Глава шестая ПОЛИГОН
Глава шестая
ПОЛИГОН
20 мая 1954 года было принято постановление СМ СССР № 956–408сс о разработке, изготовлении и испытании первой межконтинентальной баллистической ракеты Р-7.
Для летных испытаний МКР необходимо было создать и соответствующий полигон, так как Капустин Яр не мог обеспечить проведения летных испытаний такого типа ракет. МБР по схеме «пакет» состояла из нескольких ракет и составных частей. Максимальная длина ракеты превышала 30 метров, максимальная ширина — 10 метров, вес незаправленной ракеты — 25–30 тонн. Ракету можно было доставить на полигон только по частям, там собрать, проверить всю ее аппаратуру и после этого доставить на старт. Предусматривалась постройка технической позиции — монтажно-испытательного корпуса (МИК), оснащенного необходимым оборудованием, испытательными стендами, лабораториями, моделирующими устройствами.
Для межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 требовалась трасса испытаний длиной порядка восьми тысяч километров с полем падения отделяющейся первой ступени и полями падения головной части. Кроме размещения большого количества технических сооружений, инфраструктуры и жилого городка в стартовом районе требовалось ряд сооружений разместить вне стартового района.
Полигон Капустин Яр не удовлетворял требованиям размещения новых объектов из-за небольшой территории, значительной населенности окружающей местности и наличия рядом крупного индустриального центра Сталинград, а также потому, что один из пунктов радиоуправления в этом случае должен был размещаться в Каспийском море.
Для выбора места полигона постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР была создана государственная комиссия во главе с генерал-лейтенантом В. И. Вознюком. В результате работы комиссии и представленных ею материалов были утверждены: место основной базы полигона — в Кармакчинском районе Кзыл-Ординской области, район падения первых ступеней — в Акмолинской области, район падения головных частей — на севере полуострова Камчатка.
Выбор места дислокации полигона Байконур был трудным. Вот что докладывали в ЦК КПСС В. Малышев, А. Василевский, Г. Жуков, П. Дементьев, А. Домрачев, В. Калмыков 4 февраля 1955 года:
«Совершенно секретно Особой важности
ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ КПСС
Докладываем:
Для отработки баллистической ракеты Р-7 с дальностью полета 8000 км и крылатых ракет “Буря” и “Буран” с дальностью полета 7500–8000 км министерства обороны, среднего машиностроения, оборонной промышленности, авиационной промышленности и радиотехнической промышленности Постановлением Совета Министров СССР от 17 марта 1954 года обязывались произвести к 1 января 1955 года выбор полигона и к 1 марта 1955 года доложить Правительству свои предложения. Этим же Постановлением предусматривалось проведение первых этапов летных испытаний указанных ракет с Государственного центрального полигона Министерства обороны, из районов Капустин Яр — Владимировка, Астраханской области.
Во исполнение этого Постановления междуведомственная комиссия из представителей указанных министерств, в период с апреля по декабрь 1954 года, изучила возможность размещения:
— старта ракет на Государственном центральном полигоне, в Ставропольском крае (Степное, Дивное), в районах Красноводска, Казалинска, Вологды;
— района падения первых ступеней ракеты Р-7, который должен быть удален от старта на расстояние 680 км, применительно к каждому из указанных районов старта.
Для изучения районов падения боевых частей ракет специальные экспедиции обследовали районы Чукотки, Сахалина, Камчатки, побережья Охотского моря и Курильские острова.
В результате проведенной работы комиссия пришла к выводу, что выбрать полигон, обеспечивающий пуск ракет на требуемую дальность 8000 км, при размещении района падения боевых частей на суше, с соблюдением должной безопасности пусков ракет для населения и скрытности работ, не представляется возможным. Поэтому после совещания с главными конструкторами ракет Р-7, “Буря” и “Буран” было решено ограничиться дальностями полета на период отработки 6200 км, а контрольные стрельбы на полную дальность 8000 км провести в водах Тихого океана.
Изучив все возможные варианты размещения полигона для летной отработки ракет Р-7, “Буря” и “Буран”, комиссия установила, что наиболее приемлемым вариантом является район вблизи р. Сыр-Дарья, примыкающий к ж. д. магистрали Чкалов — Ташкент, на участке между Казалинском и Джусалы, с местом падения боевых частей на незаселенной территории полуострова Камчатка, у мыса Озерный.
При таком расположении полигона отделяющиеся ступени ракет Р-7 будут падать в малозаселенном районе Акмолинской области, у озера Тенгиз, а место падения отделяющихся ступеней ракет “Буря” и “Буран” будет примыкать к району старта…
Рассмотрев предложения комиссии, мы согласились с ее выводами о целесообразности строительства нового полигона для отработки ракет и испытания ракет Р-7, “Буря” и “Буран” в районе Казалинск».
Предложения комиссии были утверждены, и 12 февраля 1955 года Совет министров СССР принял постановление № 292–181 «О новом полигоне для Министерства обороны СССР»:
«Сов. секретно Особая папка
Постановление Совета Министров СССР № 292–181 от 12 февраля 1955 года
“О новом полигоне для Министерства обороны СССР” Совет Министров СССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
<…> 3. Принять предложение т.т. Малышева, Жукова, Василевского, Дементьева, Домрачева и Калмыкова:
а) о создании в 1955–1958 гг. научно-исследовательского и испытательного полигона Министерства обороны СССР для летной отработки изделий Р-7, “Буря” и “Буран” с расположением:
— головной части полигона в Кзыл-Ординской и Карагандинской областях Казахской ССР, в районе между Н. Казалинском и Джусалы;
— района падения головных частей изделий в Камчатской области РСФСР, у мыса Озерный;
— района падения первых ступеней изделий Р-7 на территории Акмолинской области Казахской ССР, в районе озера Тенгиз;
б) о проведении первого этапа отработки изделий “Буря” и “Буран” на сокращенную дальность с территории научно-испытательного полигона № 4 Министерства обороны СССР, из района Владимировка Астраханской области РСФСР в направлении на озеро Балхаш.
4. Обязать т.т. Малышева, Сабурова и Жукова в трехнедельный срок представить в Совет Министров СССР мероприятия по обеспечению организации и строительства указанного полигона.
Председатель Совета Министров Союза ССР Н. БУЛГАНИН
Управляющий делами Совета Министров Союза ССР А. КОРОБОВ».
Случайности в выборе места не было. Район, более близкий к экватору, позволял максимально использовать скорость вращения Земли, что снижало расход тяги двигателей на единицу полезного груза. На данной широте при запуске космической ракеты в восточном направлении она получает дополнительно почти четыре процента орбитальной скорости — 316 метров в секунду. Выбранное место расположения полигона обеспечивало сравнительно большую дальность стрельбы на суше — 6200 километров, полную дальность стрельбы — 8000 километров в воды Тихого океана и позволяло удовлетворительно разместить наземные средства радиоуправления полетом. С Байконура космические объекты выводятся на орбиты, наклон которых к плоскости экватора составляет от 48 до 81 градуса при восточном направлении запуска.
Этот вариант размещения полигона был наиболее выгодным и целесообразным с точки зрения безопасности пусков ракет для населения и наименьшего экономического ущерба народному хозяйству страны. Район старта ракет располагался в малонаселенной пустынной степи, вблизи не было населенных пунктов, имелись лишь небольшие селения вдоль железной дороги, идущей на Ташкент. То есть это была огромная пустующая территория и требуемое отчуждение большой территории размером 1 миллион 100 тысяч гектаров существенно не затрагивало интересы народного хозяйства.
Трассы полета ракет также проходили над малонаселенными местностями. Расположение района падения боевых частей в северо-восточной части Камчатки также не представляло опасности для населения и не требовало производить никакого отселения на территории более 100 тысяч гектаров. Район падения первых ступеней ракеты Р-7 у озера Тенгиз в Акмолинской области Казахстана требовал освобождения территории только на период испытаний, то есть временно.
Район стартовых позиций и район целей был ровным, плоским и обеспечивал быстрое передвижение людей и транспорта; исключалась также возможность возникновения радиопомех. Местность была в целом сухой, но с достаточным количеством источников воды. Имелось место для строительства аэродрома. Была возможность доставки на полигон тяжелых грузов по железной дороге. Отсутствовали пересекающие полигон воздушные линии и железнодорожные магистрали. Климатические условия позволяли эксплуатировать полигон круглый год. Существовала возможность розыска и сбора отдельных частей ракеты с целью последующего изучения причин аварий. Полигон располагался на значительном удалении от государственной границы СССР, в районе труднодоступном для различных средств разведки вероятного противника.
Но если с точки зрения технической выбранный район был оптимальным, то для жизни людей первоначально фактически никаких условий здесь не было. Станция Тюра-Там, возле которой создавался полигон, была построена на железной дороге Оренбург — Ташкент в 1906 году. Она располагалась между ближайшими железнодорожными станциями и населенными пунктами Джусалы (центр Кармакчинского района) и Казалинск (центр Казалинского района), оба населенных пункта находились от Тюра-Тама соответственно в 80 и 110 километрах. В Джусалах располагался аэродром с грунтовой полосой, имевший местные рейсы и рейсы на Москву. Кроме того, раз в неделю здесь совершали посадку самолеты рейса Москва — Кабул. Так что аэродром числился в международных. Мог принимать самолеты Ил-2.
С древних времен здесь жили кочевники-казахи. Их основными занятиями были кочевое скотоводство, речное и озерное рыболовство, рисоводство и бахчеводство у Сырдарьи. Кругом голая пустыня, оживляемая скудной растительностью только весной. Климат региона — резко континентальный. Летом — изнурительная жара с суховеями и столбами завихрений обжигающего воздуха, пылевые и песчаные бури. Зимой — морозы, достигающие 50 градусов, с песчано-снежными буранами.
Генерал-лейтенант М. Г. Григоренко, Герой Советского Союза, в 1951–1959 годах главный инженер Главного управления специального строительства, вспоминает: «Чем больше мы изучали экономику района, тем больше видели трудностей. Все было в остром “дефиците” или отсутствовало вовсе. Местные ресурсы рабочей силы отсутствовали, местных материалов — камня, гравия, щебня, леса — не было. Промышленность районов развита слабо и никакой помощи оказать нам не сможет. Энергосистема прилегающих районов может при условии ЛЭП выделить стройке крайне ограниченную мощность. Грунтовые воды практически отсутствуют. Единственный источник водоснабжения — небольшая река, на которой необходимо соорудить водозаборные сооружения и от нее прокладывать к потребителям водопроводные сети большой протяженности. Дебит реки будет недостаточным для нужд строительства и эксплуатации, надо искать подземные источники водоснабжения, бурить скважины и строить водозаборные сооружения. Ближайшие аэродромы находились на расстоянии сотен километров и не могли быть использованы для нужд строительства из-за отсутствия автомобильных дорог… Грандиозную стройку надо было начинать на голом месте и необходимые ресурсы подавать по единственной железнодорожной магистрали Москва — Ташкент, частично используя также воздушный транспорт…
Крупная стройка разворачивалась без подготовительного периода. Строительство основных сооружений часто опережало строительство промышленной базы и жилья для строителей. Все было в дефиците: специалисты, автотранспорт, строительные машины и механизмы, строительные и горюче-смазочные материалы, продовольствие и даже хлеб, который не успевали подвозить по бездорожью. Самым же дефицитным было время. Надо было экономить каждую неделю, сутки, час, минуту».
Хорошо и не без юмора сказал о принципах, которыми руководствовались в выборе места будущего космодрома, Владислав Волков, сотрудник королевского ОКБ-1, ставший впоследствии космонавтом:
«По максимуму неудобств. Нужно найти место, куда, во-первых, нелегко было бы добраться любым видом транспорта, начиная с самого современного и кончая таким архаичным, как ишак или верблюд. Но этого мало. Надо, чтобы местность была пустынной. Чтобы не было воды и ее привозили в цистернах. Обязательное условие — это песок! Причем песка должно быть много, очень много. И если подует ветер, то этот песок должен висеть в воздухе, так чтобы в трех шагах ничего не было видно. Желательно, чтобы он попадался в борще и котлетах. Это для того, чтобы ты понимал, что дома тебя ждет жена с вкусным обедом. Если ты нашел такое место, значит, оно подходит для строительства космодрома».
Надо иметь в виду, что каждый камень, кирпич, доска, гвоздь были доставлены издалека по железной дороге до станции разгрузки, а затем автотранспортом на площадки по бездорожью. Для обеспечения водой гарнизонов и всего строительства, в том числе и работы бетонного завода, работало круглосуточно несколько десятков водовозов. Питание всех жителей гарнизона осуществлялось из походных солдатских кухонь, а затем офицерский состав, рабочие и служащие, их семьи питались во временных столовых барачного типа.
В условиях пустынной местности, жары, ветров и песчаных бурь условия жизни вновь создаваемого гарнизона усложнялись еще и тем, что вблизи не было крупных населенных пунктов, на которые можно было бы в какой-то степени базироваться и использовать их коммунально-бытовые предприятия: хлебопекарни, прачечные, магазины, парикмахерские и т. п. Населенные пункты (Джусалы и Казалинск) не могли оказать помощи, так как были удалены на 100–120 километров.
Немало трудностей в этот период вызывал вопрос организации торговой сети (военторга), а впоследствии совхоза, молочной фермы и мясокомбината. Для размещения гражданских специалистов и рабочих необходимо было иметь общежития, гостиницы и столовые. В начальный период это представляло тоже много хлопот и трудностей.
В соответствии с директивой Генерального штаба Советской армии от 10 марта 1955 года была создана оперативная группа из десяти офицеров ГЦП МО во главе с заместителем начальника ГЦП полковником Анатолием Александровичем Васильевым, которая 15 марта 1955 года вылетела в Москву, в распоряжение начальника Главного управления реактивного вооружения генерал-майора А. И. Семенова.
В задачи группы входили: а) разработка штата полигона; б) подбор и подготовка кадров; в) подготовка заявок по всем видам материального и технического обеспечения; г) организация контроля за строительством полигона.
Оперативная группа нового полигона постоянно расширялась и вскоре включала 100 человек. Штаб группы располагался в одной комнате на третьем этаже правого крыла 3-го дома МО СССР на Фрунзенской набережной среди служебных помещений заместителя командующего артиллерией Советской армии по реактивному вооружению.
В течение марта — апреля были назначены начальник полигона, начальник политотдела, начальник штаба и другие должностные лица.
27 июля 1955 года директивой Генерального штаба была создана экспедиция по выбору площадок измерительных пунктов, базы, пунктов сопряженного наблюдения объекта «Тайга» и проведения инженерных изысканий. Экспедиция комплектовалась специалистами, способными разносторонне оценить условия работы измерительных пунктов. Ей были приданы легковые и грузовые автомобили высокой проходимости, самолет Ли-2 и несколько легкомоторных самолетов для ускорения осмотра больших площадей земной поверхности. Предстояло определить местоположение семи измерительных пунктов и двух пунктов радиоуправления полетом ракеты Р-7, применявшейся на первых этапах ее отработки, а также службы наблюдения и анализа падения первых ступеней ракеты.
По решению правительства выбор районов размещения ИП, разработка службы измерений и СЕВ (система службы единого времени) были возложены на НИИ-4. Поэтому и схема размещения измерительных пунктов была разработана также НИИ-4. Председателем комиссии по выбору районов размещения ИП был назначен начальник отдела НИИ-4 инженер-полковник В. А. Тарасов. В состав комиссии от полигона входили полковники Н. Д. Силин и С. С. Блохин.
Некоторые пункты (ИП-4, ИП-7, ИП-6) эта комиссия выбрала и разместила неудачно — далеко от воды в пустынной местности. Она руководствовалась теоретическими расчетами НИИ-4 без учета необходимых условий для длительной жизни гарнизонов, оторванных от населенных пунктов. Позже Нестеренко отмечал: «Благодаря моему вмешательству удалось передвинуть пункты 8, 9 и базу в Ладыженке ближе к воде и населенным пунктам. В результате такого казенного отношения к делу некоторые гарнизоны до сих пор вынуждены привозить воду за 15–20 километров машинами. Это создает дополнительные трудности, которых можно было избежать».
Другие экспедиции параллельно решали вопросы выбора конкретного района падения головных частей ракеты Р-7 на полуострове Камчатка. Все результаты работы экспедиции и выработанные предложения были оформлены в виде многотомного отчета и доложены Г. А. Тюлину и Ю. А. Мозжорину, которые одобрили их. Мозжорин был тогда начальником 1-го отдела НИИ-4, Тюлин — заместителем начальника НИИ по научно-исследовательской работе.
19 марта 1955 года приказом № 0053 министра обороны Маршала Советского Союза Г. К. Жукова Алексей Иванович Нестеренко был назначен начальником полигона. Когда Главный маршал артиллерии М. И. Неделин предложил Нестеренко стать начальником вновь формируемого полигона в Тюра-Таме, он фактически без колебаний согласился, поменяв свое благополучное и прочное московское существование на неустроенность и трудности строительства на пустом месте и в сложных климатических условиях.
Алексей Иванович пишет: «Первый разговор со мной на эту тему состоялся на полигоне Капустин Яр у генерала В. И. Вознюка, который пригласил меня к себе и объяснил, что создается новый большой полигон для испытаний и отработки МКР. Маршал артиллерии М. И. Неделин просил выяснить, не дам ли я согласие стать начальником этого полигона, подчеркнув, что это, безусловно, связано с необходимостью выезда из Москвы, и дать ответ в течение суток. Я ответил генералу В. И. Вознюку, что работа в области развития и совершенствования ракетной техники меня очень интересует. Он просил меня сообщить свое мнение в 8 часов утра, с тем чтобы в 9.00 доложить маршалу.
Вечером я по телефону сообщил жене, что мне предлагается новая должность с выездом из Москвы. Она ответила: “Решай сам, а мы готовы ехать куда угодно. Не первый раз”. Я сообщил, что работа большая, интересная, нужная. Жена ответила: “Если надо, то давай согласие, дети у нас уже большие”.
В назначенное время я сообщил генералу В. И. Вознюку о своем согласии. После приезда в Москву маршал М. И. Неделин лично сообщил мне, что приказом министра обороны СССР я назначен начальником формируемого полигона. Он кратко объяснил мне задачи, рассказал об ориентировочных сроках формирования и строительства полигона. Пунктами формирования были назначены: г. Москва, полигон Капустин Яр, Тюра-Там, НИИ-4 в Болшеве. В заключение беседы М. И. Неделин рекомендовал мне быстро сдать факультет и приступить к формированию полигона, о ходе формирования еженедельно докладывать лично, а по выезде в Тюра-Там до установления ВЧ-связи — письменно два раза в месяц… Относительно подчиненности было сказано, что до выезда из Москвы я нахожусь в распоряжении маршала Неделина, а затем в зависимости от того, как будет лучше».
Митрофан Иванович Неделин, поздравляя Алексея Ивановича с новым назначением, поблагодарил его, сказав: «Спасибо, что не держитесь за Москву!»
Вначале предполагалось, что новый полигон будет филиалом Государственного центрального полигона и должен был непосредственно подчиняться генералу В. И. Вознюку. В дальнейшем из-за большой отдаленности полигонов друг от друга и плохого сообщения между ними, а также в связи с большим размахом и масштабом новой организации было принято решение — полигон не может быть филиалом ГЦП. Его целесообразно создавать и развивать как самостоятельную организацию с непосредственным подчинением начальнику ГУРВО генералу А. И. Семенову.
На базе оперативной группы была сформирована рабочая группа по разработке штатов нового полигона и его организационной структуры. Возглавлял группу начальник полигона Алексей Иванович Нестеренко. Разработанные проекты штатов полигона и его организационной структуры 24 мая 1955 года были представлены в Генеральный штаб на утверждение. В предложениях на создание штатной структуры полигона первоначально было указано 20 частей и отдельных подразделений и собственно управление полигона. После рассмотрения штаты были утверждены директивой начальника Генерального штаба от 2 июня 1955 года. Впоследствии эта дата приказом министра обороны СССР от 3 августа 1960 года, в ознаменование начала формирования полигона, была объявлена днем ежегодного праздника НИИП-5 МО и входящих в его штат на день издания приказа воинских частей.
В апреле 1955 года Алексей Иванович приступил к подбору кадров и формированию полигона. В первую очередь необходимо было подобрать начальника штаба, начальника политотдела и заместителей по спецслужбам (опытно-испытательных работ, научно-исследовательских работ и измерений, строительства, тыла, главного инженера, службы режима, начальника отдела кадров, начальников медицинской и финансовой служб). На должность начальника штаба Главным управлением кадров МО СССР были рекомендованы Н. С. Васендин, А. Г. Захаров и А. С. Буцкий. Васендин и Захаров согласия не дали.
Беседа с Буцким была основательнее. Он вначале заявил следующее: «Я не могу с ходу дать согласие, так как не знаю ни характера, ни объема работы, не знаю, справлюсь ли я с ней. Если можно, прошу подробнее сообщить мне о характере и объеме работы». Нестеренко ответил: «Вы были начальником штаба артдивизии, поэтому я считаю, что опыт у вас есть и, судя по личному делу, на всех участках работы, куда вас назначали, вы справлялись хорошо. Может быть вас пугает место?» Буцкий сказал, что место его не пугает и семья этого не боится, что он офицер и куда прикажут, туда он и поедет, но хотел быть уверенным, что оказанное ему доверие он сможет оправдать. Нестеренко дал Буцкому сутки на размышление. На второй день разговор был кратким. Алексей Саввич дал согласие. Алексей Иванович был доволен — Буцкий сразу произвел на него хорошее впечатление скромностью, тактичностью, как серьезный офицер. После этого, в апреле 1955 года, А. С. Буцкий был назначен начальником штаба полигона (приказ МО от 9 апреля 1955 года № 0060). Время показало, что его назначение было серьезной помощью в организационных делах.
Полковник Буцкий проделал исключительно большую работу в начальный период организации полигона. Своим трудолюбием и добросовестным отношением к делу он завоевал большое уважение и доверие у коллектива. Однако случилось непонятное. Когда Алексей Иванович вернулся из командировки с «Камы» (Камчатки) и докладывал маршалу Неделину о состоянии развертывания строительных работ и условиях жизни гарнизонов, то в конце беседы маршал сказал, что Буцкого придется заменить, так как он не имеет достаточного опыта руководства штабом полигона.
Нестеренко в ответ заявил: «Может быть, целесообразно заменить начальника полигона, а не начальника штаба, поскольку считаю, что Буцкий своей должности вполне соответствует». Неделин ответил: «Это вы зря, товарищ Нестеренко. Мы вам подберем достойного начальника штаба, например полковника Карася». На это Нестеренко сказал, что полковника Карася хорошо знает еще по Великой Отечественной войне как одного из лучших командиров гвардейских минометных полков, смелого и храброго офицера, но нет никакого основания для того, чтобы заменять Буцкого. На этом разговор был окончен.
Через некоторое время был получен приказ, которым полковник Буцкий освобождался от занимаемой должности. На эту должность назначался начальник штаба ГЦП полковник А. Г. Карась, а на место Карася назначался полковник Буцкий — их поменяли местами. Чтобы как-то сгладить обиду того и другого, они оба были награждены ценными подарками за хорошую работу.
Как потом стало известно, эта замена произошла по требованию С. П. Королева. Буцкий не понравился Королеву лишь по той причине, что Сергей Павлович был включен в состав первого рейса самолета Ан-2, отлетающего из Джусалы в Москву, а не в состав четвертого, тогда Королеву не пришлось бы ждать других, летящих в Москву. Списки составлял генерал А. Г. Мрыкин. В то время Буцкий еще не знал главных конструкторов и других чиновников и не знал, кому какая принадлежит роль в распределении мест «за барским столом». Мрыкин же прекрасно знал эту бюрократическую субординацию и непростой характер Королева, но не предупредил Буцкого и не нашел в себе мужества сказать, что списки составлял он, а не Буцкий.
Так что эта замена ничем не была оправданна и принесла только лишние трудности. По своим деловым качествам эти офицеры были совершенно равноценны. Оба были переведены без особого желания, и самолюбие их было сильно ущемлено. Не слишком здоровому полковнику Карасю не хотелось ехать в более суровые климатические условия (кстати, через год он был освобожден от занимаемой должности по состоянию здоровья и назначен на должность консультанта в НИИ-4).
Такое решение задело и самолюбие Нестеренко, так как не было принято во внимание его мнение. Стало также ясно, что маршал Неделин находится в зависимости от С. П. Королева.
Кроме начальника штаба полковника А. С. Буцкого заместителями начальника полигона были назначены: по опытно-испытательным работам — подполковник А. И. Носов, по научно-испытательной работе и службе измерений — полковник А. А. Васильев, главным инженером — подполковник А. П. Метелкин, заместителем по строительству — подполковник Н. Н. Васильев, начальником тыла — полковник В. А. Лебедев, заместителем по режиму и охране — полковник Н. Д. Силин, заместителем начальника штаба — полковник Д. П. Ковель, начальником оперативного отдела — подполковник А. М. Войтенко.
Все заместители были участниками Великой Отечественной войны, удостоены высоких правительственных наград. Даже склонный к покровительственно-задиристому поведению по отношению к военным заместитель Королева Л. А. Воскресенский всегда вел разговор с замами начальника полигона в уважительно-корректном тоне.
Основным органом управления космодрома являлся штаб. В 1955 году он состоял из шести отделов. Отдел планирования и обеспечения научно-испытательных работ и испытательных полей (подполковник А. М. Войтенко) с первого дня своего существования стал организующим и планирующим органом штаба, осуществляющим постоянную связь и взаимодействие со всеми службами полигона. А. С. Буцкий вспоминал: «Главная роль в организации постоянного и действенного контроля принадлежала оперативному отделу штаба. Полковник Войтенко, с присущей ему настойчивостью и требовательностью к себе и подчиненным, успешно справлялся с возложенными на отдел задачами, настойчиво обучал и требовал от подчиненных добиваться изучения истинного положения дел на контролируемом участке, умело использовал опыт работы штаба полигона Капустин Яр, не стеснялся учиться и набираться опыта у своих товарищей».
С момента своего создания штаб полигона занимался вопросами организационно-штатного строительства и развития НИИП-5, такими как: разработка и утверждение штатов и на управление полигона, и на входящих в его состав частей и подразделений; подбор кадров; формирование и укомплектование управления полигона, научно-испытательных отделов, контроль за ходом комплектования личным составом частей и подразделений; организация специальной подготовки инженерно-технического состава; размещение личного состава, семей офицеров, рабочих и служащих; организация снабжения, питания, культурного обслуживания личного состава и населения поселка; контроль за ходом строительства объектов, организация тесного взаимодействия, взаимопомощи и сотрудничества с военными строителями 130-го УИР.
Вот как вспоминает об особенностях работы штаба в 1955 году полковник Алексей Саввич Буцкий: «В таком технически оснащенном учреждении, как НИИП-5, задачи штаба полигона и его работа значительно отличались от работы обычных войсковых штабов. Эта специфика работы особенно проявлялась в периоды формирования частей и подразделений, штатная структура многих из них создавалась впервые, укомплектование их инженерно-техническими кадрами, подготовка инженеров до уровня специалистов, создающих комплексы и системы первой отечественной МКР, бытового устройства подчиненных и их семей в условиях полного отсутствия местных ресурсов на открытой пустынной территории с районами очаговой природной чумы и резко континентальным климатом… Все работы по подготовке сооружений и объектов первой очереди полигона, начиная от формирования штатных подразделений и частей до завершения всех работ, приходилось начинать, как говорится, с нуля…»
Кроме оперативного отдела в состав штаба входили отделы: боевой подготовки и боевого применения (подполковник В. Е. Вельчинский), аэрометеорологический (подполковник В. А. Овчинников), специальных испытательных полей (подполковник Е. Л. Беляев), строевой (майор А. П. Раздоров), секретный (капитан Б. А. Ключников), отделения специальной связи (капитан Н. Ф. Здор). Кроме того, в 1956 году по приказу Нестеренко в состав штаба был включен отдел специальной связи и службы единого времени (полковник Н. М. Крючников), ранее входивший в службу опытно-испытательных работ полигона.
Штабу подчинялись базы специальных испытательных полей: база падения блоков 1-й ступени в/ч 13 961 в Казахстане в районе Ладыженки (подполковник Л. А. Кондратюк) и база падения головных частей и остатков 2-й ступени на Камчатке — 43-я отдельная научно-испытательная станция (ОНИС) (полковник Б. Ф. Козлов, с 24 декабря 1955 года полковник И. К. Павленко). Кроме того, штабу подчинялись батальон связи (командир — подполковник Г. П. Дробышевский), 6-е отдельное авиационное звено (старший лейтенант Н. Д. Лубнин), склад артвооружения (лейтенант В. Е. Деев), военно-почтовая станция.
95-й батальон связи формировался на площадке № 5 полигона Капустин Яр с июля 1955-го по апрель 1956 года. 3 мая 1956 года батальон прибыл в Тюра-Там и был размещен на берегу Сырдарьи. Личный состав батальона участвовал в создании линий и узлов связи и их охране.
19 июня 1955 года к месту постоянной дислокации части прибыла оперативная группа командования полигона в составе семи офицеров (в их числе полковники А. С. Буцкий и Н. М. Прошлецов, подполковники С. С. Блохин и Н. И. Кузьменко, инженер-капитаны А. А. Белужкин и Д. Ф. Киселев). К этому времени на станцию Тюра-Там прибыли строители во главе с полковником (в последующем генерал-майором) Георгием Максимовичем Шубниковым. В районе строительства площадок сосредоточивались строительные батальоны. Строители создавали материально-техническую базу для развертывания строительства.
В 1956 году в состав полигона вошел политический отдел, который выступал мобилизующей и организующей силой, активно помогая начальнику полигона генерал-лейтенанту А. И. Нестеренко решать сложные и ответственные задачи становления и развития полигона, сплочения воинских коллективов.
Первым начальником политотдела космодрома был назначен полковник Н. М. Прошлецов. В составе небольшой группы офицеров-ракетчиков он прибыл на космодром летом 1955 года. На плечи Николая Михайловича легла тяжелейшая ноша формирования коллектива политотдела, создания партийных, комсомольских и профсоюзных организаций, подбора и расстановки офицерских кадров, организации партийно-политической работы в частях и подразделениях, установления контактов, развития отношений с местными (районными и областными) и республиканскими органами власти.
Николай Михайлович не щадил себя, не знал ни покоя, ни отдыха. Сказались и тяготы Великой Отечественной войны. В сентябре 1956 года полковник Прошлецов преждевременно ушел из жизни. Новым начальником политотдела космодрома стал полковник Василий Иванович Ильюшенко. Он родился в 1914 году, был участником Великой Отечественной войны, ранее служил заместителем начальника политотдела Артиллерийской академии им. Ф. Э. Дзержинского и заместителем по политической части председателя Главного артиллерийского управления.
Так же как на фронте, Василий Иванович самоотверженно, не щадя здоровья и сил, вместе со всеми ракетчиками-испытателями строил объекты космодрома, обеспечивал первые запуски ракет и космических аппаратов. Вместе с Нестеренко он смог создать на полигоне такой микроклимат среди руководителей, что все задачи решались дружно, быстро, с высокой ответственностью и качеством, за что к ним с большим уважением относились С. П. Королев и маршал артиллерии М. И. Неделин.
Василий Иванович основное внимание в своей работе уделял совершенствованию стиля партийно-политической работы, повышению качества боевой подготовки, улучшению бытовых условий для личного состава, жилищному строительству, организации культурной работы, досуга. По его инициативе в феврале — марте 1957 года были проведены конкурсы на лучшую столовую, на лучшую солдатскую казарму, офицерское общежитие, смотр художественной самодеятельности. А ведь с момента рождения космодрома прошло чуть более полутора лет!
Но главное внимание В. И. Ильюшенко уделял строительству объектов космодрома, подготовке офицеров и солдат к испытаниям ракетной техники. Вместе со своими товарищами он отдал много сил для успешного запуска первых баллистических ракет, первого в мире искусственного спутника Земли и других космических аппаратов.
Благодаря настойчивым письменным просьбам начальника полигона А. И. Нестеренко и начальника политического отдела В. И. Ильюшенко 21 января 1958 года указом Президиума Верховного Совета Казахской ССР поселку на 10-й площадке (до этого он условно назывался «Заря») было присвоено название «Ленинский». 1 марта 1959 года состоялись первые выборы Ленинского поселкового совета. Это политическое мероприятие потребовало больших усилий коллектива политотдела и его начальника.
В первые месяцы все прибывающие офицеры, рабочие и служащие размещались в палатках, землянках и вагонах. В условиях пустынной местности, жары, ветров и песчаных бурь условия жизни вновь создаваемого гарнизона усложнялись еще и тем, что вблизи не было крупных населенных пунктов, на которые можно было бы в какой-то степени базироваться и использовать их коммунально-бытовые предприятия: хлебопекарни, прачечные, магазины, парикмахерские и т. п. Населенные пункты (Джусалы и Казалинск) не могли оказать помощи, так как были удалены на 100–120 километров. Питание всех жителей гарнизона осуществлялось из походных солдатских кухонь, а затем офицерский состав, рабочие и служащие, их семьи питались во временных столовых барачного типа.
Первая зима (1955/56 года) была на редкость холодной и ветреной. Морозы доходили до минус 42 градусов. Природа как будто нарочно решила проверить стойкость и мужество этого громадного, быстро создаваемого гарнизона. Зимой, для того чтобы поддержать минимально возможную температуру, необходимо было круглосуточно топить временные печи: железные, кирпичные, чугунные, глинобитные — какие кто мог соорудить. Это требовало большого количества дров. Надо учесть, что каждая палка, каждая щепка привозились за тысячи километров. Круглосуточная топка времянок вызывала частые пожары в палатках, землянках и домиках, несмотря на противопожарные мероприятия. И чем было холоднее, ненастнее, тем чаще возникали пожары. Начальником гарнизона был издан приказ, в котором требовалась постоянная противопожарная готовность всего офицерского состава в ночное время для выезда по тревоге. В каждом подразделении назначались дежурные противопожарные подразделения и нештатные пожарные команды. В результате проводимых мероприятий возникавшие очаги пожаров быстро ликвидировались.
Наблюдалась острая нехватка питьевой воды. Насосная станция у паровозной водокачки работала круглосуточно, но напоить всех она не могла. Случалось, что из-за отсутствия воды невозможно было приготовить обед в столовых. Солдаты самовольно выходили на дорогу, останавливали водовозки и выпивали их досуха, заливая про запас котелки, ведра, фляги.
Первый приезд Алексея Ивановича в район будущего полигона состоялся в июне 1955 года. В мае он находился на полигоне Капустин Яр, проверял размещение первых подразделений, которые там формировались: батальон связи и испытательные отделы. Там же размещался отдел кадров, который занимался подбором офицеров из состава ГЦП. В этот период Нестеренко внезапно заболел и попал в госпиталь, а через несколько дней на ГЦП прилетел маршал М. И. Неделин в сопровождении генерала Л. М. Гайдукова. К его прилету Алексей Иванович почувствовал себя лучше и прямо из госпиталя выехал на аэродром для следования с маршалом в Тюра-Там. К слову сказать, в период пребывания в госпитале ему удалось уговорить начальника медицинской части госпиталя подполковника медицинской службы А. В. Соловьева дать согласие на должность начальника госпиталя на новом полигоне.
Посадка самолетов была возможной в то время только на аэродроме в Джусалах. Из Джусалов в Тюра-Там группа прибыла в специальном вагоне. Местность и условия расквартирования были удручающими: степь, такыры, солончаки, пески, колючки, жара и ветер, иногда переходящий в песчаные бури, множество сусликов. Ни одного дерева, ни одного населенного пункта. Как сказал адъютант Неделина по приезде на полигон: «Да, это вам не финская баня, это — среднеазиатская пустыня Тюра-Там».
А. И. Нестеренко вспоминал: «Из поселка Джусалы специальной железнодорожной летучкой, состоящей из тепловоза и двух пассажирских купейных вагонов, мы поехали на станцию сосредоточения строителей. Там нашу летучку поставили на временный железнодорожный путь. В металлических, раскаленных солнцем вагонах мы обливались по?том и жадно вдыхали воздух, как рыбы, выброшенные на берег. Страшно хотелось пить. Казалось, без привычки невозможно утолить жажду. Чтобы как-то облегчить возможность пребывания в вагонах, где можно было укрыться от палящего солнца, генерал Гайдуков приказал строителям цистерной подвезти воду к вагонам и поливать крыши вагонов водой, особенно ту часть вагона, где находился маршал. Но так как насосов не было, эту процедуру строители выполняли вручную ведрами. Эффект незначительный, но все-таки морально было легче. Тем более что эта примитивная операция производилась под непосредственным руководством генерала Гайдукова».
Только после заката наступала прохлада, которая способствовала быстрому восстановлению сил и энергии. Однако в ночное время одолевали другие неприятности — это надоедливые мухи, комары и москиты, мелкие и кусачие твари. Сколько видно глазам — бескрайняя пустынная степь, покрытая скудной, выжженной солнцем травой. Сама пустыня испещрена такырами, солончаками и кое-где песчаными барханами. Пейзаж пустыни дополнялся множеством сусликов и кругом — ни одного дерева. На станции было только два кирпичных двухэтажных здания и с десяток полуоблупленных глинобитных хибар с плоскими крышами. У некоторых из них стояли юрты. Кое-где можно было видеть исхудалых ишаков да небольшие группки коз или овец. Все это навевало безысходную грусть. Такое первое впечатление испытал каждый прибывающий на полигон.
Самым трудным моментом при подборе кадров для полигона являлось место дислокации. Нельзя было говорить и даже намекать, где оно находится. Чтобы не раскрывать район дислокации, были установлены условные наименования. Основная база полигона, располагавшаяся в Казахстане, называлась «Тайга», база на полуострове Камчатка — «Кама». Многие офицеры, рабочие и служащие, прибывшие в «Тайгу», острили: «Почему же в “Тайге” нет ни одного дерева?»
Когда те, кто давал согласие ехать туда, узнавали, что это в районе Джусалы и Казалинска (в Большой советской энциклопедии он значился как район «природной чумы»), они сразу же отказывались, придумывали всевозможные причины и болезни: колит, гастрит, гипертония, малярия, предрасположенность к туберкулезу, если не у самого себя, то у ближайших родственников — жены, тещи, детей. К тому же требовалась предварительная проверка кандидатов по линии органов безопасности, соответствующая форма допуска. Для оформления допуска каждому офицеру и служащему необходимо было заполнить анкету. Многие вполне подходящие и достойные офицеры, узнав о пустынной местности и особо режимных условиях, отказывались. Приходилось каждому терпеливо и настойчиво объяснять, что эта новая стройка — очень важное мероприятие, в будущем все наладится, но на первых порах придется пережить определенные трудности и т. д.
Алексей Иванович был находкой для нового небывалого полигона. Так как он первым согласился выехать из Москвы на новое место, это давало ему моральное право агитировать молодежь ехать осваивать «целину» (так называли в то время полигон) — важнейший участок оборонного значения. Исключительно большую роль в подборе молодых офицерских кадров для полигона сыграло то обстоятельство, что Алексей Иванович был начальником реактивного факультета в Академии им. Дзержинского, где в апреле 1955 года был произведен большой выпуск слушателей. Это были его воспитанники, которых он знал, и они знали его. Для этой цели Нестеренко собирал целые курсы выпускников и проводил с ними разъяснительную работу, рассказывал о роли, месте и перспективах реактивной артиллерии и, особенно, баллистических ракет большой дальности. Офицеры верили ему и давали согласие ехать вместе с ним на покорение пустыни и космоса.
Он писал: «То количество слушателей, которое было намечено при распределении для полигона, сравнительно легко удалось сагитировать, и абсолютное большинство их без особого нажима дало согласие ехать осваивать “целину”, как мы называли в то время полигон».
Вместе с А. И Нестеренко на полигон прибыли выпускники Артиллерийской академии им. Ф. Э. Дзержинского: А. П. Долинин, А. С. Кириллов, А. С. Матренин, А. А. Ряжских, В. Г. Соколов, В. А. Бобылев, В. П. Безносов, P. М. Григорьянц, Н. К. Диденко, Г. А. Иньков, В. Д. Жигалов, Н. Г. Кальжанов, Б. Ш. Климов, В. Н. Кузовлев, Ф. Р. Ларичев, Е. И. Осташев, Н. П. Синеколодецкий, С. Д. Титов, В. Я. Хильченко, Б. А. Шпанов, Б. Н. Цветов и др.
Алексей Иванович также уговорил перейти на новый полигон большую группу офицеров Капустина Яра, что позволило воспользоваться их опытом на новом полигоне. Немало опытных инженеров и командиров ГЦП, получивших боевое крещение в испытательных работах, были назначены на командные и инженерные должности НИИП-5: А. А. Васильев, А. И. Носов, А. П. Метелкин, В. С. Патрушев, Ф. И. Зайцев, Н. И. Кулепетов, А. В. Соловьев, И. Т. Буряк, Д. Г. Харьковский, П. В. Гусев, А. Ф. Коршунов, Н. Т. Крючников, А. Н. Злыденко, В. И. Сорокин, С. С. Блохин, И. Г. Сависько, Н. П. Павлов, С. Д. Иванов, Н. Ф. Здор и многие другие. Несмотря на то, что они были первыми в Капустином Яре, осваивая «целину» в астраханских степях, они дали согласие поехать в район со значительно худшими климатическими условиями, в абсолютно неблагоустроенный гарнизон, на освоение еще более трудной «целины».
Надо отдать должное всем перечисленным товарищам. Они честно выполнили свой долг, много и самоотверженно трудились, передавали опыт, помогали создавать новую, более сложную организацию.
Вообще, в период формирования НИИП-5 со стороны полигона Капустин Яр была оказана большая помощь. Большинство служб полигона, часть подразделений формировалась и длительное время размешалась на полигоне Капустин Яр (раньше генерал В. И. Вознюк комплектовал свой полигон в НИИ-4 у Нестеренко, а теперь отдал ему долг).
Отдельная испытательная станция района падения головных частей на Камчатке тоже формировалась в НИИ-4. Для ее создания также пригодились старые связи и фронтовая дружба. Используя обширные связи, нетрудно было договориться и о подготовке испытателей на предприятиях промышленности, в НИИ и КБ.
Большую помощь в подборе кадров Алексею Ивановичу оказывали его заместители — А. С. Буцкий, А. Г. Карась, К. В. Герчик, Н. М. Прошлецов, В. И. Ильюшенко, А. И. Носов, А. А. Васильев, А. П. Метелкин, Н. Д. Силин, В. А. Лебедев, И. К. Кругляк. Помогали и маршал артиллерии М. И. Неделин, и 4-й отдел Главного управления кадров Министерства обороны.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.