Приложение 5
Приложение 5
Е.В. ЗЛОБИН (РГГУ, Москва)
О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ ГЕНЕЗИСА ИНФОРМАТИКИ В РОССИИ
Потребность к изучению собственной истории, возникающая в социуме, может свидетельствовать, в какой-то степени, о начале его стагнации либо завершении жизненного цикла. Ностальгическое обращение к коллегам — "Ты помнишь, как все начиналось" — рождается, как правило, когда все уже закончилось, на основе потребности оправдать свое существование воспоминаниями о сделанных в этой жизни добрых делах: переведенная через улицу старушка, сын, дом, дерево, монография, программа: далее по личному списку. Сходен по жанру и объемный сборник, изданный в Новосибирске при поддержке РФФИ. Тем не менее, он представляется исключительно полезным для лучшего понимания того, что есть историческая информатика сегодня, как она появилась, куда, как и почему трансформировалась, какие этапы в своем развитии прошла, а также для выработки прогнозов ее дальнейшего развития.
Оговоримся сразу, что название сборника представляется весьма спорным. Правильнее было бы назвать его "Очерки истории кибернетики в СССР", поскольку именно такое название наиболее полно соответствует его содержанию. Попытка редакторов-составителей осовременить название предпринята, видимо, с целью обеспечения поддержки издания фондом, однако, в ущерб исторической истине. Представляется, с нашей точки зрения, не всегда корректным использование современной научной терминологии для описания процессов, происходивших 50–30 лет назад. Непродуктивно оценивать средневековье с позиций морального кодекса строителя коммунизма: разные точки отсчета и системы мер. Конспективную попытку обозначить взаимосвязь и взаимопроникновение терминов "кибернетика", "прикладная математика", "информатика", "новые информационные технологии" делает автор предисловия Д. А. Поспелов. Однако, как нам кажется, она ему не совсем удалась, в отличие от достаточно емкого и содержательного исторического обзора, охватившего период 50-х — 70-х годов прошлого столетия. Тем не менее, сборник получился, используя любимые словечки классика, "чертовски интересным". Читается он взахлеб, на одном дыхании. По прочтении более чем шестисот страниц невольно становится "обидно за державу", начинаешь лучше понимать, когда и почему мы отстали "навсегда".
Как представляется, хронологически "центр тяжести" сборника лежит в интервале 50-х годов — периоде больших потрясений в обществе в целом, и в академическом его секторе, в частности, — рубежном между культом и оттепелью. Процесс борьбы за постепенное превращение кибернетики из "лженауки" в самостоятельную и мощную научную отрасль, весомо представленную в академическом сообществе, достаточно подробно отражен как в публикуемых стенограммах научных дискуссий и личных воспоминаний их участников, так и в перепечатываемых журнальных статьях тех лет, которые в настоящее время труднодоступны, но, безусловно, вошли в Анналы. Интересно и показательно достаточно подробное освещение связанных биолого-генетических сюжетов, например, рассказы о Миассово, ссылки на Тимофеева-Н. В. Ресовского и пр.
Привлекает внимание и напоминает о первом периоде т. н. перестройки несколько эпатажное название одного из автобиографических материалов. Однако некоторые, достаточно, с нашей точки зрения, важные моменты, в сборнике отображения не нашли. Причина, видимо, в первоначальной закрытости информации, а затем, после ее устаревания, и в связи с уходом из жизни основателей этой новой науки, и в ее полной утрате. Представляется, что нам уже никогда не дано узнать всю правду о том, как рождалась кибернетика и материальная основа для воплощения ее идей — вычислительная техника — в СССР. Мы имеем в виду, например, роль тех двух коминтерновцев, членов "пятерки" казненных супругов Розенберг, нелегалов, с подачи которых был построен в свое время Зеленоград.
Если о роли советской разведки в продвижении уранового проекта написано достаточно много, то аналогичные сюжеты в контексте вычислительной техники и кибернетики практически не рассматривались. В то время как буквально все новинки вычислительной техники, как, видимо, и кибернетических идей и разработок, своевременно "доставлялись" в СССР.
Так Э. Г. Кнеллер, один из разработчиков первых советских ПЭВМ, вспоминает:
"Перед 1980 г. увидел свет 16-разрядный микропроцессор Интел 8086. В том же году мы имели [выделено нами. — Е.З.] все интеловские кристаллы". Эти кристаллы сошлифовывались по слоям в НИИ сразу нескольких министерств, перефотографировались, и на основе полученных матриц, зачастую с 95 % браком, создавалась элементная база советско-российской информатики. Тупик, в который она закономерно зашла, был определен совместным секретным постановлением ЦК КПСС и СМ СССР, которое, по сути, закрывало самостоятельные разработки ВТ и ориентировало науку и промышленность на копирование западных образцов.
В то же время, оценивая общее состояние кибернетики в описываемый период, один из авторов сборника отмечает: "Это было реальное ускорение в области неназванной еще в то время информатики, ускорение, которое в дальнейшем было трагически растеряно в близорукой погоне за дешевым успехом копирования прототипов".
В материалах сборника отчетливо прослеживается разрыв между высоким уровнем решения теоретических проблем, в которых советским ученым зачастую не было равных в мире, и их внедрением в практику конкретных исследований, которое тормозилось не только из-за отставания элементной базы, но и из-за определенной инерционности, косности мышления. В своем выступлении на президиуме АН СССР Нобелевский лауреат, академик Л. В. Канторович, говоря о наших достижениях в разработке современных методов анализа, отмечал: "Заметим, что в создании, по-видимому, наиболее эффективного из этих методов — линейного или оптимального программирования, советская наука (как это признается и за рубежом) опередила Америку на целое десятилетие. Для многих экономистов термин "эконометрика" продолжает оставаться таким же одиозным, каким была несколько лет назад кибернетика; в результате этого явного или глухого сопротивления этим методам в практическим применении математических методов мы значительно отстаем от зарубежных стран".
Отметим также, что Л. В. Канторовичем были разработаны и теоретические основы объектноориентированного программирования за 40 лет до создания соответствующих систем на персональных компьютерах (Си++ и пр.). Другой круг его научных интересов — транспортные задачи — исключительно востребован в настоящее время и выделился даже в отдельную науку и специальность — логистику. Сформулированные и развитые Л. В. Канторовичем положения о рентах 1-го и 2-го рода при социализме полностью подтвердились на этапе слома т. н. "коммунистического" режима в России и перехода к т. н. "рыночному" государству и нашли свое отражение в основных направлениях и сферах деятельности т. н. олигархов и властно-криминальных структур.
Еще один важный социальный феномен кибернетики, относящийся именно к описываемому периоду.
"В шестидесятые годы в России кибернетика была существенной частью культурного фона" — формировала общественное сознание, являлась одной из властительниц дум. Примечательно, что на обсуждении доклада "Автоматы и жизнь" академика А. Н. Колмогорова ("физик") выступал не просто наследник выдающегося лирика — А. С. Есенин-Вольпин, а и известный диссидент и правозащитник.
Мощная просветительская функция реализовывалась энтузиастами через популярные журналы "Техника-молодежи", "Знание-сила", "Квант". Было выпущено также более 40 номеров сборника "Проблемы кибернетики", уникального по широте охвата проблем издания, которое со временем сошло на нет. Представляется, что ничего удивительного в этом нет.
Анализируя материалы сборника, яснее начинаешь понимать, почему сам термин кибернетика постепенно вышел из употребления. Главная причина — слишком широкая его трактовка отцами-основателями. Безразмерный спектр тематики научных докладов и сообщений на семинарах в том же Миассово по мере разворачивания глубоких исследований по каждому из них неизменно приводил к диссипации кибернетики во множество самостоятельных научных отраслей. Причем некоторая аморфность (с одной стороны, как отсутствие структуры, с другой — как нечто пластичное и допускающее адаптацию) кибернетики как научного движения неоднократно отмечается и в сборнике. "Единой научной программы в кибернетике никогда не было". В материалах сборника не раз подчеркивается широчайший спектр описываемых работ: от парапсихологии до: — логическим завершением будут, видимо, поиски снежного человека (активизировавшиеся именно в эпоху оттепели).
Уже во введении один из составителей выделяет два главных подхода к кибернетическим проблемам, два научных лагеря. Первым из них кибернетика рассматривалась как особенная всеобъемлющая научная парадигма, методы и приемы которой применимы практически во всех областях познания и человеческой активности. Вторая же группа тяготела к пониманию кибернетики как вспомогательной научной дисциплины, обеспечивающей процесс создания и разработки ЭВМ. Вот эта вторая составляющая, как представляется, и являлась предтечей информатики в современной трактовке этого понятия.
В ответе А. Н. Колмогорова "Тезисы о кибернетике" на замечания кибернетика, литературоведа, философа — чрезвычайно сильна информационная компонента. В проекте начала статьи для БСЭ в 1957 г. он дает следующее определение кибернетики: ": научное направление, имеющее своей основной задачей построение общей теории способов хранения, передачи и переработки "информации" в машинах и живых организмах".
Если вычленить из данного определения живые организмы, оставив только вычислительную машину или компьютер как носитель информации, мы придем к современному пониманию информатики, которое утвердилось с момента принятия решения в 1983 г. на сессии годичного собрания Академии наук СССР об организации нового отделения информатики, вычислительной техники и автоматизации. В этом решении информатика трактовалась как "комплексная научная и инженерная дисциплина, изучающая все аспекты разработки, проектирования, создания, оценки, функционирования основанных на ЭВМ систем переработки информации, их применения и воздействия на различные области социальной практики".
Некоторые этапы и подходы к развитию терминологии в этой области можно было бы отобразить в виде следующего графа. Поясним наше понимание процессов, отображенных на данном графе. Становление кибернетики послужило толчком для внедрения в учебный процесс по целому ряду специальностей (в сборнике подробно описываются как минимум, две из них — биология и филология) математических дисциплин, которые позднее трансформировались в курсы прикладной математики (или математических методов в:). Собственно кибернетика на этапе 70-х годов рассматривала проблемы искусственного интеллекта как свое закономерное продолжение (а, может быть, и логическое завершение). Напомним в этой связи для получивших классическое советское высшее техническое образование, что том второй учебника "Техническая кибернетика" имел название "Искусственный интеллект". Единственным практическим проявлением успехов данного направления является создание реально работающих заменителей человеческого интеллекта (о потенциальной возможности подобного неоднократно упоминается в материалах рецензируемого сборника) — т. н. экспертных систем.
Материальный базис советской кибернетики реализовался в учебных курсах типа "Вычислительная техника и современные вычислительные технологии", которые на рубеже 90-х с добавлением некоторых информационных аспектов плавно перетекли в разного рода "Информатики" — социальную, правовую, педагогическую, школьную и пр. Последующее их развитие, по крайней мере, на тех кафедрах, где пришлось трудиться автору, было связано с постепенным внедрением термина "Современные" или "Новые информационные технологии". При этом экспертные системы рассматривались как их важная составная часть. Безусловно, представленная нами схема далека от совершенства и отображает развитие кибернетики только в одном направлении, но может послужить отправным пунктом для дальнейших дискуссий.
Несомненно ценным для нашей Ассоциации является тот факт, что в сборнике неоднократно упомянуты работы Ю. В. Кнорозова, ленинградского этнографа, руководителя группы по дешифровке исторических письменностей с использованием ЭВМ, образованной при Лингвистической секции Совета по Кибернетике. Эти работы почему-то выпали из поля зрения нынешнего поколения исторических информатиков, между тем, оценки, даваемые специалистами его исследованиям, достаточно высоки. Так, в частности, вспоминая "серебряный век" структурной лингвистики, один из авторов сборника так описывает работы Кнорозова: "В основе метода лежат достаточно простые статистические и структурные соображения. Первой по времени была дешифровка иероглифов майя. Судьба этого открытия печальна. Его суть Кнорозов изложил в своей первой статье 1952 г. и в ряде последующих публикаций. За исключением выдающегося лингвиста Лаунзберри, рано отметившего значение работы Кнорозова, подавляющее большинство специалистов ее игнорировало. Окончательное признание открытия Кнорозова и его роли в прочтении иероглифов майя пришло в последние годы. Многие из американских ученых потом признавались, что в то время не верили в возможность появления в СССР каких-либо научных работ, заслуживающих внимания. Но и значительно позднее дешифровка протоиндейской письменности прошла почти незамеченной. Кнорозову принадлежит заслуга создания в 1960-е годы целой группы людей, которые с участием программиста Пробста работали по единой схеме над дешифровкой ряда письменностей". Отметим также, что в первой монографии по истории исторической информатики в России ссылки на данное интересное исследование отсутствуют.
А вот результаты, полученные в приложении количественных методов к исследованию "Евгения Онегина" А. Н. Колмогоровым, можно с успехом и сейчас использовать на вводных лекциях по информатике, раскрывая суть основных понятий. Многострадальная поэма неоднократно являлась объектом математических и кибернетических штудий — вспомним хотя бы цепи Маркова. Так вот, по Колмогорову оказывается, что энтропия одной строки поэмы составляет 45 бит.
Основные биографические направления сборника представлены следующими персоналиями: Л. В. Канторович, А. А. Ляпунов, Колмогоров А. Н. Воспоминания о других участниках процесса значительно менее полны и носят более отрывочный (обрывочный?) характер.
-
Некоторую ценность с точки зрения прочувствования того, из какого болота мы вышли, представляют и опубликованные в сборнике, видимо для контраста, статьи начала 50-х годов с большевистской прямотой и ненавистью разоблачающие реакционную сущность кибернетики как лженауки.
Всего в сборнике "отметились" 36 авторов. Их общее количество представляется сопоставимым с числом активно действующих членов нашей Ассоциации. Интересна однако частота их упоминания на страницах книги (по мере убывания): А. А. Ляпунов, А. Н. Колмогоров, В. В. Иванов, Винер Н., В. А. Успенский, А. И. Берг и т. д. По крайней мере, две фамилии из списка ничего не говорят сегодняшнему среднестатистическому информатику.
Еще один личностный аспект, который связан с прошлым рецензента, и который можно было бы сформулировать так: армия и кибернетика. Обращаясь к истории нашей Ассоциации, не могу не вспомнить навязанную автору ввиду его ведомственной принадлежности вечернюю дискуссию об отношениях армии и общества в столовой, на конференции историков-квантификаторов в Иссык-Куле (1989 г.). Имеющее место среди некоторой части т. н. научной интеллигенции резкое неприятие всего военного в какой-то степени опровергается составителем сборника. Д. А. Поспелов во вводной статье, в частности, отмечает: ": у истоков развития кибернетики (информатики) в СССР стояли сотрудники различных закрытых ведомств и предприятий, в большинстве своем носившие военную форму".
Именно военный инженер И. А. Полетаев был автором первого открытого учебника по кибернетике, а также того письма в "Комсомольскую правду", которое положило начало известной дискуссии о взаимоотношениях между "физиками" и "лириками".
Данный текст является ознакомительным фрагментом.