Юргис Балтрушайтис
БАЛЬМОНТУ
Быть вновь уже не в здешнем цвете
Судьба земли тебе дала,
И копит мёд тысячелетий
Твоя бездрёмная пчела…
Да бодрствует твой дух безбольный
В юдоли скорби, зла, обид…
Досель ты — бард надменно-вольный,
Отсель — молящийся друид!
1930
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
К. БАЛЬМОНТУ Блеснувши сказочным убором Своих пленительных стихов, Летишь ты вольным метеором В мир несменяющихся снов. Красой неведомой и жгучей Ты оковал наш робкий взгляд — И миру дал своих созвучий Всеувлекающий каскад. Они как бред полночный странны, Они красивы и
БАЛЬМОНТУ Колкой шерсткою рукоплесканья пробежали В говорливой, многолюдной зале. Люстры слабо-пьяный свет — Душу обнимающий браслет. Голос вспоминал Эпоху Возрожденья, Страстно-рыжую и полную кипенья, И стояло предо мной весь час Ваше имя зорким, как алмаз. Может быть
Валерий Брюсов К. Д. БАЛЬМОНТУ Вечно вольный, вечно юный, Ты как ветер, как волна, Речь твоя поет, как струны, Входит в души, как весна. Веет ветер быстролетный, И кругом дрожат цветы, Он ласкает, безотчетный, Все вокруг — таков и ты! Ты как звезды — близок к небу, Да, ты —
Андрей Белый К. Д. БАЛЬМОНТУ 1 В золотистой дали облака, как рубины,— облака, как рубины прошли, как тяжелые, красные льдины. Но зеркальную гладь пелена из туманов закрыла, и душа неземную печать тех огней — сохранила. И, закрытые тьмой, горизонтов сомкнулись объятья. Ты
Вячеслав Иванов К. БАЛЬМОНТУ Сонет Не все назвал я, но одно пристрастье Как умолчу? Тебе мой вздох, Бальмонт!.. Мне вспомнился тот бард, что Геллеспонт Переплывал: он ведал безучастье. Ему презренно было самовластье, Как Антигоне был презрен Креонт. Страны чужой волшебный
Игорь Северянин БАЛЬМОНТУ Мы обкрадены своей эпохой, Искусство променявшей на фокстрот. Но как бы ни было с тобой нам плохо, В нас то, чего другим недостает. Талантов наших время не украло. Не смело. Не сумело. Не смогло. Мы — голоса надземного хорала. Нам радостно. Нам
Бальмонту (К тридцатипятилетию поэтического труда) Дорогой Бальмонт!Почему я приветствую тебя на страницах журнала «Своими путями»? Плененность словом, следовательно — смыслом. Что такое своими путями? Тропинкой, вырастающей под ногами и зарастающей по следам: место не
БАЛЬМОНТУ (К тридцатипятилетию поэтического труда) Дорогой Бальмонт!Почему я приветствую тебя на страницах журнала «Своими путями»? Плененность словом, следовательно — смыслом. Что такое своими путями? Тропинкой, вырастающей под ногами и зарастающей по следам: место не
Бальмонту (К тридцатипятилетию поэтического труда) Дорогой Бальмонт! Почему я приветствую тебя на страницах журнала «Своими путями»? Плененность словом, следовательно – смыслом. Что такое своими путями? Тропинкой, вырастающей под ногами и зарастающей по следам: место не
Портреты поэтов Бальмонту Впервые – в журнале «Своими путями» (Прага. 1925. № 5).С Константином Дмитриевичем Бальмонтом (1867–1942) Цветаева подружилась – сразу и на всю жизнь – в молодости в Москве. Необычайно теплые, сердечные отношения, взаимная поддержка и помощь
БАЛТРУШАЙТИС Я вовсе не имею намерения писать литературную критику и «расценивать» так или иначе художественные достижения (для меня лично очень значительные) Серебряного века русской литературы. Моя цель: написать мои воспоминания и впечатления об эпохе,
БАЛТРУШАЙТИС Печатается по тексту газетной публикации: „Русская мысль“, 1959, 8 декабря. В оригинале обозначение рубрики: „О прошлом. Серебряный век русской литературы“[091] На самом деле Балтрушайтис родился в 1873 г.[092] Стихи Балтрушайтиса на литовском языке публиковались
Андрей Белый и Юргис Балтрушайтис Общеизвестно, что Юргис Балтрушайтис (1873–1944), принадлежавший к узкому кругу авторов и организаторов крупнейшего московского символистского издательства «Скорпион», входил в число наиболее заметных и значимых представителей
К. Д. Бальмонту (1867–1942) Бальмонту Пышно и бесстрастно вянут Розы нашего румянца. Лишь камзол теснее стянут: Голодаем как испанцы. Ничего не можем даром Взять – скорее гору сдвинем! И ко всем гордыням старым – Голод: новая гордыня. В вывернутой наизнанку Мантии
Бальмонту Пышно и бесстрастно вянут Розы нашего румянца. Лишь камзол теснее стянут: Голодаем как испанцы. Ничего не можем даром Взять – скорее гору сдвинем! И ко всем гордыням старым – Голод: новая гордыня. В вывернутой наизнанку Мантии Врагов Народа Утверждаем