XXV. ДИЛЮВИЙ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

XXV. ДИЛЮВИЙ

Дилювиальная эпоха, иначе называемая четвертичной или ледниковой, рассматривается наукой, как особый отдел той кайнозойской эры, которая предшествовала в истории земли современному нам периоду и которая была отмечена развитием громадных млекопитающих и появлением первобытного человека.

Однако ни по своей продолжительности, ни по характеру происшедшей в ней перемены дилювиальная эпоха не может идти в сравнение с более ранними периодами жизни земли, и дилювий с полным правом можно было бы отнести к современной геологической эпохе и рассматривать как предшественницу флоры и фауны современных нам форм растительного и животного мира.

Любознательный геолог перелистывает страницы истории земли, углубляясь в тайны отложений почвы, и проникает в те слои ее, которые хранят в себе остатки давно минувшей жизни — былой флоры и фауны.

Дуб, береза, клен, вяз, липа, бук и серебристый тополь, орешник, осина, сосна, ель, несколько видов ив, обыкновенный камыш, ежевика, брусника, торфяные мхи, хвощи и папоротники — покрывали землю еще в дилювиальный период, и эти роды и виды растительного царства произрастают и в наше время и в тех же самых местностях.

Вымерли лишь немногие формы.

До нас не дожили: мамонтовый дуб, один из видов тополя (Populus Fraasii), ореховое дерево и великолепные кувшинки — родственные знаменитой Виктории-Регии, интереснейшему растению Южной Америки, плавающие листья которой имеют в поперечнике до двух метров. Однако дилювиальная кувшинка, по-видимому, значительно уступала в размерах Виктории-Регии.

Когда появилось холодное дыхание надвигающихся ледников, поверх оледенелого покрова флора получила северный характер: появились низкорослые березы, полярные ивы, различные альпийские ивы, горные сосны и т. д.

Большой интерес представляет животный мир дилювиального периода.

По необозримым пространствам степей резвились на воле табуны лошадей, проносились стада оленей, туров, зубров и бизонов.

В ущельях гор притаился огромный пещерный медведь, достигавший в длину десяти футов и в вышину до четырех с половиной футов. Ютясь в пещерах и расщелинах скал, он выходил на поиски добычи, и его рев обращал в беспорядочное бегство табуны и стада, пасущиеся в низинах. Пещерный медведь был грозным врагом животного мира дилювия от лошадей до слонов включительно.

Но ни в одном пещерном медведе имели страшного врага четвероногие обитатели земли этого периода: не в меньшем количестве встречались здесь и пещерные львы и гиены. Носороги и бегемоты дополняли тот животный мир, в центре которого можно поставить огромных слонов, бродивших по девственному простору: от южного и первобытного слона до самого знаменитого представителя всей этой группы из семейства хоботных — мамонта.

Ледники наступали... Влажный, охлажденный воздух не в состоянии был растопить ледяные массы, и мерзлая оледенелая почва захватывала все большие и большие пространства.

Среди рощиц карликовой березы, полярной ивы и сосны, по покрову мха бродил мамонт, носорог, и за стадами северных оленей шел первобытный кочевник — человек.

Со своим примитивным оружием, кремневым копьем, топором и палицей (дубиной) крепкого дерева, связанного для крепости поперечными деревянными же обручами, отваживался первобытный охотник вступать в борьбу с крупнейшими представителями животного мира.

Голод и необходимость делали его предприимчивым, ловким и отважным, заставляли терпеливо подкарауливать зверя, разбрасывать на его пути свои засады, капканы и ямы.

И когда крик отчаяния, бессилия и боли бродившего по простору мамонта указывал, что ложный, легкий настил над ямой — западней — провалился под неосторожным животным и это животное бьется в усилиях освободиться из своей тюрьмы, — все кочевье первобытных людей кидалось на этот крик.

Происходила долгая, упорная, несущая жертвы борьба, где чудовищной силе животного, парализованной пленом, противопоставлялись ловкость свободных движений, кремневые стрелы, копья и удары сбрасываемых первобытным охотником больших камней.

Точно спасаясь от двуногих и четвероногих, уходил мамонт все дальше и дальше на север. Прекрасно приспособленный к холодам, он бродил огромными стадами по мерзлой почве полярных тундр, питаясь мхами, брусникой и теми немногочисленными злаками, которыми снабжал его север.

Но и здесь поджидала его гибель. Когда под слабыми лучами солнца ледникового периода размягчался зыбкий верхний тундровый слой, не раз под колоссальной ступней великана прорывался и уходил вниз ненадежный покров мхов и лишайников, и среди болот замирал рев погибающего животного...

Трещины ледяных, веками накопляющихся массивов поглощали гигантов дилювиального периода для того, чтобы в наше время пытливые поиски ученых по этим драгоценным остаткам могли воссоздать жизнь давно минувших тысячелетий, совершенно так же, как по остаткам и отложениям нашего времени научная мысль грядущих тысячелетий попытается воссоздать в подробностях затерянные особенности нашего быта, нашей жизни.