«Душой исполненный полет…»[42]

«Душой исполненный полет…»[42]

Это Истомина в танце. Русская Терпсихора. Знаменитая танцовщица пушкинской поры.

Пушкин и Истомина родились в одном и том же 1799 году, на пороге XIX века. Истомина была выпущена из петербургского хореографического училища в 1815 году, Пушкин из Царскосельского лицея – в 1817 году.

Старейшее русское хореографическое училище на улице зодчего Росси в Ленинграде привлекало к себе в пушкинское время не только молодежь. Пушкин, его приятель Никита Всеволожский, Грибоедов, Кюхельбекер не раз бывали здесь. И часто, ожидая выхода юных танцовщиц, прохаживались вдоль стен старинного здания училища. Сюда заглядывал сам Александр I, бывал Петербургский генерал-губернатор граф М. А. Милорадович…

Поселившись после окончания лицея в Петербурге, Пушкин не раз видел Истомину на сцене.

В 1820 году Пушкин выслан был на юг России. Путешествуя с Раевскими по Крыму и Кавказу, он услышал в Железноводске от одного духанщика рассказ старого инвалида о его пребывании в плену у черкесов. Рассказ этот вдохновил поэта. Уже через месяц готов был черновик «Кавказского пленника». В Каменке, у Давыдовых, Пушкин закончил поэму и переписал набело, поставив внизу дату – 23 февраля 1821 года.

Поэма стала известна друзьям еще в рукописи. В начале 1822 года она была издана и имела огромный успех.

* * *

«Кавказский пленник» автобиографичен. Это он, поэт, «покинул родной предел и в край далекий полетел с веселым призраком свободы». И о себе самом Пушкин писал:

Свобода! он одной тебя

Еще искал в пустынном мире.

Страстями чувство истребя,

Охолодев к мечтам и к лире,

С волненьем песни он внимал,

Одушевленные тобою,

И с верой, пламенной мольбою

Твой гордый идол обнимал.

Любопытно, что и Кюхельбекер, так много претерпевший после окончания лицея, себя самого увидел в пушкинском «Кавказском пленнике». Прочитав поэму, он послал Пушкину большое стихотворение, в котором писал:

Мой образ, друг минувших лет,

Да оживет перед тобою!

Тебя приветствую, поэт!

Одной постигнуты судьбою,

Мы оба бросили тот свет,

Где мы равно терзались оба,

Где клевета, любовь и злоба

Разлучили обоих нас!

………………………………………

…в душе моей унылой

Твой чудный пленник повторил

Всю жизнь мою волшебной силой

И скорбь немую пробудил!

15 января 1823 года в петербургском Большом театре состоялось первое представление балета Дидло на музыку Кавоса «Кавказский пленник или тень невесты». Роль Черкешенки исполняла Истомина.

Пушкин томился в то время в унылой кишиневской ссылке. Чего бы не дал он, чтобы хоть на несколько часов перенестись в сияющий огнями петербургский Большой театр и снова увидеть Истомину, увидеть ее в роли созданной им Черкешенки.

Он видит перед собою пленительную, нежную и страстную, преображенную Истоминой Черкешенку:

…Перед ним,

С приветом нежным и немым,

Стоит черкешенка младая.

На деву молча смотрит он

И мыслит: это лживый сон,

Усталых чувств игра пустая.

Луною чуть озарена,

С улыбкой жалости отрадной

Колена преклонив, она

К его устам кумыс прохладный

Подносит тихою рукой.

Но он забыл сосуд целебный;

Он ловит жадною душой

Приятной речи звук волшебный

И взоры девы молодой.

В этом же январе Пушкин пишет из Кишинева брату Льву в Петербург:

«Благоразумный Левинька! Благодарю за письмо – жалею, что прочие не дошли – пишу тебе, окруженный деньгами, афишками, стихами, прозой, журналами, письмами, – и все то благо, все добро. Пиши мне о Дидло, об Черкешенке Истоминой, за которой я когда-то волочился, подобно Кавказскому пленнику».

9 мая поэт приступает в Кишиневе к работе над «Евгением Онегиным» и уже в первой главе отдается мечте снова увидеть Истомину:

Мои богини! что вы? где вы?

Внемлите мой печальный глас:

Все те же ль вы? другие ль девы,

Сменив, не заменили вас?

Услышу ль вновь я ваши хоры?

Узрю ли русской Терпсихоры

Душой исполненный полет?

Пушкин вспоминает свои встречи с Истоминой, Истомину на сцене, годы, прожитые в Петербурге после лицея, и рисует живой портрет своей обаятельной сверстницы:

Театр уж полон; ложи блещут;

Партер и кресла, все кипит;

В райке нетерпеливо плещут,

И, взвившись, занавес шумит.

Блистательна, полувоздушна,

Смычку волшебному послушна,

Толпою нимф окружена,

Стоит Истомина; она,

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит, как пух от уст Эола;

То стан совьет, то разовьет,

И быстрой ножкой ножку бьет.

Пушкин вспоминает в «Евгении Онегине» и царившего в ту пору мага и волшебника балетной сцены. Дидло:

Там и Дидло венчался славой,

Там, там под сению кулис

Младые дни мои неслись.

Через год Пушкин отбывает уже свою михайловскую ссылку. Здесь узнает из писем друзей, что 8 декабря 1824 года в петербургском Большом театре состоялось первое представление «волшебно-героического балета в пяти действиях «Руслан и Людмила, или низвержение Черномора, злого волшебника» с Истоминой в роли Людмилы.

Снова мечты: как чудесно было бы вырваться из михайловского заточения, оказаться в Петербурге и, сидя в партере, снова встретиться со своей Людмилой в лице блистательной, полувоздушной Истоминой!..

В «Евгении Онегине» Пушкин отметил и эпизод из балета «Зефир и Флора», в котором появилась на сцене сперва Данилова, а после нее Истомина. Он сравнивает их:

Дианы грудь, ланиты Флоры

Прелестны, милые друзья!

Однако ножка Терпсихоры

Прелестней чем-то для меня.

* * *

Истомина в те годы пленяла и чаровала всех своим изумительным искусством. По свидетельству современников, исполнение ее отличалось негой, страстностью, огнем, жизненной правдой.

Она была обаятельна и как женщина. За театральными кулисами царила особая атмосфера влюбленности. У Истоминой было много поклонников. Из-за нее состоялась нашумевшая тогда двойная дуэль: Шереметев – Завадовский, Грибоедов – Якубович. Шереметев был убит, а Грибоедову Якубович прострелил ладонь левой руки. Только по этому признаку и сведенному мизинцу его удалось опознать в Тегеране среди оставшихся после резни трупов…

Милорадович ухаживал за балериной Е. А. Телешевой. Прочитав посвященные Пушкиным Истоминой стихи «Евгения Онегина», он искал поэта, которому можно было бы заказать стихи в честь Телешевой, с условием, чтобы они были похожи на стихи Пушкина об Истоминой.

* * *

Двести двадцать восемь лет, с 1738 года, существует в Ленинграде, на улице зодчего Росси, старейшее русское хореографическое училище. Из него вышли многие замечательные артисты, на весь мир прославившие русский балет. Немало дала их и Москва. Были и самородки из глубины России.

На одном конце этого славного двухвекового пути стоят знаменитая крепостная танцовщица Гранатова-Шлыкова и уже во второй половине восемнадцатого века танцевавший в Вене Бубликов, на другом – Анна Павлова, Галина Уланова, Семенова, Лепешинская, Дудинская, Плисецкая, Шелест, Чабукиани, Фадеечев, Жданов.

Но есть на средине этого пути имя, ярко блиставшее в окружении созвездия талантливых балерин и танцовщиков той эпохи – Колосовой, Даниловой, Телешевой, Глушковского, Гольца.

Имя это – Истомина. Его донес до нас почти через полтора столетия Пушкин.