1. Ну очень везучий банкир…

1. Ну очень везучий банкир…

Имя Владимира Потанина не столь знаменито, как у остальных героев этой главы. И все же о нем есть смысл поговорить. Во-первых, если о самом Потанине не кричат на каждом углу, то едва ли кто не слышал названия «Онэксим-банк», а эти имена собственные подразумевают друг друга, как Ленин и партия. Во-вторых, есть еще причина, о которой – позднее.

Итак, первый из наших натурщиков происходит из «золотой молодежи» советской эпохи. Родился в семье одного из руководителей советской внешней торговли, закончил суперпрестижный по тому времени Институт международных отношений, работал во внешнеторговом объединении «Союзхимпромэкспорт». Занимал, правда, должность не ахти какую – всего-то старший инженер, ну так для неполных тридцати лет и это немало.

В 1990 году при поддержке замминистра внешней торговли Потанин создал внешнеэкономическую ассоциацию «Интеррос». Надо ли объяснять, каким образом в мутное время сколачивал капитал человек, имевший неслабые связи в структурах, ведавших экспортом и импортом? Именно из «Интерроса» очень быстро и вырос «Онэксим-банк» (полное название: объединенный экспортно-импортный банк). Как и многие подобные структуры, «Онэксим» взлетел в одночасье. История его бурного роста темна, хотя в то время на экспорте сколачивались колоссальные состояния, так что можно строить догадки, можно… Ходили сплетни, что основой финансового могущества «Онэксима» стали активы Внешэкономбанка. Вроде бы с самого начала его становлению способствовали Чубайс, Черномырдин и Шохин. Ясно было, что ворожил кто-то влиятельный, потому что почти с самого начала «Онэксим-банк» был агентом правительства по обслуживанию внешнеэкономических связей и по валютному контролю, уполномоченным банком по работе с экспортерами стратегических товаров, а также уполномоченным Госкомимущества. Золотое дно, и не одно, а целых три!

О том, насколько влиятелен был Потанин, говорит тот факт, что именно он предложил идею залоговых аукционов. Предлагать-то можно всякое, но ведь идею приняли! И сей факт говорит оч-чень о многом…

В августе 1996 года Потанин был назначен первым вице-премьером правительства, отвечающим за экономический блок. «Онэксим» тут же стал обслуживать (то бишь крутить) немалые средства Таможенной службы. Эта служба приносила в казну суммы со множеством нулей, а банку сколько?

Да уж немало, наверное…

Тут, разумеется, вновь появляются вездесущие циники – и уверяют, что на своей высокой должности Потанин умело пролоббировал правительственные решения, выгодные в первую очередь его концерну. Судя по тому, что многие олигархи, не скрывая того, были на Потанина злы, слухи эти могут иметь под собой реальную основу. С другой стороны, это ведь могло быть и чистым совпадением: ну подумаешь, первый вице-премьер и глава банка, получивший от правительства нехилые заказы, – одно и то же лицо! И не такое в жизни бывает…

Бывает, конечно…

Но это все было так, легкая закуска перед большой трапезой. Потому что Потанин тем временем уже вовсю присматривался к «Норильскому никелю». Там, за Полярным кругом, недра таили 35 процентов мировых разведанных запасов никеля, 10 процентов меди, 14 процентов кобальта, 55 процентов палладия, 20 процентов платины, а также богатые залежи серебра и угля. И, кроме того, имелся могучий комбинат, извлекавший из стылых недр всю эту благодать и перерабатывавший ее в слитки чистого металла.

Справедливости ради следует уточнить, что в Норильске к тому времени не имелось никакого «заповедника социализма». Директора входивших в «Норильский никель» заводов основали за рубежом собственные торговые компании и лихо извлекали немаленькую прибыль в валюте. Циники именуют этот процесс «грабежом», и о нем до сих пор известно крайне мало из-за отдаленности Норильска, чья связь с Большой Землей порой выглядит чисто символической. Как следствие: малочисленность населения, слабость СМИ и прочие «прелести», вытекающие из специфики заполярного города…

Аукцион по продаже государственного пакета акций «Норникеля» проходил, мягко выражаясь, своеобразно. Самую большую цену – 355 миллионов долларов – предложила компания «Конт», представлявшая интересы банка «Российский кредит». Однако из-за «недостаточных финансовых гарантий» учреждение, проводившее регистрацию заявок на участие в аукционе, «Российский кредит» к торгам не допустило. Именовалось это учреждение – как? Правильно, «Онэксим-банк».

А как вы думаете, кто выиграл аукцион? Вы будете смеяться, нет вы будете очень смеяться…

«Онэксим-банк» приобрел «Норильский никель» за 180 миллионов долларов.

Похожая история произошла и несколько недель спустя, когда начались торги по продаже 51 процента акций нефтяного гиганта «Сиданко». Опять не повезло все тому же «Российскому кредиту»: вновь появились его представители, и вновь «Онэксим» не принял у них заявку. Представители «Онэксима» заявляли, что «Роскре-дит» не внес необходимый задаток. Представители «Роскредита» утверждали, что их даже не пустили в день аукциона в здание «Онэксим-банка». Как бы там ни было, поезд ушел: аукцион выиграла связанная с «Онэксимом» компания, заплатившая всего 5 миллионов долларов сверх стартовой цены в 125 миллионов.

Такие вот веселенькие у нас проводились «аукционы».

В правительстве Потанин проработал недолго. Ушел вскоре, заявив, что особых сожалений по этому поводу не испытывает. Несколько поспешил, право… «Онэксим-банк» обанкротился в 1998 году, после краха пирамиды ГКО. А останься его глава в правительстве, глядишь, и унюхал бы вовремя, откуда ветер дует.

Впрочем, «Норильский никель» и все остальное у него осталось. А умело проведенное банкротство банка бьет не столько по самому банку, сколько по клиентам.

Но мы забежали чуть-чуть вперед. Уйдя из правительства, господин Потанин выразил намерение приобрести акции телекоммуникационной компании-монополиста «Связьинвест». И – вот ведь везение-то, а? – тут же выиграл конкурс, при том, что были ведь и другие желающие, люди тоже известные и с нешуточными капиталами.

Обиженные конкуренты начали против него настоящую информационную войну. Претендовавшие на «Связьинвест» Гусинский и Березовский подняли по боевой тревоге принадлежавшие им телеканалы, ОРТ и НТВ, и те принялись с надрывом в голосе объяснять всему честному народу, что Потанин «путем махинаций украл госсобственность», а потому ее следует немедленно вернуть государству, а главных коррупционеров, способствовавших нечистоплотной сделке, господ Немцова и Чубайса, – ввергнуть в политическое небытие.

Как говорится – кто бы спорил! Вот только организаторы крестового похода за правду, господа Гусинский с Березовским, сами… как бы это поделикатнее выразиться… в общем, эталоном высокой морали и честной игры служить, право же, не могли…

Но кампания была шумной, затяжной и велась с размахом. В прессу просачивались записи пикантных телефонных переговоров, сыщики из МВД кропотливо проверяли приватизационные бумаги череповецкого комбината «Азот», даже арестовали одного из вице-президентов «Онэксим-банка». Задушевное единство олигархов, столь мило смотревшееся во времена президентских выборов 1996 года, на глазах превращалось в грустные воспоминания.

И все же «Онэксим» тогда отбился. Быть может, еще и оттого, что в истории со «Связьинвестом» на его стороне играл и старый лис Джордж Сорос, пока и не подозревавший, какую шутку с ним сыграет российский дефолт, до коего оставалось всего ничего…

И тем не менее, и все же…

Вторая причина, по которой эту главу я начал с портрета Владимира Потанина, в том, что стричь всех олигархов под одну гребенку не стоит.

Подавляющее их большинство, захапав за гроши ценную государственную собственность, использовали ее, как корову, которую сначала доят, а потом пускают на мясо. Сотни предприятий ждала эта судьба – из них извлекали быструю прибыль, пока они худобедно работали, потом распродавали все до последнего гвоздя, после чего попросту бросали. А полученные деньги не в производство вкладывали, как с придыханием обещали отцы реформ, а переводили за границу либо пускали на финансовые аферы. Таким образом, вместо обещанного класса собственников мы имеем обычную банду мародеров.

Но все же другая, меньшая часть приватизаторов – таких, как Потанин, Авен, Алекперов, утвердившись во владении награбленным, всерьез занялись производством. Они сумели довольно эффективно перестроить доставшиеся им промышленные предприятия, горные комбинаты и нефтеперегонные заводы. «Норильский никель» работает, в общем, успешно. Кроме того, в собственности «группы Потанина» находится еще знаменитое ЛОМО – Ленинградское оптико-механическое объединение. Тоже работает успешно.

Так что есть надежда, что эта, меньшая часть олигархов все же сумеет превратиться в того самого цивилизованного производителя, о котором нам столь красиво вещали… Конечно, если означенные господа, забыв о грешках молодости, будут действовать в режиме честной игры: соблюдать законы и своевременно платить налоги. А также расстанутся с претензиями на роль новой «руководящей и направляющей» силы – почему я назвал это условие, станет ясно из дальнейшего.

Нет, упаси Бог, я по-прежнему не испытываю к ним ни малейшей симпатии. То, что происходило в нашей стране в 90-е годы – мерзко, подло и отвратительно. Но все это уже произошло. И требовать сейчас полного пересмотра процесса, называемого приватизацией, и оплаты всех счетов – значит попросту не жалеть ни страну, ни народ. Такой пересмотр неизбежно выльется в новый передел собственности, которого наша несчастная промышленность попросту не вынесет.

Миром, увы, правит не романтика, а здоровый цинизм. И в рамках этого мировоззрения, нравится или не нравится это всевозможным идеалистам, от сахарных Маниловых до поборников справедливости, строить приходится не из «идеального материала», а из того, что есть под рукой. Хотя материал этот порой и несовершенен. Во что выливается стремление к идеалу – это нам «мальчики в розовых штанишках» уже хорошо показали.

Покойный Ахмад Кадыров как-то высказал примечательную сентенцию: «Да, у меня была банда. Но банды тогда были у всех». Шокирующе с точки зрения романтики, но вполне понятно и простительно с позиций здорового цинизма. Слишком часто приходится после хаоса и кризиса восстанавливать что-то с помощью не белокрылых ангелов (кстати, именно этакими безгрешными ангелочками очень любят прикидываться самые прожженные аферисты), а насквозь приземленного, амнистированного народа.

Еще нигде и никогда не удавалось добиться глобального восстановления справедливости. Удавалось лишь, достаточно долго манипулируя пистолетом и намыленной петлей под носом у амнистированного пирата, в конце концов убедить его прожить остаток дней в трудах праведных и соблюдении законов.

Классический пример – французская денежная реформа после Второй мировой войны. Старые деньги изымали из обращения, вводили новые – из расчета один новый франк за сто старых. Так вот, французы применили очень простое правило. Тем, кто мог предъявить документы, доказывающие, что предназначенные к обмену деньги заработаны честно, обменивали всю предъявленную сумму – хоть грузовик пригони. Тем, кто документов представить не мог, меняли ровно половину. Французы поступили умно: они прекрасно понимали, что все неправедные денежки «спалить» все равно не удастся, а требование непременно предъявить оправдательные документы приведет к дикой коррупции – можно представить, как обогатились бы скромные государственные служащие, «сидевшие» на этих самых декларациях о честном доходе. Искоренять зло французы не стали, но постарались его преуменьшить, насколько возможно. Вполне здравый подход, исполненный того самого здорового цинизма и реализма…

Об этом мало кто помнит, но история металлургической промышленности заполярного Норильска начиналась как раз с аферы – во время которой в незавидной роли лоха выступил сам император Николай I, человек, вообще-то, не склонный к излишней доверчивости…

Однажды он получил прошение от одного из красноярских купцов – тот покорнейше просил дозволения за свой счет построить деревянную церковь в том подобии городишка, который уже существовал на месте нынешнего Норильска. Тронутый такой заботой о православной вере, император всемилостивейше наложил резолюцию: «Быть по сему».

Фишка, как ныне выражаются, заключалась в следующем: там, за Полярным кругом, в забытой богом Дудинке уже была церковь. Каменная. А купчина сей, прознав о богатых залежах меди, вознамерился построить печь для выплавки металла. Но везти туда кирпичи было расходом неподъемным для частного предпринимателя – каждый кирпичик обошелся бы на вес золота. И пронырливый негоциант положил глаз на церковь.

Дальнейшее, думаю, понятно. Явившись к местным церковникам, купец продемонстрировал им бумагу с резолюцией царя-батюшки, быстренько снес церковь и сложил из ее кирпичей первую в мире медеплавильную печь, созданную за Полярным кругом. Деревянную церковь, впрочем, в полном соответствии с бумагой честно построил на том же месте. Вот так и возникла норильская металлургия…

И все же у Потанина есть одно достоинство: он человек респектабельный. Происхождение, образование и воспитание обязывают.

О следующих фигурантах этой главы такого не скажешь. Черт его знает, откуда они все взялись, но такой паноптикум… Прямо щедринские персонажи какие-то, право слово…