейцарском быстро все сделал, в австрийском прошел через взятку (5 крон) и с помощью курьера советской миссии. Немцы не признают французской sauf conduit, австрийцы и швейцарцы — вполне.
Утром писал письмо Гроту[24] о происшедшем, сперва начерно.
Вчера закончил статьи Трубецкого и др. из сборника «Евразийцы». Много интересного. Но в общем эти идеи мне кажутся одной стороной того общего, которое сейчас творится в человечестве. Главное и характерное — человечество единое. В этом смысле этот элемент единства (интернационала) имеет большое значение во всей истории человечества. Он в конце концов ведет к космичности сознательной жизни. Было это течение в древности? У жрецов Египта или это фикция?
9 ноября 1922 Париж
Научная работа идет в России несмотря ни на что.
Очень интересно это столкновение — частию поддержка, частик» гонение — научной работы с советской властью. Сейчас должна начаться идейная защита науки — но наука должна брать все, что может, и от своих врагов, какими являются ком(м)унисты.
Может ли развиваться свободная научная работа вообще во всяком социалистическом государстве?
Говорят о том, что сейчас реакция двинется «вправо» — но куда идти «вправо», идти дальше в существующей реакции с точки зрения свободной, научно творящей человеческой личности. Сейчас нет свободы слова и печати, нет свободы научного искания, нет самоуправления, нет не только политических, но даже и гражданских прав. Нет элементов уважения и обеспеченности личности.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКДанный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также
Из дневника
Из дневника Моряки, конечно, видят ничтожно мало, но больше, нежели увидишь, сидя на Петроградской стороне. Конечно, рассказать что-либо о городах и странах моряки не могут и не умеют, но они видят МИР ЦЕЛИКОМ, это общее ощущение виденного мира у них есть и остается, но
ИЗ ДНЕВНИКА
ИЗ ДНЕВНИКА 18 августа. Утро. Яркое солнце ослепительно отливает на поверхности льда. Ледокол после ряда попыток пробраться через ледяные оковы снова зажат льдом. Усталый, страдая бессонницей, я брожу по палубе, захожу к Гершевичу в радиорубку, забираюсь на капитанский
Из дневника
Из дневника Грабеж 2 часа ночи. Возвращаюсь от знакомых, где бываю каждый вечер. В ушах еще последние, восхищенно-опасливые возгласы:«Какая смелая! Одна — в такой час! Когда кругом грабеж. И все эти драгоценности!» (Сами же просят сидеть, сами же не оставляют ночевать, сами
Из дневника
Из дневника 13 февраляНа завтра назначено правление кооператива. Иду к одному из членов правления, прошу, если что, за меня заступиться.– Вы знаете, – говорю, – мне об этом пока неудобно оповещать всех, но если вы на правлении будете решать это дело и возникнут какие-то
Из дневника
Из дневника В 75-м году я заболела и летом поехала «попить водичку» в польский санаторий «Поляница-здрой» где-то в Карпатах. Отдыхающие в основном были польские шахтеры. На соседнем балконе двое из них целыми днями сидели, курили и дискутировали: «Палич чи ни палич?» (курить
<Из Дневника Али>
<Из Дневника Али> …Я помню, мы жили на чердаке. Было лето, окно выходило на крышу. Марина сидела на самом солнце и писала Казанову. Я сидела напротив нее на крыше, одним глазом глядела на небо, а другим на нее. Так проходило утро. Потом мы шли за советским обедом, потом в
<Из Дневника Али>
<Из Дневника Али> …Вдруг опять начались города. «Ну, уж это Берлин», — говорит мама, складывая вещи. Едем по всем трем вокзалам: Александербург, Зоологический сад, Фридрихербург, и наконец сходим на Шарлоттенбурге. Берем себе носильщика зеленого цвета, он тащит наши
Из дневника
Из дневника Грабеж2 часа ночи. Возвращаюсь от знакомых, где бываю каждый вечер. В ушах еще последние, восхищенно-опасливые возгласы: «Какая смелая! Одна – в такой час! Когда кругом грабеж. И все эти драгоценности!» (Сами же просят сидеть, сами же не оставляют ночевать, сами
ИЗ ДНЕВНИКА
ИЗ ДНЕВНИКА Чуковский, Рембо, Пушкин. Переломы, которые у одних удаются, у других не выходят и приводят к гибели (Пушкин). Одна жизнь выключает другую, прошлую. В чем способность переключения? Человек, атакующий время, все время соотносится с ним (Лев Толстой) и, стало быть,
ИЗ ДНЕВНИКА
ИЗ ДНЕВНИКА На днях было обсуждение моего «Скандалиста» в Институте истории искусств, обсуждение, на котором присутствовали Тынянов, Эйхенбаум, Замятин, Гуковский[85] — словом, самые видные литераторы и литературоведы Ленинграда. Не скажу, что я боялся этого вечера. Но я
Из дневника
Из дневника Откуда взялось это стремление каждое утро пойти в редакцию — из одной в другую, потолкаться среди писателей, узнать последние новости — словом, терять время на пустые разговоры? Из самолюбия? Из боязни, что о тебе забудут, не упомянут в очередном обзоре, решая
Из дневника
Из дневника Создавая новую теорию литературы, Шкловский не мог унизиться до страха. Это звучит парадоксально, но тем не менее это было именно так. Я уже упоминал о том, что в Берлине он написал «Zoo, или Письма не о любви или Третья Элоиза», свою лучшую книгу. «Все, что было,
Из дневника
Из дневника Один из последних рассказов Тынянова «Красная Шапка» был написан в тот трагический период его жизни, когда он уже не мог держать перо в руках. Рассказ был продиктован. Это было в 1943 году, когда наша страна, напрягая все силы, боролась с жестоким врагом. Тынянов