Начало карьеры
Начало карьеры
Поезд Роттердам — Варшава отходил вечером. На перроне было многолюдно. У мягкого вагона стояла вся семья Ментенов. Отец, мать, брат и жена провожали Питера, отбывавшего через Варшаву в далекую Галичину.
— Помни, Питер, — внушал отец, — ты едешь во Львов как представитель фирмы, однако не в том суть… Обживайся, но не забывай о Карпатах: там богатство — лес, в котором так нуждается Европа, нефть, газ… Теперь в те края понаедет немало людей с деньгами. Для начала хватит с тебя и ста тысяч долларов. А если понадобится еще — известишь! Жду, что возвратишься богачом.
— Все сделаю, отец! Вам не придется краснеть за меня. Берегите Элизабет.
Прощанье, поцелуи… И двадцатитрехлетний коммерсант — представитель одной из известных голландских фирм — вскочил на ступеньку тронувшегося уже вагона.
Поселки и города мелькали как в калейдоскопе. Питер всматривался вдаль. Воображение уже рисовало ему гористую местность, где деньги преумножаются без труда, потому что земные недра там богаты нефтью и газом, а горы покрыты прекрасными лесами. Обо всем этом рассказывал ему отец, который в поисках нефти побывал в Карпатах незадолго до первой мировой войны. Теперь, в 1923 году, старый Ментен жил в Роттердаме и был владельцем нескольких бумажных фабрик, которым требовалась древесина.
В купе заглянул проводник, предлагая кофе. Питер попросил чашечку и, смакуя душистый напиток, размечтался…
Остановившись ненадолго в Варшаве, Питер встретился с человеком, от которого получил адрес надежного пристанища во Львове.
На львовскую мостовую новоиспеченный коммерсант ступил в полдень. Оживленная привокзальная площадь ему понравилась. Великое множество лавочек, где продается всякая всячина. Однако сколько тут безработных! И не меньше воров и проституток.
В городе то и дело попадались навстречу молодые люди в зеленой военной форме, лишенной каких бы то ни было знаков различия. Это были петлюровцы, изгнанные с территории Советской Украины. Тут их содержали военные разведки буржуазной Польши и других империалистических государств. Они собирались кучками в многочисленных львовских скверах, вспоминали сытую жизнь на своих хуторах и яростно грозились расправиться с большевиками.
К петлюровцам Ментен присматривался внимательно. Ему советовали завязать с ними знакомства. Да он и сам понимал: такие пригодятся. Опережая события, скажем, что спустя несколько лет он нашел общий язык с украинскими националистами.
Обосновавшись во Львове, Питер вызвал туда жену.
Время от времени фирма, которую Ментен представлял, напоминала ему о необходимости активизировать свою деятельность, заключать больше сделок. Интересы фирмы он понимал, но свои — ставил выше всего и деятельно искал случая вложить капитал в собственное предприятие, приобрести независимость.
Это же настоятельно рекомендовали ему сделать другие хозяева — немцы. Перед тем как двинуться в далекую дорогу, он не преминул побывать в немецком разведывательном центре, где, обращаясь к принявшему его господину, сказал:
— Мой план, господин майор, прост и надежен: в Польшу я приеду в роли представителя голландской торговой фирмы. Кое-какие связи у меня благодаря семье имеются…
— В целом ваш план приемлем, — согласился майор и добавил, указав поворотом головы на дверь в соседнюю комнату, — а вот оберлейтенант Пауль Остен разработает с вами детали.
В 1929 году Питер оставил работу в голландской фирме и начал ходатайствовать о получении польского подданства. В одном из архивов найдена регистрационная карточка, содержащая биографические сведения о Питере Николаасе Ментене, с приложенными к ней фотокарточками. Она была заполнена во Львове 13 марта 1929 года. Получив польское подданство, Ментен решил приобрести в Карпатах земельный участок и лес.
В начале осени он отправился из Львова в Сколе, к месту приобретаемого поместья.
Ментен ехал в дорожном экипаже, в котором восседал с видом заправского помещика, горделиво поглядывая на лежащие по пути усадьбы магнатов, вовсе не являвшиеся его, Ментена, собственностью.
— Пока! — вырвалось у него вслух.
— Простите? — переспросил нерасслышавший спутник.
— Нет, ничего. — Ментен улыбнулся своим мыслям. — Я хотел сказать, что когда едешь не в автомобиле, а как мы с вами сейчас, по старинке, в экипаже, гораздо больше примечаешь вокруг.
Двигались не спеша. Все хлопоты остались позади, купчие с помещиком Пистенером и с окрестными лесовладельцами подписаны. Предстояло лишь выбрать место для господской усадьбы.
— Поселюсь, должно быть, в Сопоте, — говорил Ментен, то ли размышляя вслух, то ли желая услышать мнение своего спутника. — Все уверяют, что в окрестностях этого села уж очень красивые места.
— О, да! Вы останетесь довольны, герр Ментен.
— Почему «герр»? — укоризненно прервал собеседника Питер, — «пане Ментен»!
Собеседник, разумеется, не возражал. Этот Ментен действительно стал паном в здешних местах и немалым: как-никак, около четырех тысяч гектаров земли уже закупил.
За Николаевом остановились перекусить. Распили пузатую бутылочку рома и после недолгого отдыха поехали дальше. «Пан» Питер залюбовался открывающимся с небольшого холма видом.
— Раздолье-то какое!
От села Верхнее Синевидное дорога шла над быстрой горной речкой Стрый с кристально чистой водой. Осмотрели несколько сел — Подгородцы, Сопот, Урич. Одно краше другого! Выбор остановили, как заранее и предполагалось, на Сопоте.
— Место, действительно, прекрасное, — признал Питер. — В стороне, не на проезжей дороге, где все на виду.
Четыре тысячи гектаров были только началом. Вскоре Ментен проложил к своим лесным угодьям узкоколейку. Древесину по ней отправляли и в Голландию, и в Германию, и бог весть еще куда. Ментен постепенно стал одним из самых богатых в Польше землевладельцев. Многим владел он, но сам себе не принадлежал: не забывали о нем в немецком разведывательном центре.
Приведем несколько выдержек из свидетельства тех, кто знал в то время Ментена лично.
Рассказывает Мария Вульпель, жительница Катовицкого воеводства ПНР:
«С гражданином Питером Николаасом Ментеном из Голландии я познакомилась в 1924 году во Львове. У него был капитал — около двухсот тысяч долларов. Он интересовался приобретением леса и одновременно скупкой антикварных вещей. Потом он поселился в селе Сопот, вблизи Сколе. В 1939 году Ментен выехал в Краков. Знаю, что там он был управляющим антикварными магазинами. А последний раз видела его во Львове во время фашистской оккупации. Он говорил мне, что побывал в Киеве».
Помещика Ментена и образ его жизни хорошо знали перед войной во всей округе.
Вот что сообщает Эмилия Вдовчина, служившая горничной в сопотском доме Ментена в 1938 году: «Ментен жил роскошно, и, хотя он жил в селе, далеко от центральной дороги, дом его всегда был полон гостей, в основном — приезжих немцев. Он часто давал балы, устраивал богатые приемы и охоту в карпатских лесах».
Дмитрий Якуца вспоминает: «Ментен жестоко эксплуатировал людей, которые на него работали. Порой не платил за работу ничего».
Когда Гитлер пришел к власти и развернул бешеную подготовку к войне, фашистам потребовалось бесчисленное количество агентуры. В ее списках Ментен оказался одним из первых.
В сентябре 1939 года польская контрразведка разоблачила и арестовала «пана» Ментена как немецкого резидента. Карпатскими видами пришлось ему любоваться сквозь решетку стрыйской тюрьмы. Но когда после вторжения гитлеровцев буржуазная Польша распалась, а Красная Армия в Стрый еще не вступила, украинские буржуазные националисты освободили его, и из Стрыя он исчез. Однако не бесследно. Уже под конец того же 1939 года Ментен объявился в оккупированном гитлеровцами Кракове. Представителю голландского правительства, краковскому консулу Линдерту де Бруну оккупанты чинили всяческие препятствия, а вот Ментена приняли с распростертыми объятиями. Более того, когда де Брун выехал, консульские обязанности оказались перепоручены именно Ментену.
Любопытная деталь: де Брун в бытность свою в Кракове являлся по совместительству директором фирмы «Ориза», собственниками которой были богатые евреи братья Вассерберги, чье имущество с приходом в Польшу немцев было конфисковано. Так вот, фирму «Ориза» возглавил после отъезда де Бруна тот же Ментен.
Свидетельствует Михаил Линка из Кракова, который прежде жил во Львове и был посредником в торговле Ментена предметами искусства:
«Спустя несколько месяцев после нападения гитлеровцев на Советский Союз я видел Ментена уже в военной форме СС: он выходил из собственной машины. Мне в одном из краковских салонов искусства говорили, что Ментен недавно вернулся из Львова».
Вот свидетельство краковского жителя Яна Пойдака, бывшего шофера голландского консульства в Польше: «В беседах на политические темы во время поездок в машине, слышанных мной, Ментен превозносил гитлеровцев. Когда Муссолини вступил в войну на стороне Германии, Ментен говорил, что теперь война окончится быстрее, что немцы победят весь мир. Ментен был в хороших отношениях с гестапо, часто принимал гестаповцев у себя дома».
В то время когда тысячи голландцев боролись в отрядах Сопротивления с оккупантами, Ментен в форме наци расстреливал людей, грабил ценности на оккупированной территории, свободно разъезжал повсюду, где хозяйничали захватчики. Он устраивал рауты для высоких чинов гитлеровской разведки на вилле, принадлежавшей голландскому консульству в Кракове по улице Гротгера, 12. Он дарил гитлеровцам, точнее их женам, перстни с бриллиантами, золотые часы с уникальными швейцарскими механизмами, дорогие картины, награбленные в музеях. Под его наблюдение оккупанты отдали все краковские антикварные лавки, принадлежавшие евреям.
И всего этого казалось ему мало. Гитлеровцы в разговорах с ним откровенно намекали на то, что не за горами новая война, и Ментен ждал и желал ее. И когда 22 июня 1941 года гитлеровские орды вероломно напали на Советский Союз, в рядах оккупантов продвигался на восток и Ментен. Уже в форме офицера СС.