С одной позиции на прямо противоположную

С одной позиции на прямо противоположную

Продемонстрированная Киссинджером способность переключаться в некоторых проблемах с одной позиции на прямо противоположную, конечно, заслуживает осуждения. Ведь он признавал, что СССР и США, ведя переговоры по вопросам стратегических вооружений, руководствовались необходимостью соблюдения принципа равенства. Он любил в беседах неоднократно подчеркивать:

— Принцип равенства имеет основополагающее значение.

Однако сейчас, когда он не занимает никаких постов в администрации, Киссинджер, внесший немалый вклад в выработку соответствующих соглашений, фактически предает анафеме этот принцип. Кроме того, он пытается, вопреки фактам, доказывать, что имеющиеся соглашения двух держав теперь не вполне отвечают требованиям, вытекающим из указанного принципа. Доказательства? Никаких. Просто конъюнктура.

Встречи с ним убедили меня в том, что Киссинджеру свойственно увлекаться тактикой в ущерб стратегии. Известна также его виртуозность в отношениях с прессой.

Принципами Киссинджер часто пренебрегал, а пренебрежение ими — такая штука, которая за себя мстит. Свидетельство тому — всякого рода нелестные эпитеты в его адрес в связи с тем, что Киссинджер как глава государственного департамента не только оказался причастным к проводившейся Вашингтоном в течение всего послевоенного периода подрывной и заговорщической деятельности против других государств, режим которых не отвечает вкусам США, но и являлся одной из ключевых фигур, руководивших этой деятельностью и определявших ее конкретные цели и объекты.

Едва ли Киссинджеру удастся когда-либо смыть с себя пятно прямой причастности к осуществлению позорной акции по уничтожению Альенде и народного режима в Чили. То обстоятельство, что эти преступные действия, превратившие Чили в страну-тюрьму, с политическим гнетом, насилием и произволом, осуществило правительство США в целом, ничуть не уменьшает тяжести вины Киссинджера.

Есть у бывшего государственного секретаря одно качество, о котором сам он умалчивает, в том числе и в своих мемуарах. Это удивительная способность приспосабливаться к правящим верхам, мало заботясь о принципах, которые он сам отстаивал. Ничуть не будет далеким от истины утверждение, что в определенные периоды его политической карьеры высшим принципом для него считалась беспринципность. Чем не Меттерних! И он не одинок.

Правда, одному принципу Киссинджер не изменяет. Его душе ближе тот президент, который занимает наиболее недружественную позицию в отношении Советского Союза и социализма. О нет, Киссинджер не отвергал предложений служить официально, как это происходило при Никсоне, главе Белого дома, признававшему необходимость искать общий язык с СССР. Но только до тех определенных пределов, пока это позволяет ему уверенно «держаться на плаву».

Но вот метаморфоза. Киссинджер, погрузившийся, казалось, в мир мемуаров после ухода с поста государственного секретаря, пытаясь всплыть на поверхность политической жизни США, снова предложил свои услуги Рейгану и его администрации. Той администрации, которая в течение длительного периода, едва заслышав слово «социализм», была готова кричать: «Чур, чур меня!» и предавать анафеме все полезное, что сделано ранее в советско-американских отношениях. Киссинджер в общем пошел на это не моргнув глазом, в надежде, а вдруг новый президент пожелает его взять в свой кабинет. Не вышло. Не тот стандарт.

Луций Сенека — воспитатель Нерона и римский философ начала нашей эры изрек мудрую формулу:

— Когда человек не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным.

Признаться, иногда казалось, что Киссинджер с уверенностью всплывет на поверхность бурного моря международной политики и проявит еще себя в нужном направлении — в достижении соглашений о разоружении, прежде всего ядерном, и о недопущении распространения гонки вооружений на космос, а также по другим вопросам двустороннего порядка. Но этого пока не случилось. А жаль.