Рассмотренные претенденты глава 4

Рассмотренные претенденты

глава 4

В последний день августа 2005 года президент Владимир Путин в своей сочинской резиденции «Бочаров ручей» принял министра обороны Сергея Иванова, который рассказал ему о том, как высока нынче боеготовность российских вооруженных сил. А журналистам министр обороны рассказал, как правильно делать бутерброд из огурца с черной икрой и какова судьба главкома ВМФ адмирала Куроедова.

Министру обороны хорошо было в Сочи. Густо ионизированная атмосфера «Бочарова ручья» расслабляюще действовала на господина Иванова.

– Что на вас произвело самое сильное впечатление на учениях объединенной системы ПВО России, Армении, Белоруссии и Таджикистана? – прямо спросил я министра.

– Самое сильное? – задумался господин Иванов. – Арбузы – это понятно, сезон в разгаре. А, килька! Потрясающая, невероятная там килька! Я этот вкус с детства помню! Этот нежный вкус кильки.

Он выжидательно посмотрел на меня, словно сомневаясь, в состоянии ли я поддержать разговор.

– Не в томатном ведь соусе, да? – наудачу предположил я. – Другая совсем.

– Да! – воодушевился министр. – В этих, больших таких.

– Круглых консервных банках! – и в самом деле вспомнил я.

– В них! И вот в Астрахани я снова попробовал кильку… Чудесно! В Астрахани было чудесно.

– И икры, конечно, попробовали?

– Только не просто икры. Вы знаете, как надо есть икру?! – возбужденно заговорил Сергей Иванов. – Берешь кусочек черного хлеба, тонкий срез огурчика… но не такого, не из теплицы (поморщившись, он кивнул куда-то направо. – А. К.), а такого!.. с пупырышками, живого… И на него – тонким слоем… икорочку… черную.

Я уж не стал расстраивать министра вопросом о степени боеготовности систем ПВО перед угрозой атаки вероятного противника. Это было бы слишком жестоко сейчас.

– И запиваешь это все…

– Чайком, чайком, – остудил он меня.

– С чем? – спросил кто-то, все еще надеясь на интерактивную искренность министра.

– С конфетой «Тузик», – неожиданно с вызовом ответил министр.

– Да таких нет, – недоверчиво произнесла юная сочинская журналистка.

– Эх, молодежь, – покачал головой министр и в поисках сочувствия посмотрел, кажется, в мою сторону. – Про «Тузика» сейчас никто, конечно, и не вспомнит.

Разумеется, сейчас у всех на устах Вадик (мини-лошадь, новое увлечение президента России. – А. К.).

– Вообще, учений у нас сейчас много, – министр по своей инициативе вернулся из детства (очевидно, исчерпав запас подходящих воспоминаний).

– Даже слишком. Не кажется? – спросил я.

– Нет, – резко ответил министр. – Все, что ходит… – только, умоляю, не пишите «плавает», – в море.

– В каком? – уточнил я.

– В Норвежском, – признался министр. – Даже «Адмирал Кузнецов» там. Я вспоминаю учения в Баренцевом море, когда с нами на «Петре Великом» президент был. Там были такие, я вам скажу, моменты!

– Опасались? Не были уверены в подчиненных?

– Ну, авианосец ведь не консерватория (кажется, прозрачный намек на прошлое министра культуры, бывшего ректора консерватории Александра Соколова. – А. К.), всякое может случиться.

– И какой момент был самым опасным? – спросил я.

– Когда один самолет садился на палубу, а другой в это же время взлетал. Там еще такой отбойник стоит, летчику надо взлететь, а отбойник успеть убрать. Опасно все это.

– Скажите, а правду говорят, что у нас в тот день садились на палубу «Адмирала Кузнецова» и взлетали все, кто сейчас на это способен в России, – то есть четыре экипажа? – поинтересовался я.

– Нет, – не согласился министр. – У нас были готовы 19 экипажей. Вот это действительно все. А четыре было в 2002 году. Так что у вас устаревшая информация.

– А у американцев сколько таких экипажей? – не удержался я.

– А у американцев одних авианосцев, если я не ошибаюсь, как раз 19, – не удержался и министр (на самом деле их, к счастью, всего 12. – А. К.).

– Решен ли вопрос с главнокомандующим ВМФ адмиралом Куроедовым? Он наконец уходит? – спросил я. – Контракт с ним продлен не будет?

– Подождите еще хоть чуть-чуть, и все объявим официально, – помедлив, ответил министр обороны. – Потерпите!

– Сколько?

– Немного!

– До какого числа? До 5 сентября? – спросил кто-то.

– До 5-го? Почему до 5-го? – переспросил министр.

– 5 сентября у него день рождения.

– Дело же не в этом, когда у него день рождения, а когда истекает срок действия его контракта, – объяснил Сергей Иванов.

Он, таким образом, ясно дал понять, что контракт (истекает 5 сентября) продлеваться не будет. Это было первое признание такого рода из уст министра обороны России.

Кроме того, министр подтвердил информацию о том, что 7 сентября 2005 года он приедет в Сочи вместе с коллегой – министром обороны Китая.

– Он же учился у нас, в Высшем артиллерийском училище, в Сочи отдыхал, – глаза министра обороны России наполнились теплотой. – Он наш…

Было понятно, что Сергей Иванов не рассматривает вооруженные силы Китая во главе с их министром обороны в качестве вероятного противника.

Главнокомандующему министр обороны рассказал совсем о других подробностях из жизни армии и флота.

– В Астрахани прошли учения, в ходе которых нам впервые удалось создать объединенный командный пункт, – докладывал он. – Все четыре страны – Россия, Армения, Белоруссия, Таджикистан – осуществили пуски, все мишени поражены. В Китае в ходе учений нам удалось создать мощную группировку со сложной техникой. Корабли Северного и Балтийского флотов образовали группировку, которая приступила к учениям в Норвежском море.

Кроме того, хорошую группировку—из восьмисот человек – удалось создать из граждан стран СНГ и Организации Договора о коллективной безопасности. Эта группировка на бесплатной основе будет учиться в российских военных вузах, как когда-то подобная группировка училась в советских.

– Я знаю, речь шла о том, что курсанты других стран будут нести дежурства наравне с нашими курсантами, а наше законодательство не позволяет этого, – вспомнил президент России. – Решили эту проблему?

– Решили, – успокоил его министр. – Мы обсудили это с министрами обороны стран, откуда эти курсанты. Министры позволяют это им.

– Министры позволяют – а наше законодательство? – переспросил господин Путин. – В наряд-то ходить будут?

– В наряды? – рассеянно уточнил министр. – Будут. По-моему, ничего странного тут нет.

– Я тоже считаю, что ничего странного нет, но надо же закон соблюдать! – ни с того ни с сего разволновался господин Путин.

– Соблюдем, – уверенно ответил министр.

В заключение он рассказал про очередные учения – в октябре-ноябре 2005 года, на этот раз на территории Индии.

– Воздушные десантники будут прыгать на неизвестную местность в незнакомых условиях, – доложил министр обороны.

В глазах его были тревога и восхищение.

* * *

Казалось, Владимир Путин получает особенное удовольствие, рассказывая журналистам, как то один, то другой госчиновник может быть претендентом на роль нового главы государства. В ночь с 15 на 16 июня 2005 года в китайском городе Шанхае Владимир Путин встретился с журналистами в своем гостиничном номере. Там он впервые заговорил об отставке генпрокурора Владимира Устинова и допустил, что его преемником может стать не Дмитрий Медведев или Сергей Иванов, а не слишком известный пока человек. Окончательный выбор Владимир Путин обещал оставить за народом.

Народ же был совершенно дезориентирован. Стоило председателю правительства Михаилу Фрадкову выступить на заседании Совета безопасности России 20 июня 2006 года с докладом о реализации нацпроектов, как для подобной растерянности появлялся очередной повод. Учитывая, что кроме него перед журналистами должны были выступить вице-премьеры Дмитрий Медведев и Сергей Иванов, можно было с большой долей вероятности предположить, что в списке возможных преемников господина Путина появилась еще одна (явно недостающая) кандидатура. Это впечатление усиливалось тем очевидным соображением, что в список преемников можно смело зачислять, как это ясно даже ребенку, всех, кто имеет хотя бы какое-нибудь отношение к реализации какого-нибудь из нацпроектов. (Один мой знакомый получил, например, заказ на производство высокотехнологичной медицинской аппаратуры для российской глубинки. И что же? Я смотрю на него теперь другими глазами!)

В Шанхае Владимир Путин жил в просторном номере. В этом номере был накрыт стол с угощением, которое, похоже, привезли из Москвы. Конфеты, печенье, пирожки. Все как в Кремле. Шампанское, коньяк в бокалах, водка в рюмках. Господин Путин до нашего прихода смотрел спортивный канал CCTV, по которому шел футбол Швеция – Парагвай. (Минут через двадцать после начала разговора президент России телевизор все-таки выключил.)

Владимир Путин сказал, что поездкой в Китай в принципе доволен:

– Хозяева старались, кухню китайскую я люблю, она не очень острая, повара у них искусники. Все разнообразно так, замысловато.

– И непонятно, что едите, – сострил кто-то.

– Все очень понятно, – твердо ответил господин Путин. – Есть, оказывается, у них утка по-шанхайски. Вот есть, все знают, утка по-пекински, ее насильно кормят, потом вкусно получается. Оказывается, у них утка по-шанхайски. Здесь она ест добровольно, и совсем по-другому получается. Вкус, я хочу сказать.

«Здесь» – он имел в виду в Шанхае. Ведь утка-то по-шанхайски.

Его спросили, какие подарки он привезет из Шанхая домой жене и детям.

– Мне очень меню понравилось, – застенчиво признался господин Путин. – Очень интересное, с такими блюдами… И с такими… ну, марками. Очень необычное меню.

Было не очень понятно, о чем он сейчас говорит, и я попробовал уточнить:

– То есть вы в качестве подарков везете домой меню с вашего обеда?

– Ну да! – искренне обрадовавшись, что его поняли, воскликнул господин Путин. – Оно с марками, я же говорю!

– А вы здесь без жены?

– Без, – уверенно подтвердил он. – Жена хотела поехать, но потом испугалась – жары. Я даже организаторам сказал, что она испугалась жары.

– И они поверили? – переспросил я, но он не услышал.

Он услышал другой вопрос:

– Почему вы уволили генерального прокурора?

– Уволил? – удивился президент. – Он же сам ушел.

– Но он не был похож на человека, который собрался уходить.

– А он скрытный! – засмеялся президент.

– Ну а все-таки – почему?

– Он шесть лет все-таки проработал на этом посту, – вздохнул господин Путин. – Это большой срок (то есть для президента России не очень большой и, может, даже маленький, а для генпрокурора, значит, он практически предельный. Конечно, мальчики кровавые постоянно, как говорится, в глазах… Устанешь. – А. К.). Ну, тут нет ничего необычного. К нему нет никаких претензий. Он ушел по собственному желанию. Он будет и дальше работать на этой службе.

– На какой?

– На государственной, – пояснил господин Путин.

– Это равноценная будет служба? – переспросил кто-то.

– Ну… да, наверное, – пожал плечами президент.

Ему уже не нравился этот разговор. Единственное, из-за чего он начал отвечать на этот вопрос, – он хотел, чтобы версия об усталости, собственном желании генпрокурора, с которым он не смог совладать, и об отсутствии претензий к нему стала канонической.

– А вы уже знаете, кто будет следующим генпрокурором?

– Ну… знаю, – демонстративно неуверенно пожал плечами господин Путин, давая понять, что на самом деле еще ничего по этому поводу не решил и, предупреждая следующий очевидный вопрос, добавил: – Но не скажу.

– А человек этот знает?

– Догадывается! – пошутил господин Путин и сам громко рассмеялся.

– А Владимир Устинов будет российским представителем в Евросоюзе? – продолжали допрашивать его.

– Чего вы привязались-то? – уже не очень хорошо усмехнувшись, но, впрочем, все еще миролюбиво пробормотал президент. – Видите, я же не хочу отвечать.

– А для него отставка была неожиданностью? Вот тут господин Путин мог попасться. Но он хорошо выучил каноническую версию:

– Это же по собственному желанию было! – снова засмеялся он. – Как же это могло быть неожиданно?

– Вы могли бы поделиться подробностями по делу мебельщиков? – спросили его.

Словосочетание ему не понравилось, он даже дернул головой: ну, понятно, успели назвать…

– Даже если бы и знал какие-то особенные подробности, то не сказал бы, – произнес на этот раз президент России чистую правду. – Все-таки в России действует презумпция невиновности. Но действительно, ряд людей по этому делу арестованы. Они являются невиновными и будут виновны, только если будет вынесен обвинительный приговор суда. Прокуратура поработала неплохо, – задумчиво и даже как-то мечтательно сказал он. – Писатели они хорошие. Вот такие тома написали. А какие они юристы… поймет суд. Правда, что я вынужден был… (долгая пауза) привлечь следователя из Ленинградской области к этому делу.

Это должен был быть человек, который не связан с правоохранительными органами и таможней.

На вопрос о судьбе Совета Федерации в его нынешнем виде господин Путин ответил, что это сейчас «можно думать о его усовершенствовании». Но чувствовалось, что эта тема не задевает ни его, ни кого-нибудь из присутствующих (тем более трех иностранных корреспондентов).

– А вообще-то я ведь самый большой демократ в стране, – неожиданно засмеялся господин Путин. – Так что я бы поддержал мнение народа, в том числе по этому поводу.

С особым, как говорится, цинизмом. Ему дали передохнуть на теме футбола.

– Я люблю красивый футбол, – заявил президент. – А так, если обычный, хочется, как старику Хоттабычу, дать каждому игроку по мячу, чтобы они так не переживали.

Он, как и первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев несколько дней назад, не сказал, за кого будет болеть на чемпионате мира в Германии.

– Представляете, я скажу – и что сразу будет?! – с расчетом на понимание спросил он.

– Чемпионат можно заканчивать, вся интрига все равно пропадет, – хотел сказать я, но не успел: президент уже отвечал на неизбежный вопрос о преемнике.

– Я благодарен, – сказал он, – нашим гражданам, которые считают, что я могу оставаться на этой работе (в вопросе была мысль коллективного разума 59 % респондентов последнего соцопроса, которые согласны оставить господина Путина на третий срок, и североосетинских общественников, которые предлагают провести по этому поводу референдум. – А. К.). Но такое решение подорвало бы мою внутреннюю уверенность в том, чего я делаю. Нельзя требовать от людей соблюдения того, чего сам нарушаешь.

Кстати он рассказал, как, по его версии, стали вице-премьерами два человека, которых все и называют (уже по привычке) возможными преемниками (господин Путин этого слова старательно избегает).

– Назначение Сергея Иванова и Дмитрия Медведева – инициатива Михаила Ефимовича Фрадкова вообще-то! – сказал он. – Вы, наверное, не знаете?! (Ну надо же, мы как-то, и правда, не в курсе были. – А. К.). Там шел разговор, что нужен человек в правительство на работу с нацпроектами. А администрация в это время приняла ряд неправильных, я считаю, решений по этому поводу. И он (Михаил Фрадков. – А. К.) говорит: «Ну, давайте назначим Дмитрия Анатольевича Медведева в правительство, раз они в администрации такие решения принимают». Я согласился. Потом и насчет Сергея Борисовича Иванова предложение последовало сделать его вице-премьером. Вот и все!

Теперь задача господина Путина состояла в том, чтобы дать понять: «Да ни на что я не намекал вам, когда они стали вице-премьерами! Вы это все сами придумали. Ну, вспомните!» При этом законы конспирации соблюдались в Кремле с таким энтузиазмом, что позволяли делать самые невероятные предположения насчет того, кто и какое место займет.

На встрече президента Путина с призерами XX зимних Олимпийских игр 6 марта 2006 года в Екатерининском дворце я попробовал создать своего рода «команду-мечту» – и это удалось, когда в зале появились министр обороны Сергей Иванов, глава администрации президента Сергей Собянин, первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев. Некоторое время они не находили себе места. Но потом в зал вошел премьер Михаил Фрадков, и вопрос решился. Леонид Тягачев и несколько тренеров пересели со своих мест на места в том же, последнем, ряду, только не слева, а справа от прохода. Освободившиеся позиции заняла вышеупомянутая четверка. Увидев недалеко от них еще одну четверку – бобслеистов, занявших на Олимпиаде в Турине второе место, я подумал, что и из мужественных парней, застенчиво севших в последний ряд, при должном отношении к делу вышла бы интересная команда. Господин Фрадков по техническим причинам (в силу своих недвусмысленных габаритов) стал бы разгоняющим. Вторым разгоняющим пришлось бы поработать Сергею Иванову. Рулевым по определению быть Дмитрию Медведеву. Ну а господин Собянин в этой четверке работал бы, конечно, тормозящим. При этом не следует забывать, что тех, кто разгоняет, а потом сидит в центре боба, спортсмены называют «мясом». В случае с Сергеем Ивановым, учитывая специфику его работы, можно было, очевидно, говорить, что это «пушечное мясо».

Впрочем, на этот раз мне показалось, что Владимир Путин начал уставать от разговора и теперь сам пытался веселить себя.

– А какими качествами хотя бы должен обладать преемник? – спросили его.

– Я считаю, что человек, претендующий на этот пост, должен обладать… – торжественно сказал президент, и я увидел, что он и в самом деле посерьезнел. – Во-первых, порядочность и честность. Во-вторых, профессионализм. В-третьих, умение брать на себя ответственность.

– А это может быть человек, которого сейчас нет в списке из двух-трех преемников?

– Ну да, – в голосе господина Путина тут же возникла трагическая неуверенность, которую он не собирался не то что скрывать, а намерен был продемонстрировать.

– А он может быть нам неизвестен?

– Ну, совсем неизвестен вряд ли. Все-таки кому-то он же известен, – продолжил веселиться господин Путин. – А так – может быть, конечно. Есть такая возможность.

– Но в списке его пока нет?

– Ну, в списке-то, вы сами говорите, два-три человека всего!

– А вы нам скажете, кто это? Что за человек? И когда скажете?

– Ну, боюсь точно сказать, когда скажу, – пожимал плечами президент. – Это все еще определится.

в плане стартовых возможностей.

– Ну, ближе к выборам скажете? – прозвучал умоляющий вопрос.

– Шутки шутками, но в конечном счете выбор-то остается за народом, – вздохнул президент с таким видом, словно это его тяготило.

Он решил, видимо, наконец перестать издеваться над журналистами и вернулся к теме, на которую мог поговорить серьезно.

– Это, правда, очень важно – уметь взять на себя ответственность, – продолжил он. – Мне в жизни несколько раз приходилось принимать решение: сделать что-то и получить серьезный политический негатив или спустить все на тормозах и попытаться решить проблему без этого. Нет, если я не буду брать на себя ответственность – все, шлюс дес абендс!

Господин Путин вспомнил, как Борис Ельцин предложил его на пост премьера, и ему надо было пройти собеседование во фракциях Госдумы:

– Я пришел к коммунистам (если вы спросите Геннадия Андреевича Зюганова, он расскажет) в день перед голосованием, и они спросили меня, как я отношусь к Собчаку. Я сказал, что Анатолий Александрович Собчак—человек честный и порядочный. Послышался сразу гул. Я говорю: «Чего вы гудите? Вы хотите, чтобы я ответил, как Сергей Вадимович Степашин, когда был в США недавно и его спросили, как он относится к коммунистам, а он сказал, что как бывший глава ФСБ считает, что коммунистическая партия никогда не придет к власти в России? Или чтобы я сказал вам по-другому? Что у нас любая партия может прийти к власти путем легитимных выборов? Вы хотите, чтобы я честно ответил, как думаю, или как Сергей Вадимович Степашин, то есть чтобы я говорил то, что от меня хотят услышать?»

Господин Путин говорил теперь максимально серьезно и даже слишком серьезно. Он очень хотел, видимо, чтобы и мы к этому относились так же.

– То есть должно быть мужество, чтобы довести до конца свою линию. Один-два раза спрячешься за чужую спину, скажешь, что они сами виноваты, – и все, нет страны. Уже завтра нет страны! Надо уметь признать свои ошибки и просто не прятаться.

– А вы можете признать свои?

– Ну, я не считаю, – не задумался господин Путин над ответом, который у него давно готов, – что были совершены вещи, от которых сейчас можно отказаться или сделать их принципиально по-другому. Как ни странно, такого нет! Есть что-то, что можно было чуть-чуть подправить…

– Что вы будете делать, когда уйдете с поста президента?

– А, я возглавлю политическую партию! – опять начал он радовать сам себя. – Какую? Оппозиционную, конечно!

– Кому оппозиционную?

– А какая разница? Главное, буду ругать власть – за антинародную политику, за то, что она не думает о простых людях. С вами буду чаще встречаться. Вам же интереснее будет, когда я буду все критиковать.

В этой последней фразе все-таки сказалась природная любовь Владимира Путина к журналистам.

– Хочется побродить по Питеру без охраны, в дом съездить, где я жил, – увлекся президент России. – Охрана же со мной в одном доме живет. Представляете?!

– Ну, вы и так часто в Питере бываете.

– А что я вижу? – переспросил он. – Сижу в машине, как таракан в бронированной банке.

Эта встреча закончилась, когда в Москве было три часа ночи. Потом у меня неожиданно появилась возможность задать господину Путину еще несколько вопросов. Я все-таки спросил еще раз, за что он уволил генпрокурора.

– Устал он! Я же сказал, – удивился президент.

Я еще некоторое время пытался выяснить подробности. Сам выдвигал какие-то версии и просил ответить, да или нет. Господин Путин в конце концов, потеряв терпение, начал демонстративно загадочно улыбаться.

«Да все равно же ничего не скажу», – молчал он.

И все-таки кое-что я понял из этого разговора. Настоящие причины отставки генпрокурора России – это то, о чем мы не узнаем не только сейчас, но и через пять лет. И через десять, скорее всего, тоже.

* * *

Публичные выступления Сергея Иванова, участившиеся во второй половине 2006 года, видимо, должны были подчеркнуть, что на самом деле именно он является главным конкурентом Дмитрия Медведева, а все остальные кандидаты в преемники – если они вообще существуют – всерьез рассматриваться уже не могут.

26 октября 2006 года президент России Владимир Путин вместе с министром обороны Сергеем Ивановым встретился с генеральным секретарем НАТО Яапом де Хоопом Схеффером. Главным героем этой встречи стал российский министр, который доказывал генсеку НАТО, что в семье, состоящей из России и НАТО, не без урода. И доказал.

Известие о встрече господина Путина с генеральным секретарем НАТО было многообещающим на фоне происходящего в последнее время с президентом России. Лидеры международных политических и военных организаций встречаются с господином Путиным, кажется, только для того, чтобы сказать ему обо всем, что у них накопилось к нему за эти годы. Господин Путин использует их для того же самого.

При этом господин Путин, войдя в Представительский кабинет, был настолько приветлив и ласков к своему гостю, что это настораживало, конечно, еще больше. Генсек НАТО тоже демонстрировал лояльность режиму. Настораживало в связи с этим выражение лица министра обороны Сергея Иванова. Он как-то широко и при этом очень неуверенно улыбался, словно стесняясь и пряча от окружающих свои зубы. Сначала я подумал, что просто они у него болят, но потом понял: ничего подобного. Наоборот, если не ошибаюсь, они у него больше не болят, ибо он, судя по их внешнему виду, ими активно занимается. Означает ли это, что предвыборная кампания одного из возможных преемников уже стартовала?

Разговор, который состоялся при журналистах, не представлял для них особого интереса (не хотелось не то что подслушивать, а даже подглядывать). Господин Путин рассказывал о сотрудничестве России с НАТО «в практических областях», прежде всего в «борьбе с терроризмом». Замечу (в скобках), практической эту область сделал сам терроризм.

Генеральный секретарь НАТО Яап де Хооп Схеффер рассказал, что «Россия, конечно, большая держава, которая отвечает за многое в мировых делах». После этого логично было бы ожидать, что следующую фразу он начнет с «но», – и тут наконец пойдет дело.

– И, конечно, ее присутствие в разрешении разных конфликтов незаменимо, – добавил генсек НАТО.

Было интересно, что такого случилось с господином де Хоопом Схеффером, что тот разговаривал с Владимиром Путиным с бесконечной осторожностью. Пожалуй, больше всего причин для такой осторожности у западных лидеров должна была вызвать субботняя встреча президента России с госсекретарем США Кондолизой Райс, на которой Владимир Путин, говорят, предупреждал госпожу Райс о том, что, если Грузия начнет вооруженный конфликт с Абхазией и Южной Осетией, России придется тут же признать суверенитет и той, и другой республики. Все, что будет дальше, было понятно без перевода.

Переговоры продолжались примерно час. После них с журналистами встретились мужественный Сергей Иванов и мужеподобный Яап де Хооп Схеффер.

– Могу доложить вам, – рассказал генсек НАТО после встреч с секретарем Совбеза России, депутатами Госдумы, министром обороны и президентом России, – что состояние отношений между Россией и НАТО очень хорошее. Но во всех отношениях, даже семейных, есть расхождения. Надо вносить в них вклад, чем я и занимаюсь.

Генсек НАТО намекал, очевидно, на то, что терпению его в деле укрепления семейных связей между Россией и НАТО нет и не может быть предела.

– Мы с Россией идем по восходящей, – продолжал он, – мы не во всем согласны по всем вопросам, но по многим вопросам все-таки согласны.

После этого он говорил только о тех вопросах, в которых он с Россией не согласен. Это прежде всего вопрос российско-грузинских отношений.

– Я сказал президенту, – добавил Яап де Хооп Схеффер, – что хотя НАТО напрямую не играет никакой роли (но какую-то все-таки играет. – А. К.), здесь участвуют другие организации, и мы призываем все стороны к деэскалации и соблюдению прав Грузии на территориальную целостность. Мы выступаем за мирное решение конфликтов в Абхазии и Южной Осетии. Я повторяю, что НАТО не играет здесь никакой роли (значит, все-таки не играет. – А. К.), а главное – деэскалация.

Генсек НАТО давал понять, что он предлагает Абхазии и Южной Осетии добровольно вернуться в состав Грузии, и это вдруг зазвучало как ультиматум. Яап де Хооп Схеффер сразу потерял всю свою осторожность.

А господин Иванов – свою. Министр обороны России рассказал, что генсек НАТО встретился с Игорем Ивановым, а также «с вашим покорным слугой» и с президентом России (непокорным слугой народа).

– Надеюсь, что Ивановы не запутали вам голову. – произнес он, и мне было понятно, что на самом деле он надеется на обратное. – В каждой семье есть разногласия, у нас тоже есть несовпадающие точки зрения по ряду проблем. Это вопросы расширения военной инфраструктуры НАТО в сторону границы с Россией… Затем планы США, члена НАТО, по размещению третьего позиционного района глобальной системы ПРО в Восточной Европе.

Название третьего района звучало так многообещающе, что заранее не хотелось жить.

– Не хотелось бы, чтобы сложилось впечатление, что мы чего-то боимся! – продолжал Сергей Иванов.

Нет, он мог не бояться этого.

– Просто это потребует, – продолжил министр обороны, – определенного изменения нашего военного строительства и того, чтобы Россия приняла определенные меры предосторожности. Мы следим за этими процессами.

Возможно, он имел в виду наших парней, арестованных в Грузии по обвинению в шпионаже.

– Мы понимаем, – продолжал Сергей Иванов, – что угрозы меняются, мы понимаем, что то, ради чего было создано НАТО – Советский Союз, – не существует, а вызовы и угрозы могут быть расположены в различных частях мира, и в основном они находятся вне Европы.

То есть кое-какие все-таки находятся и в Европе.

– Что касается Грузии. У нас с Грузией каких-то больших проблем нет! – с вызовом произнес Сергей Иванов, понимая, очевидно, что произносит заведомо дискуссионные вещи.

Ну, разве это проблемы, хотел он, видимо, добавить.

– Так же, как нет и санкций! – вместо этого произнес он.

– Деньги перемещаются, товары перемещаются. Прямых рейсов авиакомпаний нет, но их нет, так как у грузинских авиакомпаний долги! То, что мигрантов высылают, так их высылают во всех странах мира! Здесь, правда, могут быть перегибы некоторых ретивых чиновников… в отношении граждан России! Так это недопустимо! – твердо произнес Сергей Иванов.

Он раскрыл глаза на то, как «совсем недавно несколько сотен грузинских мигрантов были высланы из США», и сосредоточился на том же, на чем и президент России в финском городе Лахти неделю назад: что проблема на самом деле «в отношениях Грузии с ее бывшими автономиями Абхазией и Южной Осетией».

Господин Иванов, если не ошибаюсь, первым среди российских чиновников назвал эти автономии бывшими.

– По всем признакам мы ощущаем и видим, что руководство Грузии склоняется к военному решению. Это может привести к непредсказуемым последствиям для жизни и безопасности граждан этих народов. Россия здесь ни при чем!

Последние слова Сергей Иванов прокричал с каким-то страдальческим выражением лица. Возможно, вдруг дали все-таки знать о себе зубы.

* * *

Вообще-то, с конца 2006 года практически любое действие президента или правительства можно было рассматривать с точки зрения выбора преемника.

13 ноября 2006 года Владимир Путин встретился с членами правительства и вытянул из них несколько новостей федерального значения: о том, есть ли шанс к саммиту АТЭС закончить согласование российско-американских позиций по ВТО; о том, что с 2008 года бюджет в России будет верстаться сразу на три года; а также о том, что с 2007 года начнет функционировать отечественная система глобальной навигации, аналогичная американской GPS.

Президент России приехал на встречу с членами правительства в черном костюме и темном галстуке. Только что он, как и некоторые другие участники этой встречи, прощался с бывшим министром обороны Игорем Сергеевым.

– Герман Оскарович, – спросил президент России министра экономического развития и торговли господина Грефа, – как прошли ваши командировки по поводу согласования позиций по ВТО? И потом вы еще выезжали в Азию?

Герман Греф, который выглядел таким озабоченным, словно не успел еще заскочить домой после двух первых командировок и уже опаздывал в третью, – он и на встречу с президентом пришел последним и застенчиво протискивался сквозь бездушный строй подслушивающих и подглядывающих журналистов, – рассказал президенту захватывающие подробности своих переговоров по вступлению в ВТО.

– Владимир Владимирович, мы по всем принципиальным вопросам с США переговоры завершили, – объяснил он, и это была не новость, ибо об этом пару дней назад объявили американцы. – У нас остались технические вопросы и подготовка всех документов к подписанию. Это очень объемное соглашение, текст его насчитывает свыше 200 страниц. Сейчас идет техническая выверка и подготовка всех необходимых внутригосударственных процедур… В частности, нам необходимо принять целый ряд постановлений правительства.

А это уже была новость. Складывалось впечатление, что господин Греф готовит господина Путина к тому, что за пару дней такую работу не провернуть. И тогда получалось, что в Ханое на саммите АТЭС, как и в 2005 году в Братиславе, президенты России и США не смогут объявить о том, что российско-американские переговоры наконец-то закончились триумфально, и пусть теперь руководство Грузии попробует сказать, что оно против вступления России в ВТО – после того, как американцы оказались «за».

– Но задача, которая была поставлена вами к вашей встрече в Ханое с президентом Бушем, – все переговоры завершить с тем, чтобы обеспечить подписание соглашений… – сказал Герман Греф. – У нас есть шансы выпустить все документы и завершить техническую работу к этому времени. Мы сделаем все для того, чтобы во время вашей встречи с президентом Бушем обеспечить подписание соглашения.

Надо было отдать должное политическому мужеству Германа Грефа, который все-таки сумел не пообещать президенту, что к началу саммита – или, вернее, к началу встречи Владимира Путина и Джорджа Буша—техническая работа, и правда, будет закончена. Видимо, у него и в самом деле есть опасение, что никакой человеческий гений не может справиться с этой задачей.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарил за не законченную пока работу господин Путин и не оставил Герману Грефу таким образом выбора. Придется успеть.

После этого у господина Путина состоялся диалог с министром финансов господином Кудриным. Выяснилось, что вот-вот будут готовы поправки в бюджет 2006 года.

– Всегда поправки в текущий бюджет по действующему законодательству должны быть рассмотрены в течение 15 дней. Я уверен, что Дума выдержит эти сроки. Таким образом, в первых числах декабря закон поступит на вашу подпись. Если он будет сразу подписан, – Алексей Кудрин бросил строгий взгляд в сторону Владимира Путина, – то мы успеем в декабре все остальные расходы, которые требуется в этом году осуществить, провести в этом году.

– А когда вы будете начинать работу над бюджетом следующего, 2008, года? – спросил господин Путин, на которого грубый политический шантаж не произвел, кажется, должного впечатления. И еле заметно улыбнулся, так что показалось, что он решил пошутить.

Но выяснилось, что тут совершенно не до шуток.

– Владимир Владимирович, – продолжил господин Кудрин. – в соответствии с вашим поручением мы провели проработку сроков подготовки и утверждения бюджета на 2008 год. В соответствии с вашим бюджетным посланием этот бюджет должен быть сразу принят на три года.

То есть страну ждет по крайней мере спланированная трехлетка. Вообще это поразительно: Владимир Путин намерен оставить преемнику сверстанный трехлетний бюджет! То есть преемнику, во-первых, ни о чем не придется думать, а во-вторых, у него даже шанса такого не возникнет. Господин Путин не рискует доверить преемнику решение, видимо, ни одного более или менее серьезного вопроса.

И именно это замечание господина Кудрина, мне кажется, говорит о том, что Владимир Путин не останется на третий срок гораздо яснее, чем все, что по этому поводу говорит сам Владимир Путин.

– Для качественного прохождения бюджета он должен быть внесен во второй половине апреля и принят в первых числах июля, – заявил министр финансов. – Я думаю, что такой вариант абсолютно возможен, то есть он осуществим.

Последняя фраза министра финансов претендовала на то, чтобы встать в одном ряду с крылатым выражением Владимира Ленина: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».

После краткого и бурного отчета первого вице-премьера правительства Дмитрия Медведева о беспрецедентных закупках реанимобилей с «детскими кувезами» – в различные регионы будет поставлено 90 таких реанимобилей, что на несколько единиц больше, чем количество субъектов федерации, особенно с учетом тенденции к укрупнению регионов, характерной для государственной политики страны в последнее время, – президент повернулся к министру обороны:

– Сергей Борисович, я в начале этого года ставил задачу ускорить реализацию планов по созданию Глобальной космической навигационной системы. Как идет работа?

– Да, Владимир Владимирович, – Сергей Иванов охотно подтвердил, что президент и в самом деле ставил такой вопрос. – Весь проект как единое целое по созданию Глобальной навигационной спутниковой системы (ГЛОНАСС) готов… Напомню по срокам: к концу 2007 года по новому графику мы должны запустить всю систему на территорию страны в полном объеме. Для этого нам потребуется 18 космических аппаратов на орбите, а к концу 2009 года – в глобальном масштабе. И нам тогда нужно будет 24 аппарата. Сегодня у нас на орбите работают 14 космических аппаратов. То есть нам осталось четыре для покрытия собственной территории и десять. – он торжественно помедлил, – для покрытия всего мира.

Сергей Иванов объявил, что назначен генеральный конструктор системы ГЛОНАСС. Этого человека зовут Урличич Юрий Матэвич. Видимо, так и должны звать начальника настолько мудреной системы. С этой точки зрения выбор был безупречным.

– И он отвечает не только за орбитальную группировку, Владимир Владимирович, – продолжил Сергей Иванов, – но и за всю наземную составляющую, то есть наземную аппаратуру… К 1 января 2007 года генштаб снимает все ограничения по точности разрешения координат для того, чтобы вся система работала на экономику страны, на развитие транспорта.

– Кто отвечает за группировку спутниковую, ясно. Кто отвечает за наземную составляющую, ясно, – кивнул президент России. – А кто отвечает за освоение рынка услуг?

Господин Путин имел в виду, что кто-то же должен убеждать гражданских пользоваться беспрецедентной милостью Министерства обороны, открывающего для них систему отечественной GPS.

– За освоение рынка услуг мы будем отвечать вместе с Минэкономразвития, – сказал господин Иванов, ультимативно поглядев на Германа Грефа.

– Вместе – значит никто! – как будто даже обрадовался президент России. – Нужна конкретная фамилия человека! И человек специальный, который заранее, сейчас уже начнет прорабатывать эти вопросы с потребителем.

Чтобы у потребителя к тому времени, когда система начнет работать, не было даже иллюзий, что он сможет от нее отказаться в пользу, например, американской системы.

* * *

К 2007 году интрига с кандидатурой преемника достигла, казалось, апофеоза. Но это был еще не сам апофеоз.

7 марта 2007 года президент России встретился с женщинами, которые попросили его вернуть им институт санпросвета и пропаганды здорового образа жизни. В ответ Владимир Путин рекомендовал вернуть мужчинам право бесплатного просмотра футбольных матчей. Оставалось только порадоваться за тех и за других.

В Александровском зале Кремля женщины появились за несколько минут до президента. До этого их старались сохранить в девственной чистоте, не давая возможности журналистам поговорить с ними. Об этом очень просили сами дамы. Они берегли себя для встречи с президентом.

За круглым столом сидели руководители общественных организаций, дошкольных учреждений. Татьяна Шарыпова – патронатный воспитатель. Татьяна Боровикова – председатель общественной организации «Много деток – хорошо!». Ирина Полежаева на этой встрече, сидя за столом, иллюстрировала эту мысль: ее пригласили как многодетную мать. Впрочем, судя по ее бледному и слегка растерянному виду, у нее самой уверенности в этом девизе не было.

Владимир Путин поговорил с женщинами на интересную для них тему – о материнском капитале.

– Не знаю, – сказал он им, – как вы это ощущаете, насколько, по вашему мнению, это эффективно, но первое впечатление такое, что отдача должна быть.

Под отдачей он имел в виду, что за материнский капитал женщины страны рассчитаются с ее руководством живым товаром.

Господин Путин предложил дамам высказывать идеи и предложения. Идеи и предложения не заставили себя долго ждать. Идея члена Общественной палаты Александры Очировой состояла в том, чтобы поблагодарить Владимира Путина за то, что он вносит «стратегические начала в нашу внутреннюю и внешнюю политику», и за то, что рассказывает о них в посланиях к народу России.

Людмила Котик, главврач Тульской областной детской больницы, заявила, что все меры для повышения рождаемости и снижения смертности провалятся, если форсированными темпами не повысить уровень санитарной культуры населения.

– Всероссийский совет по санитарному просвещению в советское время был очень хорошей организацией, – заявила эта довольно молодая женщина, которая знала про санпросвет в лучшем случае из газет и одноименного бюллетеня, так как ни в какой другой реальности признаков существования этой организации обнаружить было невозможно. – Очень важно вновь вооружить нацию знаниями о здоровом образе жизни! Владислав Юрьевич Сурков горячо поддержал нашу идею! – с жаром воскликнула она (впрочем, вряд ли господин Сурков будет благодарен ей за упоминание его фамилии всуе в таком непредвиденном контексте. А может, и, наоборот, будет тронут. – А. К.). – Дмитрий Анатольевич (первый вице-премьер Дмитрий Медведев. – А. К.) поддержал!

Странно, что в этом списке не оказалось первого вице-премьера Сергея Иванова, за которым реальная промышленность. Наверное, вылетело из головы от волнения.

* * *

Нет, на такие вещи нельзя, конечно, не обращать внимания. Дуэт вице-премьеров, стоило им появиться вместе, обеспечивал пищей для ума в огромных количествах. Им не надо было даже ничего говорить. Вот на встречу с президентом России собираются члены правительства. Несколько министров уже сидят за столом в его ожидании, и тут в комнату одновременно заходят премьер-министр Михаил Фрадков и два его заместителя – Дмитрий Медведев и Сергей Иванов (такое впечатление, что встречаться с президентом поодиночке им с нового года как-то неловко, прежде всего друг перед другом). Обычно они появляются один за другим с театральной паузой, чтобы зрители (прежде всего телезрители) смогли оценить возрастающий с каждой секундой политический вес каждой фигуры в кабинете и достаточно разволноваться к моменту появления главного виновника торжества демократии Владимира Путина.

Или вот – в Георгиевский зал на церемонию награждения Госпремией России входят они же: Михаил Фрадков и два его первых заместителя – Сергей Иванов и Дмитрий Медведев не отстают друг от друга ни на шаг, но и не опережают друг друга (то есть все так же, как и в рейтингах; собственно, от этого прохода их рейтинги тоже зависят). Первые вице-премьеры и дальше все делали одинаково ровно и уверенно. Сергей Иванов поцеловал Джахан Поллыеву в правую щеку, Дмитрий Медведев – в левую (выбор щеки, наверное, тоже о чем-то должен был сказать думающим политологам).

* * *

Воссоздание же системы всероссийского санпросвета осталось поддержать только господину Путину. Людмила Котик сделала все для того, чтобы это случилось немедленно.

– Руководитель нашего государства не имеет вредных привычек. – произнеся эти слова, она со странным ожиданием посмотрела на президента, словно на самом деле не до конца была уверена в этом; и он, помедлив, легким кивком головы подтвердил: нет, не имею. – Занимается зимними и летними видами спорта! Прекрасно выглядит (еще один легкий подтверждающий кивок со стороны президента. – А. К.)!.. Это очень важно для подрастающего поколения!

Казалось, дело сделано, и санпросвет у госпожи Котик, так сказать, в кармане.

– А вы где работаете? – спросил президент России.

– Мы с вами знакомы уже много лет, – оскорбилась она, – если вы не помните! И мы вас в свое время решительно поддержали…

Она дала понять, что еще неизвестно, как бы все сложилось у господина Путина без этой поддержки. Впрочем, она так и не сказала, где работает.

– Это создается как общественная организация? – спросил президент.

– Может, вернуться к системе, которая в Советском Союзе существовала? – с надеждой переспросила она, опять не ответив на вопрос. Ответ для нее был гораздо важнее вопроса.

На этот раз не стал ничего отвечать господин Путин. За него сказала президент фонда «Семья России» Алла Кузьмина.

– А мне кажется, – сказала она, – надо использовать те структуры, которые работают сейчас.

Фонд «Семья России», надо полагать, не последний в списке этих структур.

– Ну нет! – решительно произнесла госпожа Котик.

– Человек приходит в этот мир не сам по себе. Он приходит от таинства духа между мужчиной и женщиной, – аргументировала Алла Кузьмина, и эту версию прихода в мир следовало признать оригинальной.

– Ваш, Владимир Владимирович, пример как семьянина очень важен для России! – продолжила госпожа Кузьмина. – Без семьи мы не сможем двигаться дальше! Нужен информационный проект по поддержке идеи семьи! Это должна быть хотя бы одна передача о семье!

Она не уточнила, в день или в год.

– Вот была «Семья Журбиных»… – вспомнила она о многосерийном советском фильме. – Фильм о любви и ненависти.

Она остановилась, поняв, очевидно, что зря сделала этот шаг, который отделяет одно от другого. Про ненависть в семье и так снимается сейчас много сериальных продуктов.

– Это фильм о династии! Надо пропагандировать семейные династии! – продолжила она.

– Я, во-первых, говорил об этом в своем послании… – увлекся было господин Путин самоцитированием (впрочем, в компании, где не процитировать президента России считалось верхом неприличия, невозможно было, видимо, удержаться от этого соблазна). Но тут он сбился, потому что начал рассказывать дамам об одном селе, история которого насчитывает более трехсот лет:

– Люди жили в одной деревне, ходили в одну церковь, были все друг у друга на виду… И так 300 лет!

Ну, хотя бы о санпросвете забыли.

Все это время в соседнем зале президента России ждали члены Совета по реализации нацпроектов. Около получаса они пили чай в Георгиевском зале Кремля. Здесь были лидеры думских фракций, губернаторы, министры.

Лидер ЛДПР не отходил от министра здравоохранения и социального развития Михаила Зурабова. Сначала они о чем-то мирно беседовали. Господин Жириновский говорил министру, что есть какая-то область, где никаких проблем с лекарствами нет, и вот надо распространить опыт этой области на всю Россию. Судя по выражению лица Михаила Зурабова, он категорически не верил в возможность существования такой области.

– Кто-то должен понести наказание за сегодняшнюю ситуацию с лекарствами? – спросили журналисты министра.

– А кого наказывать? – переспросил господин Зурабов.

Он даже как будто бы оглянулся вокруг в поисках такого человека и что-то не нашел его.

– Наказывать тут некого, – продолжил он уже спокойнее. – Кто должен пострадать, если соответствующие средства на эти лекарства не были предусмотрены законом? Кого наказывать?

– Некоторые считают, что вас, – сказал кто-то.

– Если это успокоит общественное мнение, – с нервной улыбкой на лице произнес господин Зурабов, – я бы это с удовольствием сделал.

То есть он намерен получить от своей отставки еще и удовольствие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.