Часть 7 ЖАРА И ПОЖАРЫ 1972 года КАК ПОДНЯТЬ ХОЗЯЙСТВО РОССИИ

Часть 7

ЖАРА И ПОЖАРЫ 1972 года

КАК ПОДНЯТЬ ХОЗЯЙСТВО РОССИИ

1972 год оказался для России очень тяжелым. С ранней весны установилась жаркая сухая погода. Начались лесные пожары, загорелись торфяные караваны (высушенный торф, сложенный в форме скирд) и даже еще не добытый торф на всю глубину залегания. Во многих регионах бушевали пожары: на Дальнем Востоке, в некоторых районах Сибири, в центре России. Спецподразделения по тушению лесных пожаров явно не справлялись, не хватало техники и людей. Я, как начальник Гражданской обороны РСФСР, принял решение о мобилизации из резервистов сорока тысяч человек и десятков тысяч единиц различной техники для помощи в борьбе с огнем. Но обстановка так обострилась, что пришлось обратиться в Политбюро ЦК КПСС и правительство Союза о привлечении армейской техники для помощи в тушении пожаров. Подразделения нескольких военных округов самоотверженно и мужественно выполняли эту задачу.

Наиболее тяжелая нагрузка выпала на Московский военный округ. Вместе с командующим округом мы создали штаб по борьбе с пожарами. Разместили его в зале заседаний Совмина. Работа была организована по-военному и шла круглосуточно. Стены были увешаны детальными географическими картами, задействованы все виды связи. Штаб располагал обширной информацией о положении дел с тушением пожаров на каждый час, правом переброски и использования значительных сил. Мои указания выполнялись безоговорочно, независимо, касалось ли это гражданских или воинских подразделений. Было принято Постановление правительства России о запрещении въезда в леса автомобилей, мотоциклов, разведения костров и посещения лесов для отдыха.

В сложном положении оказалась столица. Пожары в Московской и Рязанской областях привели к сильному задымлению Москвы. Появились жалобы, что в отдельных районах города трудно дышать. Это действительно было так. Штаб прорабатывал вопрос возможного отселения части москвичей в другие регионы.

Вместе с командующим МВО, с группой сотрудников штаба побывал в районах наиболее опасных пожаров, в том числе на стыке Московской и Рязанской областей, в Горьковской области, Марийской АССР. На стыке Московской и Рязанской областей горел не столько лес, сколько караваны заготовленного торфа и торфяные залегания на всю глубину. Пожары мы осматривали из автомобиля и с вертолета. Зрелище страшное. Подступиться к горящим караванам невозможно — очень высокая температура.

Пожарные роют траншеи, чтобы остановить продвижение огня. Если на его пути есть строения, их обливают водой. Но беда в том, что поблизости нет воды. Озерца в котлованах, оставшихся после добычи торфа, пересохли. На следующий день вылетели в Горький. На подлете пилот доложил, что на гражданский аэродром из-за большой задымленности сесть нельзя. Предлагают посадку на военном аэродроме, но вскоре и его закрыли. Советуют садиться на гражданский, там якобы видимость улучшилась. Повернули на гражданский. Там действительно просвет был, но быстро закрылся. Трижды летали от одного аэродрома к другому, и наконец-то нас посадили на военном аэродроме, отступив от норматива по видимости. Сели в машины и поехали в самый опасный очаг пожара.

Посмотрели, как полыхают торфяные караваны, как работают люди по локализации очагов, рубят просеку на пути огня. Труд поистине адский.

* * *

Во второй половине дня пришлось лететь в Марийскую АССР в связи с очень тревожным сообщением военных. При подлете к Йошкар-Оле увидели множество очагов возгорания, разбросанных по огромной территории. Попросил командира самолета сделать несколько кругов, чтобы получше понять, что происходит. Над республикой была сплошная облачность, поэтому круги делали на предельно малой высоте. Местное руководство доложило, что самый большой пожар в лесу, где расположена ракетная дивизия. Решили ехать в расположение дивизии, окруженной огненным кольцом. Командир дивизии доложил, что на тушение брошены все силы, вся техника, помогает гражданская оборона республики, но обстановка тяжелая, нужна помощь.

В аэропорту Внуково были подготовлены два самолета, загруженные порошком специального состава. Выбрасывают его в толщу облаков, чтобы вызвать дождь. Но толща облаков должна быть, как мне сказали, не менее тысячи метров. Над Марийской АССР, как сообщила Гидрометеослужба, толща облаков даже превышает тысячу метров. Позвонил в штаб с просьбой немедленно направить один самолет в Марийскую АССР для тушения пожара, в первую очередь вокруг дивизии ракетных войск.

Примерно часа через три кто-то из военных буквально ворвался в кабинет с радостным криком: «Товарищи! Пошел дождь!» Мы вышли из помещения и вдохнули непривычную прохладу. Решили уточнить— дождь естественный или искусственный. Доложили, что дождь пошел после того, как над территорией покружил самолет «Аэрофлота». Позвонил в штаб, сказал, что в Марийской АССР идет моросящий дождь, поблагодарил за самолет с порошком-кудесником. Второй самолет решили задействовать для тушения большого пожара на стыке Московской и Рязанской областей, но только когда появится облачность достаточной мощности. Примерно через сутки с востока надвинулись тучи. Был задействован спецсамолет, пошли искусственные, а потом и настоящие дожди, что помогло окончательно подавить страшную, все уничтожающую на своем пути огненную стихию.

Убытки были большие. Сильная засуха почти во всех регионах России неимоверно осложняла и без того напряженное положение в стране. Из регионов шла тревожная информация о состоянии посевов, о выгорании пастбищ и просьбы помочь кормами, чтобы сохранить хотя бы маточное поголовье скота. Особенно острые и болезненные сообщения поступали из Поволжья. Решил посмотреть своими глазами, что там происходит. Полетел в эпицентр засухи — в Саратовскую область. Вместе с первым секретарем обкома Алексеем Ивановичем Шибаевым поехали по районам, по хозяйствам. Повсюду, где были посеяны яровые, — поля черны, даже не было всходов, а где появились — засохли. Руководители хозяйств, колхозники, рабочие совхозов просили помочь кормами, боялись, что значительное поголовье скота придется отправлять на мясокомбинаты. Хорошо, что делалось все, чтобы заготовить хотя бы минимальное количество кормов. Многие вели заготовку грубых кормов, в других регионах выкашивали камыш. Приступили к заготовке веточного корма. Особое внимание — созданию и расширению имеющихся цехов по кормоприготовлению. Люди, конечно, не теряли надежды, что пойдут дожди, появится трава на выпасах. На этот случай были готовы семена, чтобы посеять быстрорастущие культуры и получить хотя бы один укос зеленой массы.

Посмотрели с вертолета особо пострадавшие районы Саратовской области, соседние территории. Впечатление удручающее. Повсюду огромные площади земельных угодий — черны. Создавалось впечатление, что летишь над пустыней. Озера, пруды, водохранилища — как редкие оазисы. Только вокруг них ободки зеленой травы. На этих зеленых ободках отары овец, стада крупного рогатого скота.

* * *

Вечером раздался телефонный звонок. Это был дежурный по моей приемной. Он сказал, что только что звонил из Ялты помощник Брежнева, просил передать, чтобы я завтра был в 11 часов в Симферополе для встречи с Леонидом Ильичом. Будет разговор об ожидаемом урожае зерновых и количестве хлеба для продажи государству. Я поручил немедленно позвонить моему первому заму по сельскому хозяйству, чтобы он вместе с завотделом Совмина Батурлиным и министром сельского хозяйства Флорентьевым готовил необходимые материалы.

Вылет в Симферополь в 8 утра. Для сна оставалось 3–4 часа. В назначенное время были в Симферопольском обкоме. Кроме нас прилетели секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству ФД Кулаков, зав. сельхозотделом ЦККПССВ.А. Карлов, секретарь ЦК Компартии Украины Владимир Васильевич Щербицкий, Председатель Совмина Украины Александр Павлович Ляшко.

Леонид Ильич приехал из Ялты, где он отдыхал. Выглядел свежим и бодрым. Сказал, что пригласил нас в связи с тем, что из-за сильной засухи во многих регионах сильно пострадали зерновые. Необходимо уже сейчас знать, какой урожай мы получим, хватит ли хлеба на все потребности, что следует сделать, чтобы смягчить удар стихии, обеспечить нормальное снабжение населения продуктами, а животноводство кормами.

Первым пришлось докладывать мне. Сказал, что засуха тяжелая. Много потерь от лесных и торфяных пожаров. Сильно пострадали посевы зерновых. Эпицентр засухи — Поволжье, Саратовская область. Сообщил, что ночью вернулся из Саратова. Рассказал, что увидел не только в Саратовской области, но и у ее соседей. Сказал, чего ожидать по валовому сбору зерна и что можно продать государству, но при условии если оправдаются прогнозы, особенно по Сибири. Леонид Ильич задал несколько вопросов и попросил кое-что уточнить. Настроение у него явно упало.

После меня докладывал В. В. Щербицкий. Украину засуха не обошла, но была менее жестокой, поэтому они не обещали продать государству плановое количество зерна, в животноводстве у них не будет таких трудностей с кормами, как в России. Доклад Щербицкого не улучшил настроения Брежнева. Надо отдать должное Леониду Ильичу, он не проявил раздражения. Правда, встал со стула и стал прохаживаться вдоль стола, не произнося ни слова. Затем обратился к работникам ЦК: «У вас есть что добавить?» Кулаков и Карлов сказали, что они согласны с нашей информацией, но цифры будут уточняться.

На встречу с Леонидом Ильичом я привез записку в Политбюро ЦК и правительство Союза и проект Постановления о мерах по подъему сельского хозяйства Нечерноземья. После того как разговор о зерне закончился, а Брежнев остановился у стола, я сказал: «Леонид Ильич! Мы подготовили записку и проект Постановления Политбюро и правительства по развитию Нечерноземья. Позвольте мне вручить их вам». И положил документы на стол. Он, видимо, хотел отодвинуть их от себя, но в раздражении так толкнул бумаги, что они оказались на полу. Я поднял документы и положил на то же самое место. Он к ним не притронулся и ничего не сказал.

Затем обратился ко всем: «Вы нарисовали довольно мрачную картину. Конечно, если повсеместно пойдут дожди, обстановка может улучшиться. С природой мы ничего сделать не можем. Но противопоставить ей ум, организованность и инициативу обязаны. Важно без потерь убрать все, что вырастет. Повсюду ужаться и максимум возможного продать государству. Сохранить скот, особенно маточное поголовье, использовать все возможности заготовки грубых кормов, организовать их приготовление. Надо учитывать, что в складывающейся ситуации государство не сможет оказать помощь концентрированными кормами. На решение этих задач и надо мобилизовать все парторганизации. Горожане должны оказать селу всю возможную помощь. Я поручу Косыгину, — продолжал Леонид Ильич, — рассмотреть баланс по зерну. Если потребуется крайняя мера — закупим по импорту зернофураж, придется пойти на это».

* * *

Спустя неделю я решил узнать о судьбе документов, которые я положил перед Брежневым. Позвонил К. У. Черненко и спросил, не проходили ли они через его руки. При этом я не стал говорить, при каких обстоятельствах они были переданы. Черненко ответил, что он этих документов не видел, и пообещал выяснить их судьбу. На следующий день сообщил, что документы в Общий отдел не поступали. Не оказалось их и в сельхозотделе ЦК, и у помощника Брежнева по сельскому хозяйству Голикова. Позвонил в Симферопольский обком партии. Там их тоже не было. Куда подевались? Загадка! Вот что значит подать документы не вовремя.

Пришлось поручить той же группе продолжить работу над проектом записки и Постановления. Рассмотреть и учесть все новые предложения по Нечерноземью, поступившие за последнее время. Приступить к проработке и предварительному согласованию с министерствами, плановыми органами и областями намечаемых мероприятий и объемов работ, сроков исполнения. Новые записка и проект Постановления были подготовлены к концу 1972 года и посланы в Политбюро. Довольно скоро было принято короткое Постановление, которым поручалось правительству, Госплану, Минфину и другим рассмотреть записку и предложения Совмина РСФСР по развитию и подъему Нечерноземья и подготовить соответствующий проект Постановления Политбюро ЦК КПСС и Совмина СССР.

Это как раз то, чего мы и добивались. Теперь уже можно активно обсуждать во всех инстанциях наши предложения. Копию проекта мы направили во все области с просьбой рассмотреть и прислать в Совмин республики свои предложения и замечания.

Постановление Политбюро было встречено с одобрением во всех регионах страны. В самой нечерноземной зоне — с великой радостью. Можно было слышать: «Наконец-то добрались и до Нечерноземья! Давно пора!» Люди стали с нетерпением ждать конкретных мер. От официальных организаций и от граждан этой довольно большой зоны (29 областей, 60 млн. человек населения) шли письма с предложениями, что надо сделать. Обкомы и облисполкомы присылали предложения с учетом особенностей своих областей.

Согласование объемов работ, сроков их выполнения шло очень тяжело. Госплан и Минфин сообщали, что нет требуемых финансовых и материальных ресурсов, союзные строительные министерства по существу отказывались работать на селе, мотивируя это тем, что вся материально-техническая база создана под строительство в городах на крупных промышленных и жилищных объектах, сложились коллективы строителей, проживающих в местах, где ведутся работы. На селе предстоит строить мелкие объекты: животноводческие помещения, одно-, двухэтажное жилье. Материально-технической базы для такого строительства нет, на селе отсутствуют дороги с твердым покрытием и т. д. Специалистов и рабочих на селе у них нет. Кто будет строить? Стоимость работ получится очень высокой. Согласитесь, резон в этих суждениях есть, но что делать с Нечерноземьем? Смотреть, как гибнет крупнейший регион страны? Как будем кормить 60-миллионное население? Откуда завезти молоко в города этого региона? Ныне только в Москву завозится молоко из 22 областей. 6 конце 1973 года я подробно доложил Косыгину и Брежневу о ходе подготовки Постановления, о сопротивлении, которое оказывается при согласовании объемов и сроков.

Они осудили руководителей, не желавших включиться в эту важную для страны работу, и пообещали дать строгие указания. Брежнев— секретарям ЦК, а Косыгин — Госплану и министрам в сжатые сроки завершить подготовку проекта Постановления и согласовать объемы. Работа оживилась, стали легче проходить согласования. Когда докладывал Брежневу, он с возмущением сказал: «Ты передай этим сопротивленцам, что Нечерноземье будем поднимать всей страной, обойдемся без тех, кто не хочет этим заниматься. Пусть подумают».

Несмотря на все трудности, к концу первого квартала 1974 года Постановление было подготовлено и внесено в Политбюро, а в начале апреля принято.

Постановлением предусматривался огромный объем работ: мелиорация земель— культурно-технические работы (уборка камней, очищение земель, заросших кустарником и мелколесьем), осушение болот, орошение на десятках миллионов гектаров земли, раскисление почвы, для чего необходимо создать мощности по производству известняковой муки 65 млн. тонн в год. Построить большое количество животноводческих и других производственных помещений, десятки миллионов квадратных метров жилья и соцкультбытобъектов со всеми видами благоустройства, газификацией и телефонизацией. Уложить несколько десятков тысяч километров дорог с твердым покрытием. Требовалось выполнить множество других работ по созданию материально-технической базы и нормальных условий для работы и жизни на селе.

* * *

Сделан первый шаг. Но только шаг, каким бы большим он ни был. Впереди главная задача— обеспечить выполнение Постановления. С чего начать?

Важно, чтобы об этом решении знало абсолютное большинство населения. Люди должны понять, что речь идет о самой сердцевине России, где располагаются такие мощные промышленные центры, как Москва, Ленинград, Свердловская и Пермская области. Что в Нечерноземье проживает пятая часть населения Советского Союза. Что запущенное состояние, в котором находится этот регион, больше нельзя терпеть. Значение Нечерноземья должно побудить все организации и население страны принять активное участие в подъеме сельского хозяйства и обустройстве населенных пунктов.

Определив и осмыслив следующие шаги, уже по организации работ, поделился своими мыслями с Леонидом Ильичом. Чтобы к подъему Нечерноземья было приковано внимание всей страны, необходимо собрать в ЦК совещание первых секретарей обкомов, председателей облисполкомов и руководителей сельхозорганов областей, видных ученых-аграрников, руководителей всех министерств и ведомств Союза и России, которые будут участвовать в этой работе. Брежнев внимательно меня выслушал и сказал, что надо подумать. Я подчеркнул, что с речью по такой важной проблеме должен выступить первый руководитель страны. Он не отверг моего предложения, но и согласия не дал.

Время уже поджимало. На юге завершались весенние полевые работы. В кулуарах назывались другие лица на роль докладчика. Я отвергал их, трижды переговорил с Леонидом Ильичом, уговаривая выступить. Наконец он согласился и сказал, что даст поручение своему помощнику, сельхозотделу ЦК и Кулакову вместе с нами подготовить проект выступления. Доклад должен быть политическим документом, насыщенным крупными проблемами. Следует построже сказать о недопустимости срыва сроков или невыполнения. Обратиться ко всем союзным республикам за помощью в подъеме Нечерноземья. Выступление рассчитывать минут на сорок. После этого закрутилась работа над докладом и организационной частью совещания.

На очередном заседании Политбюро Леонид Ильич сказал о необходимости проведения совещания по Нечерноземью. Все его поддержали и сказали, что докладчиком должен быть он.

Основную работу по организации совещания возложили на отделы ЦК и Совмин России.

Не скрою, меня долго занимал вопрос: чем объяснить, что Брежнев долго обдумывал, надо ли ему выступать с докладом? Пришел к убеждению, что тут присутствовало два обстоятельства: первое — нужно ли лидеру партии и великого государства выступать с докладом по республике? Второе — самочувствие Леонида Ильича. В последнее время он стал менее энергичен, реже принимал людей. Внешний вид, его походка, голос, поведение на заседании Политбюро давали основание полагать, что Брежнев стареет, состояние его здоровья ухудшается.

Тем не менее на совещании Леонид Ильич сделал обстоятельный доклад. Все выступавшие оценивали Постановление как важный политический, экономический и социальный акт союзного значения. Представители областей буквально ликовали. И в докладе, и в выступлениях была четко выражена мысль, что подъем Нечерноземья — дело всенародное. Выполнение его должно находиться под повседневным контролем партийных и советских органов.

Постановление было, естественно, разослано во все союзные и автономные республики, края и области СССР. Все средства массовой информации широко освещали ход совещания. Полностью опубликовали доклад Леонида Ильича, подробно излагали само Постановление.

* * *

Не могу знать, по каким причинам, но все наиболее крупные мелиоративные работы на территории России вело союзное министерство. К нему перешли основная материально-техническая база и кадры. Республиканское министерство занималось мелкими объектами и эксплуатацией мелиоративных систем. Мы внесли предложение: в системе министерства союзного подчинения образовать главное управление по строительству и эксплуатации мелиоративных систем в Нечерноземье. Начальником управления назначили первого зама министра мелиорации и водного хозяйства СССР Александра Васильевича Алексанкина. Одновременно он был назначен первым замом Председателя Совмина РСФСР. До работы в союзном министерстве Алексанкин работал в Белоруссии министром мелиорации и водного хозяйства. Родилось необычное организационно-структурное образование — один человек с тремя ответственными постами. Алексанкина я лично не знал. Безусловно, он человек с хорошим опытом работы, по всем объективным данным вполне подготовлен вести предложенную работу. Почему сохранили за ним пост первого зама союзного министра и добавили еще один — пост первого зама Председателя Совмина? С одной целью— чтобы иметь возможность влиять на работу аппарата союзного министерства и одновременно на органы местной власти. При этом имелось в виду, что со временем, когда главк наберет достаточную силу, создаст надлежащую материально-техническую базу, вывести его из союзного подчинения и подчинить республиканскому. В перспективе планировалось нарастить его мощности до такой степени, чтобы оно могло вести строительство и эксплуатацию мелиоративных работ во всех регионах России.

Алексанкин активно взялся за работу. Но месяца через 2–3 до меня стали доходить слухи, что в общении с сотрудниками Совмина он проявляет надменность, высокомерие и даже бестактность. Я не стал с ним об этом говорить, выбрал момент и на расширенном заседании Совмина, затронув в выступлении работу с людьми, обратил внимание на проявления высокомерия и даже грубости со стороны некоторых руководителей. Персонально я никого не называл. Больше жалоб не было.

В Нечерноземье стали создавать более десятка межобластных баз по строительству и эксплуатации мелиоративных систем. Во второй половине 70-х годов они стали вступать в строй. Несколько таких баз я посмотрел. Часть находилась в завершающей стадии строительства, но уже выполняла заказы мелиораторов. Специалисты, руководители местных органов власти с одобрением говорили о решении создать индустриальные ячейки для мелиораторов. Некоторые уже планируют расширить их функции, создав на их базе цеха по ремонту дорожно-строительных машин, грузовых автомобилей, строительной техники. Словом, создание баз мелиораторов было принято на ура. Местные власти опекали и «выхаживали» их как малых детей. Забота местных руководителей — залог успеха, а следовательно, и осуществления программы мелиорации земель в Нечерноземье. Отрадно, что базы неплохо укомплектовывались кадрами. Для них строилось жилье, соцкультбытобъекты, размещали работников, как правило, в близких населенных пунктах. Конечно, не все были классными специалистами. Как правило, это местные жители, подростками уехавшие в промышленные центры. Там они освоили какую-то специальность, обзавелись семьей. Узнав, что есть возможность работать в родных местах, потянулись на родимую землю.

В те годы масштабные работы развернулись в Поволжье по созданию оросительных систем для выращивания зерновых. Известно, что Поволжье располагает большими площадями прекрасных земель. Там много солнца, но мало выпадает осадков. Часты засухи. Поэтому необходимо было использовать воду главной реки России — Волги — для орошения и выращивать стабильно высокие урожаи зерна, кормовых и других культур. Строительство оросительных систем велось высокими темпами. Началось оно с Саратовской области. Со второй половины 70-х годов уже вводились в действие значительные площади орошаемых земель, на которых получали высокие урожаи. Душой и движущей силой в этой гигантской работе была областная парторганизация, первый секретарь обкома А. И. Шибаев. Саратовцы многое делали по освоению технологии орошаемого земледелия. Руководители и специалисты учились сами и учили своих подчиненных совершенно новому для них делу. На первых порах было достаточно трудностей, ошибок в проектах, брака в строительстве. Все это надо было быстро устранять, доводить до кондиции. Работали, не считаясь со временем. Регулярно бывая на этой стройке, видел гордость строителей, эксплуатационников систем орошения и земледельцев по поводу замечательного эффекта, какой дает волжская вода, поданная на поля.

* * *

К крупномасштабным работам, которые велись по мелиорации, следовало добавить создание оросительных систем в Ставропольском крае. Известно, что этот регион располагал большими площадями замечательных сельскохозяйственных угодий, земля плодородная, много солнца и тепла, но мало осадков, часто бывают засушливые годы. Здесь строился не только водный канал, но и вводились в строй орошаемые площади. За полученную влагу земля расплачивалась сполна.

Ученые, специалисты, местные органы власти внесли предложение мелиорировать кубанские земли и выращивать на них рис. Природно-климатические условия позволяли это. Нигде больше в Союзе рис, по существу, не производился. Предложение было принято. Работы велись очень успешно. Во второй половине 70-х годов появился первый краснодарский рис. Помню сообщение руководства края, что производство риса уже доведено до миллиона пудов, это было только начало.

Дальнейшее наращивание производства зерна за счет увеличения посевных площадей было исчерпано, нет свободной земли. Оставался один путь — повышать урожайность. Удобрений вносили пока мало, объемы их производства были по-прежнему далеки от потребности. Выход был в повышении культуры земледелия, совершенствовании ее системы, в выведении новых, более эффективных сортов.

Возникла необходимость тщательно изучить работу селекционеров. Полученные материалы послужили основанием для проведения совещания селекционеров России. Совещание состоялось в Краснодаре, где существовал крупный селекционный центр. Ученые рассказали, над чем работают, какие возникают трудности, почему новые сорта создаются очень долго, а потом подчас не внедряются в производство.

На совещании было много интересных сообщений, предложений и проектов, главная же мысль состояла в том, что увеличение производства зерна в нынешних условиях возможно только за счет повышения продуктивности. Нужны новые сорта высокого качества. Это главным образом зависит от селекционеров. Правительство готово сделать все возможное, чтобы устранить трудности в работе.

Причем важно добиться не только увеличения производства зерна, но и овощей, фруктов, чтобы улучшить структуру питания. Было решено больше производить овощей и фруктов в южных регионах страны, а Астраханскую область превратить во всероссийский огород. Чтобы резко повысить производство помидоров, арбузов, ранней капусты, в Астраханской области были проведены большие мелиоративные работы. Теперь область могла обеспечить ранними овощами Москву и Московскую область, Ленинград и Ленинградскую область и другие промышленные центры России. Стоит отдать должное трудящимся области, производство овощей, бахчевых культур росло там из года в год. Самой сложной оказалась проблема доставки этой продукции. Самый простой и дешевый способ — речным транспортом, на баржах. Но для этого требуется слишком много времени. От Астрахани до Москвы—12 суток. Автотранспортом — дорого и тоже не так быстро. А овощи и фрукты — продукция скоропортящаяся, тем более в жаркое время года. Поэтому лучше всего доставлять ее самолетами, но это дорого, а повышать розничные цены недопустимо.

Собрали в Совмине руководителей и специалистов Министерства речного флота России. Стали думать, как сократить время прохождения караванов с баржами от Астрахани до Москвы минимум в два раза. Решили также провести переговоры с ГДР на предмет изготовления специальных речных судов для перевозки скоропортящихся грузов.

Разрешили всем получателям продукции закупать ее прямо на поле и перевозить своим транспортом. Такие меры сказывались положительно, но до конца проблему не решали. Большие надежды мы возлагали на получение судов из ГДР.

Речное министерство России было самым мощным в Союзе, выполняло огромный объем перевозок для всей страны. Располагало парком кораблей «река — море» и могло доставлять грузы во многие страны мира. Выполняло это министерство и большой социальный заказ — перевозку населения, имело прекрасные суда, на которых люди могли провести отпуск, посмотреть исторические места своей родины. Продолжительность круиза не ограничена, а цены невысокие. Хорошо знаю, что путевки для отдыха на речных пароходах раскупались на год вперед. Мы каждый год покупали новые пассажирские суда, но не успевали за спросом, а ГДР не могла поставить больше кораблей — не позволяли производственные мощности. С каждым годом качество, комфортабельность судов росли. Отдыхающие были довольны. Министерство речного флота играло решающую роль также в работе по завозке грузов на Север.

* * *

Но была еще одна проблема в овощеводстве — уборка урожая. Как известно, сбор овощей — дело трудоемкое. Процесс этот, по существу, нигде в мире не механизирован. Какой тут может быть выход из положения? Обратились к молодежи, главным образом к студенческой.

Ребята с удовольствием откликнулись на этот призыв.

Создавались студенческие отряды, ехали в Астраханскую и другие южные области. Труд, конечно, нелегкий, но и заработок был. На сборе урожая ребята иногда задерживались до середины сентября. Помогали также работники городских предприятий и организаций.

Многие знают по собственному опыту, что студенческая молодежь на период каникул отправлялась работать на стройки. Ехали по личному желанию. Энтузиастов было всегда больше, чем заявок на прием в строительные отряды. Секретари ЦК ВЛКСМ почти ежегодно обращались ко мне с просьбой увеличить количество мест. Большинство отрядов работало на стройках вдали от Москвы. Где только я не встречался летом со студентами — в Норильске, на БАМе и даже на Дальнем Востоке. Это была замечательная возможность для молодежи побывать во всех краях нашей огромной страны. К тому же ребята там прилично зарабатывали, хорошо питались и весело проводили свободное время. В отрядах объединялись представители всех национальностей Советского Союза. Работа в строительном студенческом отряде была прекрасной школой воспитания интернационализма. Добавлю, что в отряд брали не скопом всех желающих, а вели индивидуальный отбор.

Работа студентов во время каникул на стройках, и не только на них была названа третьим трудовым семестром.

Разве может молодежь 70-х годов забыть, как в намеченный летний день на площади Ярославского вокзала Москвы они в защитной форме выстроились в стройные ряды? Это был первый отряд комсомольцев, который по путевкам, врученным XVII съездом ВЛКСМ, собрался для отправки на строительство новой Байкало-Амурской магистрали. Съезд передал им и свое знамя как гарантию поддержки со стороны всего многомиллионного комсомола.

Молодежь 70-х годов не искала легких путей, она с честью и достоинством приняла эстафету своих дедов и отцов, которые возводили Магнитку, Днепрогэс, Турксиб — тысячи ударных строек в период индустриализации, а затем восстановления разрушенного фашистами народного хозяйства.

Романтика и задор молодости превращались во вполне конкретные тонны металла, километры новых дорог.

Кроме БАМа в стране было 139 всесоюзных комсомольских строек. Все они перевыполняли планы, внедряли новые достижения науки и техники. Не имели недостатка в молодых и в то же время высококвалифицированных кадрах.

За тридцать с лишним лет учебу в третьем трудовом семестре прошли более 25 млн. человек. Студенты построили около 100 тыс. домов, железных дорог общим километражем от Москвы до Владивостока. Принесли стране к началу 90-х годов более 5 млрд. рублей прибыли.

Лозунг стройотрядовцев — «Строим дороги, строим дома, строим себя» — был привлекателен не только для советских граждан. Был случай, когда загадочный энтузиазм и восторженные отзывы студентов-иностранцев повлияли на американского посла, и он написал письмо с просьбой включить в состав студенческого строительного отряда своего сына.

К великому сожалению, доброе дело молодежи прекращено. Почему? Думаю, причина чисто политическая— боязнь молодежных организаций. Появившиеся в 2000 году ростки студенческих отрядов не находят поддержки ни у властей, ни у строительных организаций, ни у администрации вузов, ни у руководителей городов. «Не ко времени, — говорят, — безработица оставила не у дел лучшие квалифицированные кадры, а тут еще вы со своей инициативой». Представители некоторых строительных организаций рады возможности использовать студенческий труд при том условии, что платить они за него будут лишь 40 % зарплаты профессионалов.

За годы перестройки и реформ не только разрушили одну из лучших форм трудового воспитания молодежи, но и вылили на нее ушаты лжи и грязи. Сейчас можно услышать, что создавались студенческие отряды не на добровольных началах, а путем принуждения. Со всей ответственностью заявляю, что это циничная ложь. Надеюсь, читатель простит меня за это лирическое отступление, но я действительно с огромным удовольствием вспоминаю веселую эпоху студенческих строительных отрядов.

* * *

В начале 70-х годов в руководстве Совета Министров произошли изменения. В 1974 году мой первый заместитель Алексей Михайлович Школьников был назначен председателем Комитета народного контроля Союза ССР. Позже один из заместителей был направлен торгпредом во Вьетнам.

Вместо выбывших товарищей были назначены другие. В 1975 году первым заместителем предсовмина был назначен Воротников Виталий Иванович, до этого работавший первым секретарем Воронежского обкома партии. В 1976 году заместителем предсовмина был назначен Казаков Василий Иванович, работавший до этого председателем Ленинградского горисполкома, очень порядочный и деловой человек. В 1979 году мой первый зам по вопросам сельского хозяйства, рьяный сторонник специализации, тоже был назначен на более высокий, самостоятельный пост — министром мелиорации и водного хозяйства Союза ССР. Вместо него в этом же году первым моим замом по сельскому хозяйству был назначен Лев Борисович Ермин, работавший до этого первым секретарем Пензенского обкома, тоже стоявший на позициях специализации в сельскохозяйственном производстве.

При кадровых перестановках не обходилось без казусов. Было это в 1979 году. Я находился на отдыхе в Сочи. Мне позвонил Воротников и сказал, что он только что вернулся от М. А. Суслова, который предложил ему поехать послом на Кубу. «Для меня, — говорит, — это большая неожиданность». Спрашиваю, что он сказал Суслову. Отвечает невнятно, якобы дал понять, что ему не хотелось бы менять работу, но, мол, Суслов твердо сказал, что ему предлагается очень важная работа. Надо ехать работать послом. И на этом разговор закончился. Со мной это предложение согласовали? Поэтому для меня это не полная неожиданность. Знаю, что некоторое время назад по просьбе А. А. Громыко было принято Постановление Политбюро ЦК КПСС о направлении на постоянную работу в Министерство иностранных дел некоторого количества ответственных партийных и советских работников. После этого позвонил секретарь ЦК И. В. Капитонов и спросил, кого я мог бы рекомендовать из состава правительства России на дипломатическую работу. Я ответил, что по своему опыту и подготовке есть такие, но все они в таком возрасте, что заново начинать им трудно.

Я сказал Воротникову, что сейчас же позвоню М. А. Суслову.

Позвонил. Рассказал Суслову о звонке Воротникова. Он удивился, почему он жалуется. Сказал, что он сразу согласился. Пусть едет, и не разговаривайте с ним больше на эту тему.

Через некоторое время в здании ЦК в коридоре мы встретились с К. У. Черненко, который поинтересовался, отправляют ли Воротникова на Кубу. Я ответил, что вроде отправляют. Черненко ответил, что правильно, так как двух председателей в одной республике не может быть. Для меня это было крайне неожиданно.

Услышал такое впервые. Не подозревал, что Воротников мог где-то выступать как Председатель Совмина. Думаю, что, поскольку он постоянно присутствовал на заседании Президиума Совмина Союза, представляя правительство России, могли возникнуть какие-то соображения у наших «гадалок». До меня, правда, доходили разговоры, что Воротников иногда превышал свои полномочия, не давал высказать мнение, когда обсуждались чисто отраслевые вопросы. Соответствующие выводы я сделал, подкорректировал его функции, чтобы он не мог ущемлять права и обязанности отраслевых замов. Но разговоров, что Воротников действует как Председатель Совмина, я ни от кого не слышал. Черненко, видимо, имел какую-то информацию об устремлениях Воротникова.

Послом на Кубе Воротников работал около двух лет. В этот период Кубу посетил К. У. Черненко. В1982 году Воротникова отзывают и направляют в Краснодарский край первым секретарем крайкома, а в июне 1983 года назначают Председателем Совмина РСФСР. Досужие люди утверждают, что такое головокружительное продвижение — результат пребывания на Кубе Черненко, где он был обласкан и очарован послом Воротниковым. Может быть и так.

* * *

Новый первый мой зам по селу Л. Ермин пришел работать, когда сельское хозяйство уже управлялось по новой структуре. Проработав не один год, мы утвердились в мысли, что идем правильным путем. Были мнения, что два или три объединения созданы напрасно, они мелкие и вряд ли приживутся. Большинство же НПО и ПО развернули работу очень энергично, быстрыми темпами стали наращивать мощности и производство продукции. К числу таких я бы отнес Птицепром, Свинопром, Овощепром, Плодопром, Зверопром.

Характерный пример. В России в то время было 102 совхоза пушного звероводства. Все они находились в подчинении разных управлений Минсельхоза. Был и НИИ пушного звероводства, который не нес прямой ответственности за развитие и внедрение в производство научных достижений и разработок. Все жили сами по себе. Было решено— на базе НИИ образовать научно-производственное объединение пушного звероводства. Все 102 звероводческих совхоза были включены в состав этого НПО. Начальником НПО был назначен директор НИИ. В первый же год работы НПО делами подтвердило правильность принятого решения. Довольны и сотрудники НИИ, и коллективы зверосовхозов. Научные сотрудники говорили, что создание НПО на базе НИИ явилось прекрасным стимулом к более энергичной творческой работе. НПО пушного звероводства с каждым последующим годом улучшало работу, увеличивало производство пушнины и могло бы в несколько раз увеличить поставки пушнины, если бы не сдерживали трудности по обеспечению потребности в кормах, особенно мяса и рыбы.

Мало кому известно, что основным производителем пушного меха в Советском Союзе, основным поставщиком его на ежегодный аукцион, проводимый в Ленинграде, была Российская Федерация. Вся эта пушнина шла на экспорт. Россия от этого ничего не имела. Когда я узнал об этом, я поставил перед А. Н. Косыгиным вопрос о том, чтобы половина производимой пушнины оставалась в республике для удовлетворения потребностей населения, а также чтобы не менее четверти валютной выручки за пушнину перечислялось России. Вопрос не простой, Косыгин думал над ним и с кем-то наверняка обсуждал. Я настойчиво убеждал Косыгина в том, что наступила пора, когда женщины России тоже хотят носить меховые воротники, головные уборы и горжетки из красивого меха, многие уже подумывают и о приобретении шуб из российского меха. Мужчины хотят носить не только кроличьи меховые шапки. Потребительский спрос на изделия из пушного меха не только появился, он рос не по дням, а по часам. Под большим давлением Косыгин принял решение оставлять в распоряжении России четверть от проданного государству пушного меха. В отчислении валюты нам было отказано.

Пушным звероводством в России занимались многие индивидуальные хозяйства. Мех реализовывали по своему усмотрению, чем пользовались дельцы и спекулянты. В пику им мы поручили потребительской кооперации заключать с индивидуальными производителями договоры о закупке у них пушнины, причем на очень выгодных условиях. Это позволило дополнительно значительно увеличить количество пушнины и сильно ударило по спекулянтам. Хотя пушнина «левого» происхождения полностью, конечно, не исчезла.

Вскоре в магазинах стали появляться пальто с красивыми воротниками, головные уборы из хорошего меха. Изредка выставляли на продажу меховые манто. Я как-то побывал в новом московском магазине, где увидел пальто из каракулевого меха. Стоимость его была 25 тыс. рублей. Работники магазина меня уверяли, что такое пальто недолго будет висеть, его быстро купят.

Население положительно реагировало на появление изделий из пушного зверька. Спрос поднялся в несколько раз. Сполна удовлетворить его не было возможности, тем более при наших довольно низких ценах, но рост спроса на такие изделия указывал и на рост доходов у населения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.