Д. Карнеги (1888–1955)

Д. Карнеги

(1888–1955)

«Если вы хотите быть жизнерадостным, ведите себя так, словно вам уже есть чему радоваться». Эту формулу вывел американский психолог Уильям Джемс, безумно популярный сто лет назад, а ныне прочно забытый всеми, кроме дюжины знатоков истории психологии. Но учение Джемса – «всесильное, потому что верное» – поныне «живет и побеждает» благодаря его верному последователю Дейлу Карнеги. Во всем мире Карнеги – едва ли не самый известный психолог. И это при том, что профессиональным психологом он никогда не был. Правильнее сказать, что Карнеги был блестящим житейским психологом. Его книги совсем непохожи на научные труды. Они написаны так, словно автор в чисто американской манере постоянно подразумевает: «Ребята! Я – не какой-нибудь дипломированный умник, а такой же парень, как вы. Просто я тут пораскинул мозгами и вывел несколько хороших рецептов правильного поведения. И вы много выиграете, если последуете моим советам».

В нашей стране книги Карнеги стали первой ласточкой мировой психологической мысли. Выпущенные на заре перестройки еще по-советски гигантскими тиражами, они нашли миллионы восторженных читателей и почитателей. Для многих психология началась с Карнеги (а часто им и закончилась) – при том, повторим, что к психологической науке он имеет весьма отдаленное отношение, хотя того же Джемса цитирует постоянно. Нашим читателям невдомек, что на Западе его незамысловатое учение давно вышло из моды под напором уничтожающей критики (в Америке, например, не менее популярна книга Э.Шострома под вызывающим названием «Антикарнеги»). Правда, восторженный ажиотаж потихоньку спадает и у нас (недавно и Шострома перевели). Тут самое время трезво разобраться, кто такой этот необычный человек, как он сумел завоевать такую популярность, чем подкупают его идеи, а в чем они и в самом деле уязвимы.

Имя Карнеги у нас настолько популярно, что многие даже убеждены, будто всемирно известный фонд Карнеги им и основан, а знаменитый Карнеги-холл назван в его честь. На самом деле в этих названиях фигурирует фамилия совсем другого человека – сталелитейного магната Эндрю Карнеги. В начале ХХ века он был одним из богатейших людей Америки и в буквальном смысле воплощал собой «американскую мечту». Это был «человек, сделавший себя сам», сколотивший огромное состояние ценой исключительной предприимчивости. Он мог позволить себе жертвовать огромные суммы на благотворительность, а сам до конца своих дней одевался в недорогих магазинах готового платья (его самый дорогой костюм стоил 30 долларов). Дейл Карнеги не имеет никакого отношения к великому Эндрю, он не был ни его родственником, ни даже однофамильцем – фамилия, которую Дейл унаследовал от родителей, звучала и писалась чуточку иначе. Из соображений мистических, а может – сугубо прагматических, Дейл уже в зрелом возрасте подогнал свою фамилию под блестящий эталон, словно стремясь, чтобы магия великого имени распространилась и на него. И надо признать – он своего добился. Сын бедного фермера стал-таки миллионером и едва ли не затмил своей славой известного «однофамильца».

Дейл Карнеги родился 24 ноября 1888 г. на ферме Маривилль в штате Миссури. Это было самое что ни на есть американское захолустье – от ближайшего железнодорожного полустанка ферму отделяло 8 миль. Достаточно сказать, что Дейл впервые увидел трамвай, когда ему было 19 лет. На ферме в обязанности Карнеги-младшего входил уход за поросятами, он доил коров, колол дрова, подрабатывал у соседей (за прополку огорода ему платили 5 центов в час). Но как бы семья ни выбивалась из сил, им с трудом удавалось сводить концы с концами. Так что по окончании школы рассчитывать на получение престижного образования фермерскому сыну не приходилось, пришлось ограничиться местным учительским колледжем, по-нашему – педучилищем. Да и там не было никакой возможности выбиться в первые ученики – занятия приходилось совмещать с работой по хозяйству. Колледж находился в шести милях от фермы. Пешком этот путь занимал бы полдня, а даже плохонький велосипед был семье не по карману. Можно было, конечно, за доллар в сутки снять комнату в городке, близ колледжа. Из шести сотен студентов лишь шестеро не могли себе этого позволить, в их числе – Дейл Карнеги. Да и от работы по хозяйству его никто не освобождал. На занятия юноша ездил верхом, причем, понятно, не на ковбойском скакуне, а на тощей рабочей кляче. Сам он к тому же был тщедушен, некрасив, в разговоре нередко запинался от неуверенности. Неказистый, бедно одетый всадник служил посмешищем для всего училища (где они теперь, эти насмешники, кто помнит их имена?). Однако юноша стоически сносил обиды, более того – старался обратить их в невинную шутку и не портить отношения с товарищами. Рассказывают, что уже в юные годы он отличался большой доброжелательностью, открытостью в общении.

Дейлу, правда, не удавалось участвовать во многих мероприятиях, проводившихся в колледже, – для этого у него не было ни времени, ни соответствующей одежды (единственный пиджак давно стал ему тесноват, а брюки, в которых он еще ходил в школу, были до неприличия коротки). Он попытался попасть в футбольную команду, но тренер не принял его, сославшись на его малый вес. Иной бы в такой ситуации озлобился или впал в уныние. Дейл нашел выход.

Его мать, которая судя по всему была женщиной по-житейски мудрой, хорошо понимала проблемы сына. Она посоветовала ему принять участие в дискуссионном кружке, считая, что опыт публичных выступлений придаст ему уверенности в себе и поможет заслужить признание окружающих, в котором он так нуждался.

Юноша последовал совету матери и после нескольких попыток (поначалу его отказывались принимать всерьез), был наконец принят в дискуссионный клуб. Это событие оказалось поворотным пунктом в его жизни. Выступления действительно помогли ему обрести веру в свои силы. К тому же Дейл, похоже, был прирожденным оратором или, по крайней мере, интуитивно открыл несколько выигрышных приемов публичного выступления, которые помогли ему завоевать доверие публики. В ораторском искусстве он практиковался сидя в седле, галопируя в колледж и обратно, разучивал свои речи во время доения коров, а потом, взобравшись на вершину кипы сена в амбаре, с величайшим жаром обрушивал на перепуганных голубей потоки гневных тирад о необходимости запретить иммиграцию японцев в США. Не прошло и года, как он стал побеждать на конкурсах по ораторскому искусству в колледже. (Биографы Карнеги всячески обыгрывают этот факт, хотя, справедливости ради, необходимо отдавать себе отчет в скромных масштабах этих конкурсов.)

В результате усилий, направленных на преодоление чувства собственной неполноценности, молодой человек пришел к пониманию того, что умение преподнести себя аудитории и донести до нее свою мысль укрепляет самооценку человека и его уверенность в себе. Причем ему было очевидно, что, обладая такой уверенностью, можно добиться очень многого, практически всего. С этой установкой он и отправился в большую жизнь.

Колледж, правда, несмотря на все свои успехи, так и не закончил, вопреки информации, содержащейся во многих биографических справках, – завалил латынь. Так что будущий кумир миллионов, признаваемый многими выдающимся психологом, не только не получил психологического образования, а вообще какого бы то ни было законченного образования. (Впоследствии он недолго проучился в Нью-Йоркской Академии театрального искусства, но не закончил и ее.)

Сведения о его последующей профессиональной деятельности значительно расходятся в разных источниках. Кое-где он предстает удачливым коммерсантом, блестящим литератором и успешным актером. Действительно, на всех этих поприщах Карнеги попробовал себя, но славословия его успехам надо признать сильным преувеличением. Недолго помыкавшись в бесперспективной должности рассыльного в Небраске, он попробовал торговать всякой всячиной – от свиного сала до сборников полезных советов (чужих, разумеется, – свои он еще не сформулировал), – но вынужден был признать, что торговец он никудышный. Хотя ему и удалось ценой огромных усилий вывести свой район сбыта на первое место в штате, предложенное ему повышение было слишком скромной перспективой и не сулило ни скорой славы, ни большого богатства. Впереди были те же путешествия в товарных вагонах, дешевые ночлежки, препирательства с задолжавшими лавочниками. Молодой Карнеги не так представлял себе успех.

Перебравшись в Нью-Йорк, он попробовал себя на сцене заштатного театрика, но после пары лет существования нищим актером забросил это дело и занялся писательским трудом. Увы, издателей его юношеские опусы не воодушевили, да наверное и в самом деле не стоили доброго слова (даже потом, находясь в зените славы, Карнеги так и не решился их опубликовать).

И Карнеги вернулся к тому, с чего начал и что единственное у него пока хорошо получалось. Поскольку еще в колледже он успешно наставлял всех желающих по части ораторского искусства, Карнеги именно это и решил сделать своим ремеслом – открыть ораторские курсы. Руководство Американской Ассоциации молодых христиан, под крышей которой он намеревался осуществить свое начинание, поначалу встретило его скептически. Карнеги было заявлено, что никто не станет платить ему преподавательское жалование – 2 доллара в час – за чтение лекций по никому не известному и не понятному курсу. Карнеги хватило красноречия переубедить администрацию – соответствующие платные курсы были открыты, хотя вознаграждение ему было назначено в виде комиссионных от сборов.

Впрочем, Карнеги не прогадал. Уже через несколько месяцев его курсы прибрели такую популярность, что его комиссионные составили целых 30 долларов в час – столько набиралось заинтересованных слушателей.

Прослышав о таких успехах, директора Ассоциации в соседних городах захотели включить курс Карнеги в свои программы обучения. Вслед за тем и другие профессиональные сообщества обратились к нему с той же просьбой. Спрос на Карнеги рос день ото дня, и о хроническом безденежье можно было забыть. (Хотя многие охотно согласятся, что суетливая беготня по лекциям, позволяющая неплохо сводить концы с концами, – это еще не синоним жизненного успеха.)

Постоянно совершенствуя и обогащая содержание своих лекций, Карнеги постепенно начал вводить в свой курс некоторые соображения о взаимоотношениях между людьми. Ему удалось лично проинтервьюировать множество преуспевающих людей, в числе которых были изобретатель Маркони, Франклин Делано Рузвельт, Кларк Гейбл и Мери Пикфорд. В ходе бесед Карнеги стремился уяснить применяемую ими технику человеческих отношений. Он упорно занимался изысканиями в этой области, прочел много психологических трудов, а свои находки и выводы излагал в брошюрах, которые с жадностью читались его поклонниками, применявшими полученные знания на практике. Содержание этих брошюр было обобщено в его первых книгах, увидевших свет в 1926 г., – «Умение говорить: практический курс для деловых людей» и «Ораторское искусство и оказание влияния на деловых партнеров». В своей работе Карнеги активно сотрудничал с Лоуэллом Томасом, результатом чего в 1934 г. стал их совместный труд «Малоизвестные факты из жизни известных людей». Не так давно на гребне популярности Карнеги эта книга была издана и у нас, хотя, конечно, вряд ли она может сравниться по поучительности с иными его «учебниками жизни». А в 30-е годы она пользовалась в Америке популярностью, так же как и цикл радиопередач, которые Карнеги вел на эту тему.

Но главный успех пришел к Карнеги в полном соответствии с американской формулой «неустанный труд, личный энтузиазм + счастливое стечение обстоятельств». В 1933 г. главный управляющий крупного издательства «Саймон энд Шустер» Леон Шимкин прослушал его авторский курс в Ларчмонте, штат Нью-Йорк. На него произвели впечатление не столько аспекты курса, связанные с ораторским мастерством, сколько содержавшиеся в нем принципы взаимоотношений между людьми. Полагая, что книга на эту тему будет пользоваться большим спросом, Шимкин предложил Карнеги систематизировать все преподносимые им своим слушателям материалы и оформить их в виде книги.

12 ноября 1936 г. вышла самая знаменитая книга Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» – оптимистическое собрание практических советов и жизненных историй под общим девизом «Верь, что ты добьешься успеха – и ты его добьешься» (По сути дела, десятки современных психотерапевтических концепций – лишь конкретизация этого тезиса.) Как и предыдущие издания, эта книга не содержала каких-то особых откровений, однако в чисто американской манере предлагала краткие и в то же время емкие советы насчет того, как лучше себя вести, чтобы завоевать интерес и симпатию окружающих. Менее чем за год было распродано более миллиона экземпляров книги (еще при жизни автора только в США было продано более 5 миллионов экземпляров). С тех пор она издана на многих языках мира. На протяжении 10 лет книга числилась в списках бестселлеров газеты «Нью-Йорк Таймс», что до сих пор является абсолютным рекордом.

Еще более укрепила успех Карнеги его следующая книга – «Как перестать беспокоиться и начать жить», которая целиком посвящена описанию способов борьбы со стрессами, а также тому, как активизировать в себе здравый смысл.

Главный рецепт душевного равновесия по Карнеги на самом деле открыт задолго до него и многократно повторен на все лады мыслителями прошлых веков. Беда в том, что до томика Сенеки или Монтеня не у каждого дойдут руки, да и вперемешку с приключениями Бешеного или Слепого читаются они туговато. В доходчивом изложении Карнеги, подкрепленном живыми примерами, все становится на свои места. Оказывается, главная беда человека – в неумении жить сегодняшним днем. Слишком много душевных сил уходит у нас на воспоминания о прошлом, которое безвозвратно минуло, и на мысли о будущем, которое еще не наступило. Давние обиды и огорчения расстраивают нас и сегодня, хотя оснований на то давно нет. Да и приятные воспоминания пусты и бесплодны, ибо вращаются вокруг ушедшего. А уж мечты о будущем и вовсе бесполезны, они только распаляют воображение, но не насыщают. Опасения грядущих невзгод портят нам кровь еще до наступления неприятностей (как мудро заметил Марк Твен, «в жизни я пережил много бед – некоторые из них случились на самом деле»). Вывод прост: надо отбросить все эти ненужные переживания и радоваться тому, что есть сейчас. Даже если радоваться особо нечему (см. выше), надо вести себя так, будто все прекрасно. Еще Джемс на сей счет говорил: «Нам не всегда по силам изменить жизненную ситуацию, но всегда в нашей власти изменить свое отношение к ней». Так что и тут Карнеги оригинальностью не блещет, хотя эта формула запомнилась миру именно в его трактовке.

Рецепты эффективного общения по Карнеги столь же незамысловаты. По его мнению (с которым трудно не согласиться), мы все слишком эгоцентричны, сосредоточены на своих интересах и нуждах, а это отталкивает других людей. Если нам что-то от человека нужно, мы добиваемся этого слишком прямолинейно, и он в свою очередь начинает обороняться, охраняя свои интересы. Значит, вести себя нужно совсем иначе. Всем своим видом надо продемонстрировать искреннее расположение к партнеру, интерес к его персоне. Следует позаботиться, чтобы у него создалось впечатление: общаясь с вами или даже оказывая вам какую-то услугу, он в первую очередь удовлетворяет свои собственные интересы. (Мысль, кстати, тоже совсем не новая – Ларошфуко и Лабрюйер писали об этом, когда на свете не было не только Дейла Карнеги, но еще и его прадедушки). Короче, иди навстречу людям (или хотя бы делай вид, этого достаточно) – и люди к тебе потянутся.

Что же не устроило в этих сентенциях придирчивых критиков? Идеологи гуманистической психологии объявили Карнеги беззастенчивым манипулятором, который учит лицемерию и бездушию. Для манипулятора другие люди являются инструментами, средствами утоления его потребностей. И все манипулятивные приемы – это лишь корыстные ухватки, с помощью которых ловкач заставляет других плясать под свою дудку.

Если придерживаться гуманистической позиции, то идти людям навстречу бескорыстно, в самом деле помогать им удовлетворять их потребности. Ну, и чувства, разумеется, надо выражать искренне. О том, как при этом соблюсти свои интересы, гуманисты скромно умалчивают. Да и по поводу душевного равновесия они фактически солидарны с Карнеги – принцип жизни «здесь и теперь» – один из краеугольных камней гуманистической психологии.

Парадокс этой ситуации в том, что все рецепты Карнеги безупречно действуют на практике. Однако ими в само деле легко злоупотребить. Если человек обладает задатками манипулятора и настроен использовать других людей как вещи, советы Карнеги ему в этом неплохо помогут. Если же он настроен относиться к людям «по-человечески», то ему эти советы не очень-то и нужны. Вернее, он и так будет им следовать, даже о них не зная, причем совершенно искренне и бескорыстно. Так что ругать Карнеги – все равно что ругать огонь, которым можно и обжечься, и согреться. А вовсе отказаться от огня – значит обречь себя на стужу и сырую пищу.

Истина посткарнегианской эпохи состоит, наверное, в том, чтобы не доводить до крайности ни его идеологию, ни доводы его критиков. А ведь по сей день свои рекомендации по совершенствованию нашего внутреннего мира и налаживанию отношений предлагают как последователи Карнеги, так и его противники. Довольно успешно (хотя и в более скромных масштабах, чем прежде) функционирует основанный Карнеги и носящий его имя Институт эффективного ораторского искусства и человеческих отношений с филиалами во многих странах.

Дейл Карнеги жил по принципу, что нет плохих людей (и чем это гуманисты еще недовольны?..), а есть неприятные обстоятельства, с которыми можно бороться, но совсем не стоит из-за них портить жизнь и настроение окружающим. 1 ноября 1955 г. этот человек, оптимист по жизни, умер в Нью-Йорке, совсем недолго успев побыть миллионером и насладиться собственным успехом. После его смерти Институт возглавила его жена Дороти, автор собственной небезынтересной книжки о том, как мудрая женщина может способствовать успехам начинаний своего мужа. Книга написана, похоже, с большим знанием дела. Да и сама фамилия автора нынче дорого стоит…

Рассказывают (достоверность этих слухов сегодня проверить непросто), что четверть века назад сборник работ Карнеги в переводе на русский язык был издан спецтиражом в полторы сотни пронумерованных экземпляров для внутреннего пользования в кругу советской партийной элиты. Остается только недоумевать, чем так испугали наших тогдашних вождей идеи практичного американца, что они побоялись их обнародовать. По прошествии лет ясно одно: сами они так ничему у него не научились.

Впрочем, и сегодня, слушая иного оратора, понимаешь, что Карнеги он не читал. А глядя на хмурые лица соотечественников, так и хочется спросить: «Не пора ли перестать беспокоиться и начать жить?» Перечитать, что ли, Карнеги?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.