Глава девятнадцатая Поиски средств спасения евреев
Глава девятнадцатая
Поиски средств спасения евреев
4 июля 1944 года в Форин офис в Лондоне поступил доклад, в котором говорилось: «Неизвестным местом назначения на востоке, куда принудительно депортировали евреев и о котором многократно сообщалось в отчетах об их депортации, был управляемый СС концентрационный лагерь Аушвиц-Биркенау». Данный доклад был кратким изложением более обширного документа, еще находившегося в пути и детально описывающего методы и масштабы массовых убийств в Аушвице (Освенциме) начиная с лета 1942 года. Из доклада также следовало, что венгерские евреи, которые депортировались «в неизвестном направлении» и о судьбе которых в течение прошедших трех месяцев практически ежедневно справлялся Форин офис, также перемещались в Освенцим и умерщвлялись там в газовых камерах с неслыханным прежде темпом в 12000 человек в день.
Эта чудовищная новость достигла Запада в результате побега из Освенцима четырех евреев, которые, добравшись до Словакии, дали свидетельские показания о том, что они видели в Освенциме. Эти показания были переправлены в Швейцарию, откуда их по телеграфу передали в Лондон, Вашингтон и Иерусалим. Как только Х. Вейцман узнал об истинной природе Освенцима и о том, что депортации евреев из Венгрии еще продолжаются, он отправился в Форин офис, чтобы вместе с Моше Шертоком, главой международного отдела Еврейского агентства, встретиться с Энтони Иденом. Эта встреча состоялась 6 июля 1944 года. Э. Иден немедленно проинформировал Черчилля об этой встрече и о прозвучавших в ходе нее настойчивых просьбах представителей Еврейского агентства. Они призывали союзников разбомбить железную дорогу, ведущую из Будапешта в Освенцим, по которой несколько сотен тысяч венгерских евреев уже были перевезены и продолжали перевозиться для умерщвления в Освенциме. Ответ Черчилля был немедленным и позитивным. «Обратитесь к представителям наших ВВС и получите от них все, что только возможно, – написал он Э. Идену. – Если это будет необходимо, подключайте меня к решению этой проблемы».
Но бомбежки железной дороги из Венгрии, к которой столь эмоционально призвал Черчилль, не потребовалось. Через три дня после того как Черчилль одобрил проект бомбардировки железной дороги из Венгрии в Освенцим, депортация евреев из Венгрии в Польшу прекратилась. Позднее Черчилль узнал из расшифрованного послания турецкого посольства в Будапеште министру иностранных дел в Анкаре, что венгерский регент адмирал Хорти в эти дни издал приказ положить конец депортациям.
Когда Хорти сказал германскому посланнику в Венгрии генералу СС Веезенмайеру, что депортации должны быть прекращены, Веезенмайер пришел в негодование. Но у него самого не было ни людей, ни власти для продолжения депортаций без поддержки венгерского правительства. Причиной такого решения Хорти стал американский налет на Будапешт 2 июля. Этот налет не имел никакой связи с призывом разбомбить железнодорожную линию в Освенцим. Он являлся в действительности частью давно разработанного плана бомбардировки германских хранилищ топлива и сортировочных станций на железных дорогах. Однако в ходе налета, как это часто бывало, произошла ошибка, и под удар попали несколько правительственных зданий и частных домов ряда венгерских официальных лиц.
В число этих зданий входило несколько зданий и домов из числа перечисленных в телеграмме, посланной из Швейцарии в Форин офис в Лондоне британским дипломатом Элизабет Вискеманн, которая, намеренно не пользуясь секретным кодом, открытым текстом предложила разбомбить определенные здания в Будапеште, чтобы вынудить венгерское правительство остановить депортацию евреев в Освенцим. В своей открытой телеграмме – прочитанной, как она и рассчитывала, венгерской разведкой – она описывала расположение правительственных зданий, которые были связаны с организацией депортации, включая учреждения полиции и Министерство железных дорог, без которых депортации не могли быть осуществлены, а также приводила домашние адреса причастных к этому делу венгерских официальных лиц.
Когда в венгерской разведке сопоставили телеграмму Э. Вискеманн с результатами американского воздушного налета, там заключили, что налет 2 июля был осуществлен в соответствии с ней. Этот авианалет в венгерских спецслужбах посчитали предупреждением со стороны союзников – которое, разумеется, могло быть повторено, – чтобы остановить депортацию. Ни генерал Виссенмейер, ни находившийся в Будапеште Адольф Эйхман, который занимался подготовкой к депортации последних из оставшихся в живых 120 000 венгерских евреев, не имели другого выбора, кроме как уступить требованию венгерского правительства и приостановить депортацию.
Прежде чем новость об этом решении венгерских властей стала широко известна, Еврейское агентство попросило правительство Великобритании передать материал о депортациях по «Би-би-си». Ответ Черчилля был эмоциональным. «Я полностью согласен, – сообщил он Э. Идену, – с тем, чтобы как можно громче прокричать на весь мир об этом». Это было сделано, и в радиопередаче из Лондона не только сообщалась вся правда об Освенциме, но и делалось предупреждение венгерским железнодорожникам на их родном языке, что, если они будут участвовать в депортациях, то они будут объявлены военными преступниками и их будут судить по окончании войны. 5 июля Э. Иден заявил в палате общин, что, «к сожалению, нет никаких признаков того, что повторные заявления, сделанные правительством Его Величества совместно с правительствами других стран – союзников по антигитлеровской коалиции об их намерении судить инициаторов и исполнителей этих ужасных преступлений, оказали какое-либо воздействие на власти Германии и их венгерских сообщников и привели к тому, чтобы они позволили хотя бы малой части жертв избежать преследования со стороны своих палачей. Остается лишь надеяться, что положить конец этому сможет лишь как можно более скорая победа союзников в войне».
Черчилль знал, что обеспечить разгром фашизма может лишь победа союзников, которая может быть достигнута благодаря исключительным военным усилиям и жертвам, которые придется понести на земле, в небесах и на море. В тот момент, когда решалась судьба венгерских евреев, британские, американские, канадские и польские войска участвовали в битве в Нормандии, ведя там гораздо более упорные сражения с немцами, чем предполагалось перед высадкой союзников в Европе, и неся при этом тяжелые потери. К началу июля, после целого месяца боев с немцами, союзники все еще не смогли продвинуться дальше Нормандии. Лишь через шесть месяцев непрерывных сражений они сумели достичь территории самой Германии.
В июля 1944 года Черчиллю доложили о споре, разгоревшемся между дипломатами США и Великобритании по поводу тридцати двух венгерских евреев, сумевших купить себе свободу путем передачи в руки СС своих фабрик и собственности и прибывших из Венгрии в нейтральный Лиссабон. Поступившая 8 июля телеграмма от британского посла в Лиссабоне предупреждала о том, что Госдепартамент США опасается, что появление этой группы венгерских евреев «есть коварный ход Германии, предназначенный для того, чтобы заронить у представителей СССР подозрения о сепаратных переговорах о мире между Германией и западными союзниками».
Черчилль сразу отверг опасения Государственного департамента, написав Э. Идену 10 июля: «Разумеется, это был единственный способ, имевшийся в распоряжении этих бедняг – ценой своей собственности вырваться из мясорубки, в которой обречены погибнуть все их соплеменники». Комментируя опасения дипломатов о том, что после этой истории Советский Союз станет подозревать Великобританию и США в прощупывании возможностей достижения сепаратного мира с нацистами, Черчилль заявил, что «единственное подозрение, возникающее у меня в голове при ознакомлении со всем этим, состоит в том, что германские убийцы торопятся набить себе карманы, предвидя свое будущее. Я полагаю, что вы нейтрализуете все возможные подозрения русских, рассказав им все об этой истории. Можете даже упомянуть о моей оценке действий фашистов. Все это – не что иное, как чистое вымогательство под угрозой убийства».
Государственный департамент США все еще опасался обвинений советской стороны в секретных сепаратных переговорах с Германией и продолжал противиться любым попыткам организовать спасение этой группы венгерских евреев. Черчилль призвал Э. Идена не обращать внимания на эти страхи, написав ему 6 августа: «Мне кажется, что продолжать во всем подозревать эти еврейские семьи – занятие весьма сомнительного свойства. Это просто несчастные люди, в большинстве своем женщины и дети, которые купили себе жизнь в обмен на свое состояние. Мне бы не хотелось видеть Англию охотящейся за ними. Разумеется, надо сообщить русским все, что необходимо, но только не надо препятствовать их спасению». Черчилль добавил: «Я не представляю, как из этой печальной истории могут вытекать какие-либо подозрения в тайных мирных переговорах».
11 июля, через пять дней после прекращения депортаций евреев из Венгрии Черчилля спросили, начнет ли Великобритания, как о том просило Еврейское агентство, открытые переговоры с СС об освобождении венгерских евреев в обмен на деньги и товары.
Но Черчилль резко отказался от самой возможности подобных переговоров – как прямых, так и через любую нейтральную страну. Его реакция была эмоциональной и недвусмысленной. «Нет сомнения, – писал он Э. Идену, – что это величайшее и, может быть, самое ужасное в истории преступление, поскольку оно совершается при помощи достижений современной техники формально цивилизованными людьми, совершается именем великого государства, именем одного из выдающихся европейских народов».
Реакция Черчилля не ограничивалась одним лишь отвращением. «Совершенно ясно, – заявил британский премьер-министр, – что все лица, причастные к этим преступлениям, включая и тех, кто лишь подчинялся приказам, проводя эту резню, в случае, если они попадут в наши руки, должны быть преданы смертной казни в том случае, если будет доказано их участие в этих убийствах. Следует сделать публичные заявления о том, что все, кто связаны с осуществлением этих злодеяний, будут выявлены, найдены и преданы суду».
В первую неделю июля архиепископ Кентерберийский Уильям Темпл и лорд Мелчетт послали Черчиллю письма, в которых подняли вопрос о депортации венгерских евреев и о планах немцев убить всех депортированных.
13 июля Черчилль ответил на оба этих послания. Написав Мелчетту, что ему нечего добавить к заявлению Э. Идена от 5 июля, он подчеркнул: «У меня нет сомнения, что мы наблюдаем одно из величайших и самых ужасных из когда-либо совершенных преступлений. Оно совершено с использованием научных методов формально цивилизованными людьми от имени великого государства и одного из ведущих народов Европы. Мне не нужно заверять вас, что такому положению дел уделяется и будет уделяться самое серьезное внимание моих коллег и лично мое, но, как сказал министр иностранных дел, главная надежда на прекращение этого кошмара заключается в скорейшей победе союзных наций». В письме архиепископу Кентерберийскому Черчилль повторил эти выражения: «Я боюсь, что мы являемся свидетелями одного из величайших и ужаснейших преступлений, когда-либо совершавшихся в мировой истории».
3 июля правительство Великобритании обсуждало другую просьбу Еврейского агентства – разрешить еврейским вооруженным отрядам сражаться в Италии вместе с войсками союзников. Черчилль все еще поддерживал идею формирования таких отрядов, но министр обороны сэр Джеймс Григг протестовал против плана создания еврейской дивизии численностью 12 000 человек как «совершенно не отвечающего реальным условиям». Он выразил «серьезные сомнения» и в отношении «практичности» создания бригады даже в половину этого состава. В ответ Черчилль сказал, что «ввиду страданий, испытываемых сейчас еврейским народом, у кабинета есть все основания сочувственно отнестись к этой просьбе. Я готов согласиться с возражениями ведомств против формирования целой дивизии, однако считаю, что мы не должны отказываться от идеи создания одной бригады».
Министерство обороны не изменило своей выжидательной, даже враждебной позиции в этом вопросе, и сообщило лишь, что проект организации еврейских вооруженных отрядов будет «внимательно рассмотрен». Подобные заверения министерства не убедили Черчилля. «Когда Министерство обороны говорит, что оно «внимательно рассмотрит» что-нибудь, – написал он секретарю кабинета министров 10 июля, – это означает, что там решили погубить все дело». Он продолжал добиваться организации еврейской бригады и написал министру Григгу 26 июля: «Мне нравится идея того, чтобы евреи попытались добраться до всех убийц их соплеменников в Центральной Европе, и, я думаю, это принесет удовлетворение Соединенным Штатам». Еще раньше во время обсуждения этого вопроса Министерство обороны настойчиво возражало против того, чтобы у еврейской бригады появилось свое знамя. «Я никак не могу усвоить, – писал Черчилль в письме от 26 июля, – почему этот измученный народ, страдающий сейчас как ни один другой, должен быть лишен возможности иметь собственный флаг».
23 августа Черчилль сообщил Рузвельту, что после «сильного давления» со стороны Х. Вейцмана он добился, что Министерство обороны Великобритании разрешило сформировать еврейский военный отряд «в размере полковой боевой единицы». Черчилль пояснял: «Евреи получат большое удовлетворение, когда сообщение об этом будет опубликовано. Очевидно, что они больше других заслужили право бить немцев как самостоятельная воинская часть». Черчилль добавлял: «Они хотят иметь собственный флаг с изображением звезды Давида на белом фоне с двумя светло-синими полосами. Я не вижу, почему бы это не сделать. Я думаю, что появление такого флага во главе их боевого отряда станет ярким посланием для всего мира». «Если возникнут дурацкие возражения, – добавлял Черчилль, – то я сумею их преодолеть».
Министерство обороны в конце концов уступило настойчивым призывам Черчилля, объявив 19 сентября о создании еврейской бригады для участия в активных боевых действиях. Наконец-то, как и желал Черчилль, евреи могли участвовать в борьбе союзников против нацизма как отдельная боевая часть под своим собственным знаменем. Первые пять тысяч еврейских добровольцев были организованы в три пехотных батальона и посланы в Италию, где они действовали в составе войск фельдмаршала Александера. Это была единственная чисто еврейская воинская часть за всю Вторую мировую войну во всех армиях мира, воевавшая под своим собственным флагом. Жившие в Палестине евреи, не успевшие ранее записаться в палестинские еврейские батальоны, которые возникли в 1940 году, и в палестинский полк, сформированный в 1942 году, были полны желания сражаться лицом к лицу с немцами.
Проживавшая в Палестине еврейская община внимательно следила за обращениями Черчилля по радио начиная с 1940 года и много раз видела его выступления в кинохронике. Под его портретами, которые расклеивались на улицах палестинских городов, по распоряжению властей появилась подпись «Winning Winnie» («Уинни-Победитель»). По их мнению, это должно было иметь оптимистическое влияние. Но это чисто английское выражение не нашло отклика у публики, говорившей на иврите и на идише. Поэтому этот лозунг был заменен на более привычный оптимистический призыв «Win We Will» («Мы победим»), переведенный на иврит и напечатанный крупными буквами в стиле надписей Торы. По словами одного молодого человека, Иго Фельдблюма, жившего тогда в Палестине, «веря в это пророчество, многие записались в еврейскую бригаду и сражались в рядах союзников».
В общей сложности 30000 палестинских евреев сражались в рядах британских войск во Второй мировой войне. Более семисот из них погибли в боях.
В течение всего лета 1944 года сражавшиеся против германских оккупационных войск греческие повстанцы-коммунисты лелеяли надежду на том что они смогут захватить власть в Греции после изгнания немцев. Сотрудники МИДа Великобритании предупредили Черчилля, что, по их данным, из США греческим коммунистам передавались значительные суммы денег для того, чтобы те взяли под защиту сумевших бежать из Венгрии в Грецию богатых евреев, которым грозила опасность ареста и депортации со стороны немцев, охотившихся в Греции за венгерскими евреями с целью их поимки и отправки в лагеря смерти.
Политика Великобритании заключалась в последовательном и полном бойкоте греческих коммунистов, однако Черчилль решил, что задача спасения еврейских беженцев должна иметь приоритет над такими соображениями. Когда его попросили надавить на власти Соединенных Штатов для того, чтобы остановить денежные потоки, достигавшие греческих коммунистов, он отказался сделать это. «Очевидно, – писал он, – что богатые американские евреи готовы заплатить большие деньги, чтобы их соплеменники могли избежать в Греции смерти от рук немцев. Неприятно, что эти деньги должны попасть в руки коммунистов, но я не представляю, почему мы должны спорить с Соединенными Штатами из-за этого».
Основной аргумент Черчилля был морального свойства. «Мы возьмем на себя слишком большую ответственность, препятствуя спасению евреев, даже если речь идет о богатых евреях, – писал он и едко добавлял: – Я знаю, что с современной точки зрения богатые люди подлежат уничтожению, где бы их ни обнаружили, но было бы жаль, если бы нам пришлось придерживаться такой позиции в настоящее время. В конце концов, эти люди заплатили за свою свободу такие деньги, что стали в результате этого всего лишь бедными евреями, и в силу этого они должны обладать всеми обычными правами людей».
26 августа Рэндольф Черчилль доставил своему отцу экземпляр полного отчета четырех евреев, бежавших из Освенцима и изданного Комитетом по делам военных беженцев в Вашингтоне за полтора месяца до этого. Ранее Черчилль имел возможность ознакомиться лишь с краткой версией этого отчета, переданной в Лондон по телеграфу в начале июля. Рэндольф довольно часто передавал отцу данные о тех сторонах судьбы евреев, которые не доходили до премьер-министра по официальным каналам.
Среди писем, полученных Черчиллем в сентябре 1944 года, было письмо видного деятеля лейбористской партии Гарольда Ласки. Ласки считал, чтобы после войны в Англии должен быть поставлен памятник Черчиллю. «Когда я смотрю на Европу, разрушенную Гитлером, – писал он, – то как англичанин еврейского происхождения я всей душой чувствую, что обязан вам сохранением самой жизни». Черчилль отвечал на это: «Я ценю чувства, побудившие вас послать мне это письмо. Однако парк в одном из тяжело пострадавших районов южного Лондона был бы лучшей памятью обо мне, чем эта статуя».
В октябре 1944 года, когда Черчилль вел в Москве переговоры со Сталиным о будущем Польши, Еврейское агентство узнало, что над будапештскими евреями, спасенными от принудительной депортации в июле, вновь нависла опасность. 16 октября Х. Вейцман написал письмо главному личному секретарю Черчилля Джону Мартину, в котором попросил выдвинуть в качестве главного предварительного условия проведения мирных переговоров с Венгрией требование о том, чтобы венгерскими властями были «предприняты все шаги с целью защитить евреев от уничтожения со стороны Германии». Но секретариат Черчилля решил не передавать премьер-министру этот призыв, и он никогда о нем так и не узнал.
Вскоре после возвращения Черчилля из Москвы Еврейское агентство получило данные о том, что возобновились депортации в Освенцим, и обратилось к союзникам с просьбой выразить публичный протест по этому поводу. Форин офис отнесся к этому предложению скептически, но Черчилль не согласился с такой точкой зрения и написал Э. Идену: «Разумеется, публичное осуждение этого может спасти множество жизней людей». По предложению Черчилля британское правительство проконсультировалось с Соединенными Штатами и СССР. Американцы ответили, что хотели бы издать публичное предупреждение немцам о недопустимости подобных действий. Советское правительство ответа не дало. Великобритания и Соединенные Штаты решили действовать без СССР и передали осуждение депортаций по радио 10 октября из Вашингтона и Лондона. Согласно желанию Черчилля, в ходе этого обращения прозвучали совершенно недвусмысленные формулировки: «Если эти планы осуществятся, то виновные в таких действиях предстанут перед судом и понесут наказание за свои гнусные преступления».
Реакция Берлина последовала незамедительно. Немецкие власти утверждали, что отчеты, на которых основано заявление союзников, являются «ложью от начала до конца». В Форин офисе Фрэнк Робертс отметил: «Удовлетворительная реакция. Возможно, что нашим заявлениям удалось хотя бы раз послужить конкретным целям».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.