ГЛАВА 4 РАДИОЛОКАЦИОННАЯ УГРОЗА (июнь – ноябрь 1942 г.)

ГЛАВА 4

РАДИОЛОКАЦИОННАЯ УГРОЗА

(июнь – ноябрь 1942 г.)

Во время этих полных приключений первых месяцев 1942 года на «Золотом Западе» подводные лодки потопили – по западным подсчетам – 495 судов общим водоизмещением более двух с половиной миллионов тонн, включая 142 танкера. Но к началу лета «волчьи стаи» вернулись на свои старые места охоты вдоль судоходных путей между Англией и Америкой.

Дениц никогда не рассматривал эту фазу – кампанию у американских берегов – иначе как счастливое стечение обстоятельств, которому рано или поздно наступит предел. Поэтому и те лодки, которые направлялись к американским берегам, имели его приказ – даже во время перехода через Атлантический океан атаковать всякий конвой, идущий в Англию. Сообщения от службы радиоперехвата показывали, что противник не рассредоточивал маршруты конвоев по всей Северной Атлантике, а направлял их по большому кругу от Ньюфаундлендом и Северным проливом, что облегчало их обнаружение. Однако пока трудно было сказать, что явилось причиной такого изменения в тактике: то ли из-за прекращения атак на конвои в ноябре, то ли ввиду нехватки транспортных средств, то ли по причине потерь в судах в американских водах. Что бы то ни было, но факт оставался фактом, и в начале мая 1942 года восемь подводных лодок отправились в поиске на «большом круге».

Не успели они прибыть в район операции, одна из них – Хинш на «U-569» – заметила направляющийся на юго-запад конвой и стала следить за ним, пока не подошли еще пять лодок. Потом эта «волчья стая» напали на конвой, и в течение первой ночи потопила семь судов. На рассвете лодки потеряли конвой, но набрели на отставшее судно, которое снова вывело их на конвой. И снова они потеряли конвой из-за плохой погоды, после чего штаб приказал всем на полном ходу следовать на запад и растянуться в линию вдоль маршрута неприятельских конвоев.

Тем временем служба радиоперехвата идентифицировала другой конвой, на сей раз идущий курсом на восток и находившийся в момент оповещения в трехстах милях от позиций лодок. Группе было приказано медленным ходом идти к первому конвою и атаковать его, затем атаковать второй. Операция провалилась. «U-406» заняла неправильную позицию, и конвой просочился в образовавшуюся брешь. Когда на лодках это поняли, все они развернулись и двинулись на запад в поисках конвоя, но видимость не позволила им сделать этого. В конце концов все собрались возле «U-116», большой лодки – минного заградителя, функционировавшей в данный момент как танкер. Едва они успели пополнить запасы топлива, как штаб приказал им снова составить поисковую группу и двигаться на север. В первую же ночь под яркой луной они заметили конвой, но погода держалась такая неблагоприятная, что атака состоялась только восемь дней спустя, да и то близко подойти сумели только две лодки. Противник потерял пять транспортов и эсминец.

Поскольку у нескольких лодке еще оставался полный комплект торпед, им было приказано оставаться в районе. Несколько дней спустя они пытались атаковать конвой, шедший в Америку, но их отогнало сильное охранение, многие из лодок сообщили о серьезных повреждениях. Штаб приказал им оставить конвой и возвращаться на базу на самом экономном ходу.

Пока шли эти операции в Северной Атлантике, другая группа из пяти лодок, позднее усиленная еще четырьмя, была направлена против конвоя, отправлявшегося из Гибралтара – о нем сообщила агентура.[84] Из-за ошибки штурманского характера лодки с первой попытки разминулись с конвоем, но потом все-таки нашли его, и подводная лодка «U-552» потопила пять транспортов. Ее командир, Эрих Топп, обладатель мечей к «Железному кресту», был позднее направлен в школу тактического мастерства в Готтенхафене – учить молодых офицеров-подводников, как атаковать в условиях плотного конвоя. Ни одна другая лодка не смогла прорвать охранения. И опять Дениц приказал лодкам прекратить операцию. В последующие несколько недель он составил тщательный аналитический документ по всем этим операциям и разослал его по всем боевым и учебным флотилиям подводных лодок. Его предсказания оказались верными – главная арена сражений постепенно смещалась от берегов Америки обратно в открытый океан.

Условия, при которых можно было успешно атаковать конвои, существенно не изменились по сравнению с первыми днями войны, но вот цифры среднего потопленного тоннажа в день на лодку теперь не достигали и одной десятой того, что было в 1940 году. Но постоянно возрастало число лодок, вступающих в строй, и это вселяло надежду на победу в гонке между потопленным и вновь построенным тоннажем.

С мая 1942 года и далее ежемесячно вступали в строй действующих по тридцать лодок с полностью подготовленными экипажами. И командир одной из флотилий подводных лодок скажет после войны: «Не следует забывать, что рядом с Деницем в то время стоял величайший организующий гений из всех, которых когда-либо давал флот, – адмирал фон Фридебург. Это он создал систему «бесконечного пояса» для новых лодок и их команд. Персонал для баз в Германии и на оккупированных территориях, для школ и учебно-тренировочных центров и для всего прочего он создал из ничего».

* * *

Мысли Деница всегда занимала проблема радиолокационного обнаружения. Несколько месяцев прошло с тех пор, как специалист по связи Меккель уехал в Берлин на поиски противоядия против этого зла. Адмирал был убежден, что противник что-то замышляет, и это «что-то» окажется пострашней всего прежнего. Но не хватало подробной информации.

17 июня 1942 года, в разгар операции против одного из конвоев, он связался по радиотелефону с шифратором – новинке того времени в радиосвязи – с Йохеном Мором и спросил, нет ли у того личного опыта относительно радиолокационных устройств на надводных кораблях противника. Мор описал один случай, происшедший с ним днем раньше, когда в двух случаях он вынужден был погрузиться из-за того, что эсминцы вышли на него аж из-за горизонта и побросали малые глубинные бомбы. Тем не менее Мор сказал, что, по его мнению, это было обычное широкое прочесывание, потому что эсминцы никогда не шли прямо на него и не делали поворота, когда он пытался уклониться. Чего не знали ни Мор, ни Дениц, так это того, что в данном случае на эсминцах действительно были радары, но эсминцы намеренно не шли прямо на лодку, чтобы не выдавать этого факта.[85]

Трудность с установлением факта наличия или отсутствия радаров у противника возросла, когда немцы обнаружили, что противник очень быстро определяет волну, на которой идут сигналы радиомаяков, наводящих другие лодки на конвой. В двух отдельных случаях корабли эскорта внезапно появлялись из-за горизонта и атаковали Куппиша на «U-94», после того как он посылал сигналы радиомаяка. То ли противник запеленговал Куппиша по радиосигналу, то ли обнаружил его радиолокатором? Все это выглядело весьма загадочным.

В Бискайском заливе тем временем условия для немцев стали ухудшаться. Днем и ночью залив патрулировался возросшим числом быстрых самолетов. Переход через штормовой пролив, который в 1940 году рассматривался командами подводных лодок лишь как прелюдия к приятному отдыху на берегу, теперь стал кошмарным продолжением пребывания в самых опасных водах. Самолеты появлялись с ясного неба или из-за облаков так быстро, что у лодок не было времени уйти на глубину, а каждая из бомб, падавших вокруг лодки и рвавшиеся на глубине до полсотни метров, могла стать смертельной.

Была еще и проблема самолетов, оснащенных прожекторами. Раз за разом приходили сообщения о том, как среди ночи самолеты заставали лодки врасплох на поверхности моря, появляясь из-за облаков.[86] Лодки гибли на последнем отрезке по дороге домой. Погибла «U-502» под командованием Розенштиля, возвращавшаяся после успешного патрулирования в американских водах; Хоффманн на «U-165» погиб по пути из Киля во Францию. Подводную лодку «U-578», командир Ревинкель, потопили, когда она вышла из Ла-Палиса, то же случилось и с лодками «U-705» под командованием Хорна и «U-751» под командованием Бигалка.

Меккель объяснил адмиралу, почему он верит, что самолеты используют радиолокационные станции. Было известно, что радары неэффективны на дистанциях ниже определенного минимума, и летчикам нужно было пройти эту мертвую зону, затем включить прожектор и дальше уже работать глазами.

Дениц решил обратиться к старшему по связи в ВМФ вице-адмиралу Штуммелю. Последний согласился с теорией Меккеля.

– Я теперь убежден, – сказал Штуммель, – что подводные лодки обнаруживаются с помощью радаров на самолетах. Существовании такого оборудования на самолетах противника установлено нашими береговыми станциями слежения за радарами.

В комнате стояло молчание, когда три мужа ставили этот зловещий диагноз. Затем Дениц спросил, есть ли противоядие.

Противоядий было два, сообщил ему Штуммель: активная, излучающая радиолокационная станция или станция пассивная, регистрирующая радиолокационное излучение. Он оперировал немецкими сокращениями – FuMO и FuMB. Первая станция определяла дистанцию до противника и его пеленг, но ее недостатком для применения на лодках было то, что импульсы уходили гораздо дальше, чем нужно было на практике для получения эха от цели.

– Пожалуйста, поясните, – попросил Дениц.

Штуммель некоторое время был в нерешительности, но потом нашел ясный метод объяснения.

– Допустим, луч передается из точки А с мощностью, достаточной для того, чтобы он отразился от точки В и параметры его были замерены. То есть, я смогу иметь дистанцию до точки В и пеленг точки. Отражение от других объектов за точкой В ненадежное, потому что слишком слабое. Но энергия, не отраженная от точки В, идет дальше нее не менее чем вдвое. Таким образом противник, находящийся в точке, расположенной дальше точки В, с помощью обычного приемника может получить пеленг моего радиолокационного передающего устройства и определить мое местоположение, в то время как я сам не буду и знать о его присутствии.

Далее Штуммель пояснил, что активные радары – FuMO – можно установить на подводных лодках, но со специальной антенной, причем и в этом случае полной гарантии не существует. Требуется время для разработки и установки оборудования.

– Но нам-то это нужно немедленно, – нетерпеливо сказал Дениц.

– Альтернативой, – невозмутимо продолжал Штуммель, – может быть радиолокационная перехватывающая станция – FuMB. Здесь уже возникает ситуация наоборот: лодка обнаруживает импульсы радара противника раньше, чем он обнаруживает лодку. К тому же FuMB мы сможем предоставить быстрее, потому что у нас есть такое устройство на фирме «Метокс». Оно было разработано французами для разных целей. Единственно, чего не хватает, так это антенны, но это дело мы сможем быстро поправить. Недостаток этого обнаруживающего устройства состоит в том, что оно дает лишь весьма грубое представление о пеленге передающего радиолокатора противника, но никакой информации о дистанции.

Двумя днями позже было принято решение, что все лодки должны быть оснащены радиолокационными приемными устройствами и что это задание должно считаться в высшей степени приоритетным, а активными радарами лодки будут оборудованы позднее. Адмирала Штуммеля также попросили исследовать возможность применения противорадарного «камуфляжа» для подводных лодок, который поглощал бы или рассеивал импульсы радиолокаторов. Потребность представлялась срочной, потому что только в июне три лодки были атакованы самолетами в Бискайском заливе и получили настолько серьезные повреждения, что им пришлось вернуться на базу, причем идти они могли только в надводном положении. Более того, несмотря на старания атлантического командования люфтваффе выполнить срочную просьбу Деница, люфтваффе не смогло обеспечить поврежденным подводным лодкам должного обеспечения истребителями.

В начале июля Дениц получил разрешение от адмиралтейства слетать в Восточную Пруссию и посетить Геринга. Казалось, это было единственным способом получить самолеты, в которых так нуждался подводный флот. Последний раз они встречались в том поезде в Понтуазе, когда победил Геринг. В тот раз манера держать себя у шефа люфтваффе была крайне отталкивающей, но Дениц сдержал бы в этот раз отвращение, лишь бы обеспечить самолеты.

Геринг и его штаб приняли адмирала и выслушали его. Затем слово дали начальнику штаба Геринга генерал-полковник Йешоннек:

– Я могу выделить в распоряжение атлантического командования люфтваффе двадцать четыре «Юнкерса-88» типа С-6, но больше или лучше я дать не могу, потому что нет, – сказал он.

– Видите, – с улыбкой произнес Геринг, – мы делаем что можем.

Расставание получилось весьма прохладным.

* * *

Через несколько дней после встречи со Штуммелем в Париже первые радары пассивного поиска «Метокс» прибыли на базы подводных лодок. Первые импровизированные в спешке антенны – их прозвали «бискайскими крестами» – установили на мостиках подводных лодок. Они представляли собой простую деревянную рамку с проволочной оплеткой, от которой через люк мостика тянулся вниз, к прибору, кабель. «Бискайсий крест» надо было вращать вручную, а перед погружением снимать и уносить вниз. На мостик поднимался матрос, в обязанности которого входило уносить «крест» вниз после получения «Метоксом» устойчивого сигнала работы активного радара. Раздавался крик снизу: «Устойчивый тон радара!» – после чего сразу же следовал приказ: «Крест вниз! Срочное погружение!» И «крест» работал!

Бискайский кошмар постепенно отошел в прошлое, поднялся и моральный дух команд, после того как они научились ловить сигналы работы радаров противника и нырять на глубину, прежде чем самолеты противника приблизятся к лодке. Потом появилась водонепроницаемая антенна к «Метоксу», которую оставляли на мостике при погружении. Последующие модификации включали в себя автоматический измеритель длины волны и «волшебный глаз» на приборе.

Единственным недостатком прибора было то, что он производил негативный психологический эффект на команду. Раньше только командир знал о приближающейся опасности, а теперь все в лодке могли слышать, как меняющийся тон прибора превращается в устойчивый свист, который действовал всем на нервы. Некоторые командиры выключали приемник, как только обнаруживали конвой.

Вскоре после установления «Метокса» две лодки зарегистрировали работу радиолокационных станций эсминцев на очень высокой частоте. Этим и можно было объяснить, как несколько лодок летом были внезапно атакованы артогнем среди ночи или в тумане. Вставал вопрос, достаточно ли было противнику одного лишь радара, чтобы определить местоположение цели вслепую, в тумане? Или противник применял какое-то дополнительное неустановленное устройство – скажем, инфракрасные или ультрафиолетовые волны для управления огнем или ионизационный индикатор для обнаружения выхлопных газов дизеля? Ничто не казалось невозможным.

Дениц оказывал безжалостное давление на экспертов в Берлине. Малейшие сведения о новом оружии анализировались и сравнивались с другими подобными сообщениями, и любая новая гипотеза передавалась сразу же в Берлин. Подозрение, что враг располагает новым и жизненно важным изобретением, всем не давало покоя. Тем не менее лодки продолжали атаковать – и с немалым успехом. Вот что писал официальный британский источник:

Сражение затихло на некоторое время, но инициативой продолжал владеть противник. Его энергия и находчивость в поисках новых средств были безграничными, и мы по опыту узнали, как умело и сообразительно он может использовать постоянное наращивание сил, несмотря на рост потерь среди подводных лодок. Начиная с августа, подводные лодки сходили со стапелей быстрее, чем мы успевали топить их. Противник держал в море по 80 лодок и, хотя берега Северной Америки предлагали скромные перспективы для успеха, он провел десятидневную битву под Тринидадом и одновременно провел несколько менее грозные атаки в Наветренном проливе к юго-востоку от Кубы. Через эти воды шел боксит из Южной Америки для американских заводов по производству вооружения и другие военные материалы для войны на Ближнем Востоке. Другие группы подводных лодок действовали в Средиземном море и в Арктике, еще одни – под Кейптауном, а некоторые пробовали наши слабые места даже у Мыса Доброй Надежды. Однако главные силы немцев были сосредоточены в Северной Атлантике, где осуществляли свою хорошо известную тактику «волчьей стаи» против конвоев. За эти месяцы подводные лодки потопили 108 судов водоизмещением более 500 000 тонн. Атаки проводились днем и ночью. В одной из атак, длившейся четыре дня, конвой потерял одиннадцать судов, в то время как за весь август было уничтожено только четыре подводные лодки противника.[87]

Сражение в Атлантике стало еще более напряженным. В 1941 году радиус действия самолетов противника не превышал пятисот миль. В центре Атлантики была обширная мертвая зона – «Пасть дьявола», – где лодки действовали вне досягаемости базирующихся на суше самолетов. Но к лету 1942 года самолеты, базировавшиеся в Англии, Северной Ирландии, Исландии и Ньюфаундленде, летали в Атлантику на 800 миль, и зона недосягаемости стала сужаться. В сентябре была сорвана уже не одна операция подводных лодок (ранее – одна в июле), ввиду того что воздушное охранение оказалось настолько сильным, что не позволяло лодкам приблизиться к конвою.

«Метокс» представлял собой не что иное, как оборонительное оружие, от него и не ждали, что он повысит атакующие возможности лодок. Радиус эффективного действия радиолокационных станций противника постоянно возрастал, и с каждым новым шагом в развитии радиолокационной техники корабли и самолеты противника приобретали способность атаковать подводные лодки с большей точностью и быстротой, чем прежде. Причем «атаковать» не обязательно значило уничтожать лодки – достаточно было заставить их прятаться на глубине, пока конвой не пройдет и не выйдет за радиус действия лодок, находящихся в данном районе. Такая тактика сделала почти нереальной классическую ночную атаку с надводного положения.

Осенью 1942 года объявилось много новых идей. Первой была Pi-2, давно ожидаемая магнитная вертушка торпед, которая взрывала боеголовку торпеды под килем судна. Потом появились торпеды G7a-FAT и G7е-FAT – убийственное новое оружие, почти роботы, которые после прохождения заданной дистанции прямым курсом описывали ряд глубоких или мелких кругов по акватории прохождения конвоя.

Разработчики обещали, что скоро появится «истребитель эсминцев» – акустическая самонаводящаяся торпеда. Стандартная торпеда не представляла особой опасности для эсминцев из-за их относительно большой скорости хода и мелкой осадки. Пришли к выводу, что в будущем придется устранять охранение, прежде чем атаковать конвой. Эти торпеды, наводящиеся на шум машин или винтов, сами должны были находить цель. Меккель даже предложил делать для борьбы с эсминцами реактивный снаряд с мощной боеголовкой – «такой, который сейчас разрабатывают в Пеенемюнде…»

Дениц, присутствуя вместе с адмиралами фон Фридебургом, Цилиаксом и Баккенкелером[88] на первых испытаниях новых торпед в Готенхафене, был глубоко впечатлен результатами. Первые выстрелы были произведены торпедами со светящимися боеголовками без взрывчатки, и с корабля-цели видели их прохождение под кораблем и сообщали о «попадании» сигнальными ракетами. Дениц вернулся в Париж полный надежд, новые торпеды должны были поступить на вооружение в большом количестве к октябрю. Скорого развертывания нового оружия не получалось, так как существующие модели были отнюдь не удовлетворительными. С января по июль, чтобы потопить четыре сотни кораблей и транспортов, потребовалось более восьми сотен ракет. Вертушка нового типа оказалась изделием первостепенной важности.

Оборонительное оружие имело не меньшее значение, чем наступательное. Среди заказов на новые вооружения, поступивших в это время в адмиралтейство от командования подводников, были заказы на комбинированную радиолокационную станцию поиска целей и обнаружения работы радаров противника с вращающейся антенной, два 37-миллиметровых зенитных орудия и спаренный пулемет MG-151 для каждой лодки того типа, что использовались в люфтваффе, вторую платформу для установки многоствольного 20-миллиметрового орудия и сверхтяжелых пулеметов, лодки – ловушки для самолетов, которые будут вызывать на себя самолеты противника и сбивать их, на дополнительные «Юнкерсы-88» и новые «Хейнкели-177» для патрулирования в Бискайском заливе. Последний имел четыре двигателя с двумя соосными винтами каждый, его радиус действия составлял 1 400 миль.

В целом ситуация значительно улучшилась с июля. С 504 000 тонн, потопленных в этом месяце, показатель вырос до 650 000 тонн в августе, примерно та же цифра осталась и в сентябре. Потери подводных лодок снизились с 15 процентов в июле до 9,5 в августе и 6 процентов в сентябре – и это несмотря на то, что противник усилил эскорты и применял авиационные и корабельные радиолокационные станции. С начала года электромоторы и другие жизненно важные механизмы лодок были поставлены на специальные резиновые амортизаторы, что снижало разрушительный эффект взрывов глубинных бомб.

Весной появилось еще одно устройство, показавшее до этого свою эффективность. Оно представляло собой контейнер, наполненный химическим веществом. Несколько таких контейнеров выстреливались с определенными интервалами с подводной лодки, с которой преследующие эсминцы установили гидроакустический контакт. После того как контейнер приходил в соприкосновение с водой, химический наполнитель образовывал массу пузырьков, которые могли отражать импульсы гидролокаторов в течение четверти часа, пока пузырьки не пропадали. Противник засекал пузырьки и атаковал их, а лодка тем временем уходила в другом направлении. Коротко говоря, это устройство предназначалось для обмана гидроакустических станций противника.

В конце лета и осенью 1942 года сражение в Атлантике достигло нового пика остроты. Способности штабных офицеров на берегу и выносливость команд в море превзошли все предшествующие пределы. За три-четыре дня лодки, используя «Метокс», преодолевали Бискайский залив и через день-другой приходили на позиции. После этого они действовали под прямым управлением командования подводного флота, которое придавало их одной или другой поисковой группе, уже действовавшей в районе. Держались настолько близко к берегу, насколько это позволяла авиация противника, и наблюдали за известными маршрутами, по которым уходили конвои противника.

Теперь лодки держались ближе друг к другу, интервалы между ними не превышали пятнадцать-двадцать миль, тогда как раньше они держались на дистанции в тридцать миль. Чтобы не быть обнаруженными, они порой находились в подводном положении сутками. Был введен режим полного радиомолчания. Когда им приказывали поменять позицию, они должны были делать это как можно незаметнее.

Почти все их боевые позиции находились к северу или к югу от Ирландии, где проходили все конвои на запад; они двигались прямо через Атлантику в Галифакс либо мимо Исландии, Гренландии и Ньюфаундленда, а суда в район Бермудских островов из Ирландского пролива шли через Азорские острова. И не имело значения, что грузы на запад были менее ценны, чем те, что шли на восток, потому что задача у подводных лодок оставалась прежней – топить как можно больше судов.

Пока в море люди ели и спали под неумолчное жужжание электромоторов, в Париже офицеры штаба сортировали и анализировали донесения секретных агентов, дешифрованные шифрограммы противника и другие разведывательные материалы, приходившие к ним, и все это ради того, чтобы собрать необходимые данные об отправлении вражеских конвоев. Их задачи несколько облегчались тактикой противника. Противник больше не разбрасывал маршруты конвоев по всем меридианам и параллелям Атлантики, как он делал это в 1941 году, а прокладывал их теперь в узких границах, порой по кратчайшему пути. Дениц понимал, что соревнуется со временем и ему необходимо поддерживать достигнутое ранее преимущество. Время – это все. Таков был его девиз, и он работал, не зная отдыха и покоя. Расслаблялся он от случая к случаю посещением собора Парижской Богоматери: музыка Баха, чисто и мощно воспроизводимая органом, успокаивала его.

А успехи продолжались. 16 октября было потоплено одиннадцать судов из конвоя в сорок[89] единиц ценой гибели одной и серьезных повреждений другой лодки. Между 24 октября и 6 ноября конвой «SC-107» подвергся атакам группы подводных лодок под кодовым названием «Фиалка».[90] После войны противник признал, что в октябре 1942 года он потерял 93 судна водоизмещением более чем в 600 000 тонн, включая пять крупных и быстроходных лайнеров, которые ходили самостоятельно, поскольку считалось, что их скорость является достаточной гарантией их безопасности. Потери среди лодок были сравнительно невелики, и неудачи в это время являлись скорее следствием усталости команд от большого числа атак, чем контрмер противника.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.