15 ЗОДИАК

15

ЗОДИАК

Я всмотрелся в строки первого за четыре года письма Зодиака.

Дорогой редактор

К вам обращается Зодиак я

Снова с вами. Скажите хербу кэну

что я вернулся, я всегда был здесь.

Этот городской свин тоски хорош, но

я лучше и хитрее он

устанет и отстанет. Я жду хорошего

фильма про меня, кто сыграет

меня я контролирую события,

искренне ваш:

. —ПСФ

догадайтесь: 0

Изучив штемпель, установили, что это письмо было отправлено в понедельник, 24 апреля, из округа Санта-Клара или Сан-Матео.

Вот уже двадцать первое письмо убийцы с 1969 года. Если причислить сюда надписи на библиотечном столе и дверце машины, и риверсайдские письма, то всего у полиции имеется двадцать семь письменных свидетельств.

И опять на конверте слишком много марок — убийца стремится гарантировать прохождение своего отправления. В «Кроникл» письмо пришло днем, в четверть третьего, когда я в сопровождении сержанта Вильсона еще осматривал Лэйк-Герман-роуд.

Недавно вернувшийся в газету копировщик Брант Паркер узнал руку отправителя. Он вручил письмо своему шефу, Майку Данкену, пояснив, что письмо от Зодиака, первое за пятьдесят один месяц. Данкен вскрыл письмо и тут же громко закричал, подзывая Даффи Дженнингса, сидевшего через несколько столов. Дженнингс вел тему после того, как Эйвери покинул «Кроникл».

Дженнингс немедленно понесся к фотографам, письмо и конверт сфотографировали. Затем он позвонил в отдел убийств. Тоски на месте не оказалось, и Дженнингс отправился в Холл Юстиции на автобусе.

Тем временем Тоски с напарником, Фрэнком Фолзоном, пытался вручить свидетельские повестки трем мотоциклистам, видевшим убийство перед рестораном «Джек-ин-з-бокс» на углу Седьмой и Маркет-стрит. Услышав вызов по радио, он остановил машину у служебного телефона на углу Валенсиа и Двадцать второй улицы, набрал номер своего секретаря. И сразу услышал возбужденный голос Дженнингса:

— Важная новость, Дэйв!

— Какая, Даффи?

— Приезжай. Мне надо обратно в редакцию, готовить статью по этому делу.

По тону молодого репортера Тоски догадался, о чем речь, и заспешил в свой офис.

— Заместитель шефа де Эмисис ожидает вас, — сообщил секретарь. Было уже три часа дня.

На столе начальства Тоски увидел прозрачную пластиковую папку с письмом.

— Гляньте-ка, — де Эмисис указал на стол. — Как вам это понравится?..

— Неплохо, неплохо, — бормотал Тоски, от возбуждения еле разбирая буквы.

Де Эмисис, пришедший в отдел убийств в конце шестидесятых, еще ни разу не видел, чтобы простое письмо могло произвести на кого-то такое впечатление.

Тоски позвонил Джону Шимоде, начальнику почтовой лаборатории в Сан-Бруно.

— Джон, у меня письмо, предположительно от Зодиака. Сколько ты еще пробудешь у себя?

— Примерно до полпятого.

— Через двадцать минут приеду.

Тоски снял с письма шесть копий, три для себя и три для начальства. Шимода мог оставить подлинник у себя.

По дороге Тоски стрельнул у кого-то из сослуживцев сигарету и закурил. В лифте опомнился:

— Что со мной, ведь я же не курю!

И тут же выплюнул сигарету.

У Шимоды он появился в десять минут пятого. Эксперт подхватил письмо пинцетом и отошел к ящику, в котором хранились копии прежних посланий убийцы, форматом восемь на десять дюймов.

— Да, действительно, Зодиак снова с нами.

— Уверен?

— Точно, он, — уверенно кивнул Шимода.

— Дашь мне письменное заключение? — попросил Тоски. — В «Кроникл» уже кропают статью.

— Да, определенно его рука. — Шимода все еще рассматривал письмо.

Тоски позвонил де Эмисису, доложил о результатах экспертизы. Вернувшись в Холл Юстиции, позвонил Дженнингсу прямо из гаража и сказал одно только слово: «Он».

— Четыре долгих года, — вспоминал Тоски. — Я просто весь дрожал от возбуждения.

Хотя у сотрудников «Кроникл» и имелись фотоснимки, они не могли опубликовать письмо без разрешения полиции, которой не очень хотелось признавать, как мало информации находится в ее распоряжении и насколько близкой к действительности оказалась заключительная строчка письма.

Тоски еще раз вошел в кабинет де Эмисиса.

— Что теперь сделаете с оригиналом? — спросил тот.

— Отнесу в фотолабораторию.

Письмо сфотографировали в присутствии инспектора.

— Не хотелось с ним расставаться, — вспоминал он позже.

Сделали десять копий, разослали по управлениям. Потом Тоски отнес письмо в техническую лабораторию, где Кен Мозес еще раз подтвердил подлинность послания. Он опрыскал письмо нингидрином и, поскольку сразу никаких аномалий не обнаружилось, отложил проявляться.

— Утром используем нитрат серебра.

Проверка ничего не дала. Письмо передали на хранение.

В половине десятого вечера де Эмисис выступил на пресс-конференции. Он стоял перед школьной доской, на которой был написан текст письма.

— Контекст письма не содержит угроз… Тон его сильно отличается от предыдущих писем, — заявил де Эмисис.

Как только закончилась пресс-конференция, журналисты набросились на Тоски. Тот сообщил им, что копии письма разосланы в управления полиции округов, и что отпечатков пальцев и иных улик не обнаружено.

Воскресенье, 29 апреля 1978 года

Суета вокруг письма продолжалась в прессе несколько дней. Тоски между тем почувствовал на себе сильное давление. Его контакты с репортерами контролировались, для чего был выделен специальный полицейский чиновник. До причин нетрудно было докопаться. Итальянская община города обратилась к Тоски с просьбой баллотироваться в шерифы, одна из женщин-кандидатов в мэры наметила его на пост начальника городской полиции. А теперь письмо Зодиака обратило внимание СМИ на этого умного и энергичного детектива.

Де Эмисис прикрепил к делу Зодиака инспектора Тедеско из отдела спецрасследований и инспектора Джеймса Дизи из комиссии по бандитизму.

— Задача Тедеско — координация усилий, — разъяснял де Эмисис. — Тоски остается основным следователем, а Дизи будут анализировать накопленные данные.

Де Эмисис контролировал работу групп, а шеф полиции Чарльз Гэйн через де Эмисиса контролировал контакты Тоски с представителями СМИ.

Вскоре Тоски обнаружил, что кто-то рылся в его бумагах. Неужели хотели обнаружить компромат на случай, если он станет видной политической фигурой?

Когда репортеры бестактно поинтересовались, почему за Тоски установили двойной контроль, де Эмисис дипломатично ответил, что одному человеку просто «невозможно выполнять одновременно столько административных и следовательских функций».

Тоски, человек наблюдательный и чуткий, болезненно воспринимал эту возню вокруг своей особы.

Пятница, 5 мая 1978 года

«Этот городской свин Тоски хорош, но я лучше и хитрее, он устанет и отстанет», — говорилось в последнем письме Зодиака. Почему убийца выделил Тоски из всех полицейских множества городов и городков США? Видел его по телевидению, прочитал об инспекторе что-нибудь, испугавшее его или возбудившее его воображение? Возможно, следователь вплотную приблизился к разгадке личности маньяка?

— Думаете, мне следует обращать на это внимание? — спросил меня Тоски.

— Соблюдайте на всякий случай осторожность, — посоветовал я.

Среда, 14 июня 1978 года

Я сочинял карикатуру для редакционной статьи, когда подошел Даффи Дженнингс и сообщил, что назначена конфиденциальная встреча с Роном Пайментелем из детективного агентства Ропера в Окленде и с одним оклендским полисменом-графологом. Они полагали, что получили интересный документ, относящийся к Зодиаку, и хотели узнать наше мнение, а также взглянуть на наши копии писем Зодиака.

Единственное предварительное условие: «Не говорите Тоски». Оклендский коп не хотел, чтобы начальство узнало о его догадках.

Четверг, 15 июня 1978 года

По телефону эти двое согласились назвать нам лишь имя подозреваемого. Фамилию они обещали сообщить после обмена мнениями и совместного просмотра семи страниц с образцами почерка. Встреча откладывалась вот уже три раза, и Даффи сердился.

Детектив Ропера вышел на подозреваемого, когда тот трижды посетил фильм о Зодиаке и администрация кинотеатра засекла его онанирующим в туалете после сцен насилия. Он также бросил в лотерейный ящик кинотеатра «Голден Гейт» записку, когда администрация кинотеатра разыгрывала среди зрителей мотоцикл (25 слов с изложением мотивов преступника). Кинопродюсер Том Хансен пообещал агентству Ропера 100 тысяч долларов за поимку Зодиака. Эти расходы он рассчитывал возместить с лихвой фильмом, поставленным на основе материалов следствия. Главным мотивом для полисмена из Окленда были, однако, не деньги, а слава — далеко не каждому удается задержать серийного убийцу.

Согласно теории инспектора Тоски Зодиак получал сексуальное удовлетворение от мастурбации во время сочинения писем.

Когда встречу снова отложили, я решил попытаться определить, кого они могли подозревать. Исходя из полученной от оклендских собеседников информации, я мог заключить, что подозреваемый жил где-то в Санта-Розе, абонировал сейф в Сан-Франциско, что он ветеран Вьетнамской войны, работает механиком, родом из Сан-Луи.

И я нашел его в своем перечне подозреваемых.

Тоски и Армстронг проверили этого человека и отвергли.

На следующий день я увидел его почерк. Непохожий на почерк Зодиака.

Понедельник, 10 июля 1978 года

За день до сорокасемилетия, после двадцати пяти лет службы в полиции, восемнадцать из которых он работал в элитном отделе убийств и девять — преследовал серийного убийцу Зодиака, инспектор Тоски почувствовал, что мир его рухнул.

«ШОКИРУЮЩИЙ ПОВОРОТ В ДЕЛЕ ЗОДИАКА»

— гласил заголовок «Окленд трибюн».

Без пяти пять пополудни начальник полиции Гэйн выпустил не только пресс-релиз о переводе Тоски из отдела убийств в группу контроля ломбардов, но и еще один пресс-релиз, подвергающий сомнению подлинность последнего письма Зодиака, заявив, что его перепроверят другие эксперты.

6 июня 1978 года Армистед Мопен, журналист из «Кроникл», и его агент по связям с общественностью Кеннет Мэйли подали жалобу на Тоски. Мопен и Мэйли считали, что последнее письмо Зодиака стилистически похоже на полученные ими анонимные письма, восхваляющие Тоски, и они заподозрили, что все эти письма сочинены самим инспектором. В популярном, печатающемся с продолжением из номера в номер романе Мопена «Сказки большого города» Тоски был выведен как советник некоего выдуманного персонажа, инспектора Тэнди, которого он в конце концов арестовывает как похожего на Зодиака серийного убийцу Тинкербелла.

В вечернем выпуске теленовостей сообщалось, что «вокруг копа-ветерана развернулась нешуточная политическая баталия». Из администрации губернатора Джерри Брауна Тоски пообещали «любую необходимую поддержку».

Даффи Дженнингс навестил инспектора дома. Тот не отпирался, сразу признал, что в 1976 году написал Мопену письма с самовосхвалением.

— Глупость, конечно, признаю, — вздыхал Тоски. — Он сделал меня литературным героем, это льстило мне и моим близким. И я послал ему три или четыре заметки о том, как хорошо, что он вывел в своей колонке живого инспектора. Получилось, как будто я сам себе писал письма. Но ничего серьезного там не было, я не собирался кого-то задеть. И предположение, что я подделал последнее письмо Зодиака, — совершеннейшая чушь. Когда Гэйн сказал, что мой почерк проверяют в связи с посланиями Зодиака, я был потрясен. К письмам этого человека я не имею никакого отношения. То, что он упомянул мое имя, обеспокоило меня и моих родных.

Шервуд Моррил, по-прежнему числившийся графологом в Бюро криминалистической экспертизы, возмутился, услышав это предположение.

— Последнее письмо однозначно написано Зодиаком. У меня на этот счет нет никаких сомнений. Я слышал, что его приписывают Тоски. Но если Тоски написал его, то, выходит, он написал и остальные. Значит, он и есть Зодиак.

Джон Шимода, Дэвид де Гармо, эксперт-почерковед из Плезант-хилла, и Моррил сошлись во мнении, что последнее письмо Зодиака подлинное.

— Я не буду больше сотрудничать с полицией Сан-Франциско, — заявил Моррил. — Со мной контактировали Армстронг и Тоски, я делал это для них. Мне кажется, что кому-то не по душе слишком большая известность Тоски.

Холл Юстиции окутало молчанием. Гэйн запретил своим сотрудникам дальнейшие контакты с прессой по поводу дела Зодиака.

Вторник, 11 июля 1978 года

Я в гостях у Тоски. Его жена Кэрол пригласила меня в гостиную. Дэйв тяжело поднялся из кресла мне навстречу. Вид у инспектора больной, он зябко кутается в малиновый халат. Под глазами темные пятна. В 1977 году Тоски болел пневмонией и у него случился сердечный приступ. У Кэрол вид озабоченный, она явно обеспокоена состоянием здоровья мужа.

— Смотри, Дэйв, какие книжки он тебе принес. Одна по «биг-бэндам».

По телевизору в десятичасовых новостях транслируют пресс-конференцию Мопена.

— Не понимаю, чем я его обидел, — разводит руками Тоски. — Тут явно какой-то личный мотив. — Он кладет руку мне на плечо. — Надеюсь, ты, Роберт, не потерял ко мне уважения?

— Конечно, нет, — заверяю я его.

— Ну вот, опять твердят, что я подделал письмо Зодиака.

Тоски рассказал, что в пятницу в одиннадцать утра де Эмисис вызвал подчиненного, сообщил, что на него поступила жалоба, и предложил подготовиться к серьезному разговору. В час его уже допрашивали.

А в субботу днем де Эмисис приехал к Тоски домой и сообщил, что Гэйн решил обойтись административным наказанием, не возбуждая расследования. С понедельника Тоски переводили в группу контроля ломбардов; был также выпущен пресс-релиз, сообщавший, что Тоски действительно написал три письма, подписав их выдуманными именами.

— Это ж надо: пресс-релиз по поводу перевода сотрудника из одного подразделения в другое, — хмыкнул Тоски.

Ведущий рубрики в «Кроникл», одноглазый Уоррен Хинкл, напоминающий своей черной повязкой пирата, разразился статьей, обличающей «сомнительную возню вокруг заслуженного копа, гнусные спекуляции на его мелком прегрешении<…> Мопен карабкается к славе и гонорарам, подминая под себя порядочного человека и всячески пороча его честное имя, не гнушаясь клеветническими намеками <…> Шеф полиции Гэйн выпустил пресс-релиз, осуждающий Тоски без всякого разбирательства и выяснения истины, бросающий его на растерзание СМИ».

В интервью «Экзаминеру» Тоски, в частности, сказал: «<…> упоминая те три заметки в связи с письмом Зодиака, меня косвенно обвиняют в подделке <…> Мопен и Мэйли раздувают тему, стремясь привлечь внимание к себе и к своей книге <…>»

— Они говорят о сходстве стиля писем — и этих туманных намеков достаточно, чтобы разом поставить крест на двадцати пяти годах напряженной работы! — возмущенно заявляет мне Дэйв.

Я просмотрел свои заметки о работе Тоски: «Нырнул в прибой и вытащил тонущую женщину… Спас троих на пожаре в 1953 году… Оказав первую помощь, спас жизнь раненому бармену в 1956-м, разоружил разбушевавшегося горожанина, за три часа раскрыл убийство… Едва не погиб от выстрелов из ружья, но вышиб дверь, ворвался в помещение и арестовал двух злоумышленников…»

Когда Тоски разбирал бумаги на столе у себя в кабинете, он заметил, что его записную книжку забрали для сличения почерка. Диана Фейнстейн из наблюдательного совета городской администрации посетила опального инспектора дома и впоследствии очень возмущалась:

— Да ведь это настоящий произвол! Неслыханно! Его репрессировали без каких-либо достаточных оснований, без всякого разбирательства…

Через неделю после перевода Тоски Гэйн признал, что инспектор не писал последнего письма Зодиака, но что он, Гэйн, чует, что и сам Зодиак тоже не является его автором. Письмо 1974 года, где говорится об «Экзорцисте», он, однако, не считал подложным.

Моррил и де Гармо выразили уверенность, что впредь Гэйн будет внимательнее при расследовании дела Зодиака.

2 августа Гэйн получил заключения трех экспертов-графологов. Шимода, которому начальство запретило обсуждать дело Зодиака, отказался от своих прежних выводов, обосновав это тем, что он «работал только с ксерокопиями». Терри Паско, бывший ученик Моррила, решил, что это подделка. Шеф Паско Роберт Праути первым высказал сомнения в подлинности письма. Кит Вудворд из Лос-Анджелеса согласился, что письмо подложное.

— Текст составлен кем-то, досконально знающим дело, вплоть до малейших нюансов, — заявил Гэйн.

Что он хотел этим сказать?

Суббота, 5 августа 1978 года

Во время отпуска я неоднократно возвращался к апрельскому письму Зодиака. Типичная для него двойная проплата, перевернутые марки, косая надпись «СРОЧНО РЕДАКТОРУ», двоеточие после «искренне ваш», ошибки в пунктуации, все имена — кроме своего — написаны с маленькой буквы. Те же странные промежутки между буквами и словами, те же характерное «d» и написанное в три касания «k», что и в 1969 году.

Если новое письмо — подделка, выполненная вне стен сан-францисского управления полиции, то что именно должен был знать автор этой фальшивки?

Я еще раз перечитал письма, опубликованные в газетах, чтобы понять, что мог почерпнуть из них рядовой читатель. Публиковалась лишь небольшая часть писем, и то не целиком, а выборочные фрагменты. Автор должен был видеть их все; характер букв не изменился за девять лет.

Привлекало внимание выражение «городской свин». Раннее употреблялись «синие свиньи». Просматривая письма во второй раз, я обнаружил на открытке от 5 октября 1970 года написанную мелко и вверх ногами фразу «городская полиция копы свинячьи». Вряд ли фальсификатор мог получить доступ к этой фразе. Но в памяти убийцы она, конечно, задержалась.

Если это подделка, то ее способен был выполнить лишь человек, которому открыты все материалы следствия. Человек, желающий дискредитировать Тоски. Однако он не мог быть уверен наверняка, что в подлинности письма возникнут сомнения.

Погода в тот вечер радовала, в витражное окно светило заходящее солнце. Пользуясь естественным освещением, я сравнивал апрельское письмо с более ранними образцами почерка Зодиака. Расхождений не нашел.

Аккуратно разорвав ксерокопию апрельского письма, я принялся сопоставлять буквы в верхней и нижней части. Совпадение оказалось совершенным. Слишком безукоризненным. Как будто писавший использовал резиновые штампики букв. Никто не способен так писать.

Для Зодиака обычное дело — вычеркнуть слово, что он сделал и в последнем письме. Почему бы ему хоть раз не исправить букву? Создавалось впечатление, что он не писал, а тщательно выпечатывал букву за буквой.

Я разорвал пополам одно из ранних писем и наложил половинки одна на другую, рассматривая их на свет. И тут я понял технологию изготовления этих писем.

Похоже, выполнялись следующие процедуры.

Зодиак сфотографировал на обычную тридцатипятимиллиметровую пленку отдельные буквы алфавита, собранные из разных источников, например из писем знакомых и коллег. Пленка помещалась в фотоувеличитель, изображения букв проецировались на бумагу и обводились синим фломастером. Мог использоваться также световой столик с подсветкой снизу, сквозь стекло. Размер и наклон легко варьировались соответствующей регулировкой увеличителя или простым поворотом бумаги. Таким образом Зодиак мог воспроизводить не свой собственный почерк, а произвольную смесь почерков других людей.

Процесс, конечно, долгий и утомительный. В распоряжении убийцы, очевидно, имелась темная комната или фотолаборатория.

При помощи подобной технологии убийца мог полностью изменить почерк. Если бы даже полиция и проверила его руку, она бы не обнаружила ничего подозрительного.

То же самое прослеживается и в шифровках. Никакой художник не в состоянии так аккуратно и четко выписать триста сорок символов, не пользуясь трафаретами. И этот трафарет наверняка был где-то спрятан, дожидался следующего использования.

Последнее письмо по технологии исполнения не отличалось от предыдущих. И это подтверждало, что его написал Зодиак. Выходит, он все-таки вернулся!

Шервуд Моррил полностью подтвердил мою теорию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.