В самом начале пути

В самом начале пути

От автора. Осознанно пишу последние главы книги под критическим углом. Так советовал В. И. Ленин: лучший способ отметить годовщину Октября, – сосредоточить внимание на недостатках, на нерешенных задачах. Так, по моему мнению, надо отметить и двадцатилетний юбилей КПРФ.

Реакционный, антиконституционный, антинародный курс российского президента с каждым днем вызывал всё большее недовольство в стране, прежде всего, в массах обездоленного, угнетенного народа. Прозрение приходило даже ко вчерашним соратникам и единомышленникам Ельцина. Особенно ярко это проявилось в составе Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. В конце 1992 года здесь прошла консолидация всех оппозиционных сил. Они составили мощный блок «Российское единство». Вскоре в него вошло большинство народных депутатов РФ.

Съезд и Верховный Совет – вчерашняя вотчина Ельцина – становились основной его головной болью. Было от чего всполошиться. Но его хищнический нрав не раз позволял ему в сложных ситуациях идти ва-банк и добиваться желаемого. Вот и на этот раз он берет курс на ликвидацию непримиримой оппозиции. Поскольку таковой стало большинство Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, то президент решил не останавливаться ни перед чем, чтобы ликвидировать их и обрести полную свободу действий, стать всевластным, никем и ничем не ограниченным в своих действиях.

Угроза расправы над высшим законодательным и представительным органом России уже в начале марта 1993 года витала в воздухе. И надо было быть готовыми ко всему.

Первая попытка ликвидации оппозиции ожидалась 20 марта 1993 года. Но в тот день она не состоялась. По всей вероятности, Ельцин решил «обезопасить» себя: сначала припугнуть народ. Для этого был выбран традиционный всенародный праздник – Первомай. Неожиданно для всех участников демонстрации на них обрушились дубинки, водометы, целое войско омоновцев, милицейских сил и других силовиков. На пути демонстрантов были сооружены баррикады из самосвалов, водовозов и прочего автотранспорта. Ельцинские опричники свирепствовали дико и жестоко. Сотни демонстрантов были изувечены. Но добиться желанной цели – «усмирить» народ – Ельцину не удалось.

9 мая 1993 года на праздничную демонстрацию вышло небывалое количество участников – несколько сот тысяч человек. Вместе с москвичами в ней участвовало множество жителей Подмосковья и других центральных областей России…

После этого Ельцин меняет «тактику»: предпринимает попытку принять новую Конституцию России неконституционным путем. С этой целью он созывает неконституционное сборище под названием «Конституционное совещание». Его участники приглашались по персональному списку. Но и это не спасло Ельцина: конституционное совещание не приняло на себя «грех» и отказалось идти на сделку с авантюристом, восседавшим на президентском посту.

Ельцин принимает решение идти на силовой вариант. В июле 1993 года он объявляет «артподготовку» – психическую атаку на оппозиционный Верховный Совет РФ.

21 сентября 1993 года он издает антиконституционный указ № 1400, направленный на прекращение деятельности Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ.

Спустя двое суток он начинает двухнедельную блокаду Дома Советов, экстренно созванного Х Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ.

Конституционный Суд РФ, видя откровенное бесчинство президента, признает его действия неконституционными и тем самым дает Верховному Совету и Съезду народных депутатов России законные основания на отречение Ельцина от поста президента. Но что тирану-самодуру Конституционный Суд и все, кто встает на пути его разбоя?

Уже лишенный конституционным путем президентской власти Ельцин совершает чудовищное, небывалое в мировой истории преступление: расстреливает из танковых орудий и гранатометов Дом Советов и его защитников, насильственно ликвидирует власть Советов.

Многими сотнями расстрелянных и искалеченных был отмечен этот кровавый «триумф» «демократической» диктатуры, учиненный политическим маньяком. По меткому определению одного из лидеров оппозиционного блока «Российское единство», профессора-правоведа Владимира Борисовича Исакова, «после образцово-показательного» расстрела Дома Советов и его защитников на российских просторах воцарился «пир людоедов».

В декабре 1993 года Ельцин учиняет очередной фарс: объявляет «всенародное голосование» (референдум) по принятию новой Конституции РФ. Менее трети российских граждан, внесенных в списки избирателей, высказались в ее поддержку. Ну и что? Он никто и ни перед кем не подотчетен. Гражданин Е.Б.Н объявляет «принятой» непринятую Конституцию и вводит ее в действие. В декабре 2012 года в «Советской России» была опубликована потрясающая статья бывшего заместителя Председателя Верховного Совета Российской Федерации, депутата фракции «Коммунисты России», доктора экономических наук, профессора Юрия Михайловича Воронина, ныне председателя Ассоциации депутатов России, – о «нелегитимности» ельцинской конституции, по которой наша страна живет уже два десятилетия. Автор статьи убедительно и аргументированно показывает, что Конституция РФ была «нелегитимно» подготовлена, «нелегитимно» принята, «нелегитимно» введена в строй. (Статья публикуется в «Приложении»).

Так завершился контрреволюционный переворот и установился антинародный режим «демократической» криминально-мафиозной контрреволюции. Последняя баррикада на пути капитализации и колонизации России иностранным и доморощенным капиталом, жирующей кастой «новых русских» была устранена. Тема эта – особая.

На моем рабочем столе – рукопись книги «Кровавый триумф «демократической» диктатуры». В ней освещается вся изуверская деятельность первого российского президента. Здесь же я даю только «фон» для показа той сложнейшей атмосферы, в которой возрождалась партия российских коммунистов и открывалась первая страница ее новой истории. Завершу этот сюжет оценкой действий Ельцина одним из тех, кто в свое время оказал ему важную «услугу»: уступил свой мандат, свое место в составе Верховного Совета ССР, куда Ельцин не был избран в процессе тайного голосования.

Речь об Алексее Ивановиче Казаннике. В награду за ту весьма значимую услугу Ельцин в конце 1993 года даровал ему пост Генерального прокурора Российской Федерации. Но пробыл А. И. Казанник в этой должности менее пяти месяцев. Впрочем, лучше предоставить слово самому Алексею Ивановичу. Вот его ответы на вопросы корреспондента «Комсомольской правды» Ю. Епанчинцева 18 марта 1994 года: «Я по своей наивности полагал, что Ельцин действительно стоит на позициях закона и болеет за государственные интересы. Но, пробыв почти пять месяцев в должности Генерального прокурора, я приобрел огромнейший опыт и узнал вблизи президентское окружение. Я понял, что ошибался, но прозрение далось тяжело.

Беда в том, что мы не знаем правды о нем и его окружении.

…Нынешняя власть лишена нравственной основы, там господствуют узкие эгоистические интересы…

Как ни прискорбно, но Б. Н. Ельцин… не понимает многомерности, сложности жизни, считая, что удара кулака по столу достаточно, чтобы повернуть страну…

Я не мог согласиться с этим. Я не карманный прокурор… Направил Ельцину письмо о своей отставке, и он принял ее…»

Полный текст интервью А. И. Казанника будет опубликован в книге «Кровавый триумф «демократической» диктатуры».

…Практически с первых дней восстановления КПРФ оказалась лицом к лицу с весьма сложной и опасной ситуацией в стране, созданной бешенным рвением Ельцина к полному всевластию, к тиранической диктатуре. Надо отдать должное КПРФ. Она устояла в том жесточайшем 1993 году. Ее деятельность, как и других компартий РФ, а также коммунистической и народно-патриотической печати была прекращена на период чрезвычайного положения, введенного Ельциным на три недели, до 18 октября 1993 года. После отмены чрезвычайного положения КПРФ получила возможность включиться в подготовку к выборам в первую Государственную Думу, создание которой было определено нелегитимной конституцией, «принятой» в декабре 1993 года. При всем при том, о чем шла речь выше, КПРФ добилась в новом российском парламенте 46-ти депутатских мест. В содружестве с аграриями, возглавляемыми М. И. Лапшиным, одним из заместителей председателя ЦИК КПРФ, коммунисты представляли собой заметную силу. Активно использовали ее. Но главное фракция КПРФ получила не просто трибуну для легальной деятельности, но и право депутатской неприкосновенности. Речь об этом еще впереди.

Необходимое отступление. В былые годы (1993–2005) я входил в состав ЦК КПРФ и в Консультативный совет, являлся руководителем РУСО. В этом качестве я часто и резко критиковал Председателя ЦК КПРФ за ошибки в области истории и теории, в кадровой политике, в парламентской деятельности и за невнимание к работе РУСО. За это чаще всего критиковали Г. А. Зюганова и другие члены ЦК. Естественно, в данной главе речь и об этом. «Из песни слово не выкинешь» – это будет уже другая песня. Так же и с историей. Если не будет сказана вся правда, то история будет ущербной…

За 65 лет пребывания в партии я хорошо усвоил, что далеко не все и не всегда партийные руководители любого ранга, да и рядовые работники партии воспринимают критику с пониманием, и соответственно реагируют на нее, делают правильные выводы. Хотя, конечно, любая критика – не мед. Любить ее нельзя. Она не невеста. Но и отвергать ее, болезненно воспринимать – тоже недопустимо.

Мне доводилось не однажды после резких выступлений и критики за серьезные ошибки и недостатки в работе слышать от Г. А. Зюганова: «Что вы все время меня критикуете? Почему все время выступаете против меня?»

Так было и во время нашей предпоследней встречи с Председателем ЦК весной 2003 года, которая длилась более двух часов. На эти его вопросы я ответил так: «Я постоянно и резко критикую вас, часто за одни и те же ошибки и недостатки, потому, что хочу помочь вам преодолеть их. Это пойдет только на пользу и вам, и ЦК, и партии, да и народу, в интересах которого – все наши дела и заботы».

Тот мой визит к Председателю ЦК был вскоре после очередного Пленума и после очередного моего резкого критического выступления. Спустя два-три дня я пришел к Г. А. Зюганову в качестве Председателя Центрального Совета РУСО, чтобы согласовать совместную работу КПФР и РУСО в связи с предстоящим столетием Второго Съезда РСДРП и образования большевистской партии. Предчувствуя, что у Председателя ЦК опять возникнет вопрос о моем критическом выступлении, – я, осмысливая свою позицию, готовился к встрече. И не ошибся.

Именно с названных выше вопросов и началась та наша встреча. Выслушав их, я достал из дипломата томик статей, выступлений и писем Николая Островского, открыл 303-ю страницу и положил книгу перед Геннадием Андреевичем: «Прочитайте письмо Н. Островского Михаилу Шолохову. Особо обратите внимание вот на этот абзац: «Знаешь, Миша, ищу честного товарища, который бы покрыл прямо в лицо. Наша братия, писатели, разучились говорить по душам, а друзья боятся «обидеть». И это нехорошо. Хвалить – это только портить человека. Даже крепкую натуру можно сбить с пути истинного, захваливая до бесчувствия. Настоящие друзья должны говорить правду, как бы ни была остра, и писать надо больше о недостатках, чем о хорошем, – за хорошее народ ругать не будет.»…

Мне показалось, что Геннадий Андреевич с пониманием отнесся к мотивам моей резкой критики в его адрес.

…Прошло несколько месяцев. На заседании Координационного Совета НПСР я снова высказал критические замечания в адрес Г. А. Зюганова. Выслушав меня, он в упор спросил: «Скажите, Зюганов имеет право на ошибки?»

Я сразу ответил: «Естественно, имеет, как и любой другой человек. Но все дело в том, как он относится к исправлению ошибок». И тут же напомнил Геннадию Андреевичу мудрые ленинские замечания на этот счет, высказанные им на страницах работы «Детская болезнь «левизны» в коммунизме»: «Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки не очень существенные, и кто умеет легко и быстро исправлять их». (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, стр.18).

И снова я уходил с надеждой на то, что смог и на этот раз достичь взаимопонимания с Г. А. Зюгановым.

Такова суть моего «необходимого отступления». Пишу об этом не для Геннадия Андреевича. Надеюсь, он хорошо помнит наши с ним объяснения по поводу критики его ошибок и недостатков в работе.

Пишу для читателей, чтобы были понятны мотивы моей критики Г. А. Зюганова. Особо для тех, кто многие годы, находясь рядом с Геннадием Андреевичем в составе ЦК или в составе депутатской фракции КПРФ в Государственной Думе, поёт ему «соловьиные трели», забывая великую мудрость народную: «Хвалить – это только портить человека»… Необходимо больше говорить и писать о недостатках, чем о хорошем. За хорошее народ пинать не будет».

Как говорится, друзей не выбирают. Но, тем не менее, с такими сладострастными «друзьями-приятелями» я не стал бы водить дружбу. На месте Геннадия Андреевича давно бы сказал: «Прекратите славословия. Сколько можно? Противно уже.»

Такие друзья-приятели – не опора. На них опереться нельзя. Опереться можно не на болотную тину, а на что-то твердое, сопротивляющееся, надежное. С такими беспринципными «соратниками» в разведку я бы не пошел. Видно, не повезло Геннадию Андреевичу с настоящими друзьями в ЦК и в депутатской фракции. Ему бы побыть годик-другой в среде маститых ученых, каких много было в РУСО. Сейчас уже эти ряды, к горькому сожалению, изрядно поредели. Нет уже моих верных побратимов, ученых с большой буквы, стойких и принципиальных, высоко порядочных людей, на которых я опирался на протяжении многих-многих лет. Нет уже Валентина Семеновича Мартемьянова, Бориса Павловича Курашвили, Бориса Сергеевича Хорева, Феликса Михайловича Рудинского, Бориса Байлиевича Хангельдыева, Феликса Наумовича Клоцвога, Ростислава Васильевича Петропавловского, Григория Кузьмича Реброва, многих-многих других, имена которых я благодарно храню в своей памяти и называю в своих книгах. Они были настоящими. Иногда такую «порку» устраивали, что хотелось «выть» волком. Но я всегда терпеливо выслушивал их беспощадную критику. Когда надо было, в крайне редких случаях, – становился у двери кабинета и не выпускал их. Так случалось в процессе работы экспертно-консультативной группы; так бывало на заседаниях Президиума ЦС РУСО; в спорах за «круглым» дискуссионным столом по острейшим вопросам теории и практики. Помню, однажды даже на колени стал, чтобы успокоить разволновавшихся сверх всякой меры Владимира Семеновича Мартемьянова и Бориса Павловича Курашвили. Спор между ними достиг той остроты, что они поочередно категорически заявили: «В. С. Мартемьянов: «Если Курашвили останется, – то я ухожу»; Б. П. Курашвили: «Если Мартемьянов останется, – я уйду». Остались оба. И стали большими друзьями. И оставались таковыми до последних дней…

Работая над главой, я перечитал книги Г. А. Зюганова, вышедшие в последние годы, и удовлетворением обнаружил, что по ряду вопросов критика пошла ему на пользу…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.