Лучший Киса советского кино (Сергей Филиппов)

Лучший Киса советского кино (Сергей Филиппов)

В свое время славе этого актера завидовали многие его коллеги. Ведь он, имея за своими плечами всего лишь одну (!) главную роль в кино и десятки эпизодических, был настолько популярен, что пройти с ним рядом по улице было невозможно – тут же сбегались толпы людей. Слава эта длилась почти полвека, после чего разрушилась вместе со страной. И последние дни этот актер доживал в бедности и безвестности, как и многие его бывшие коллеги.

Сергей Филиппов родился 24 июня 1912 года в Саратове. Его отец – Николай Георгиевич – работал на заводе слесарем, был необыкновенно силен (запросто гнул руками подковы и рубли), считался мастером «золотые руки». На средства владельца завода он в течение года повышал свою квалификацию в заграничной командировке – в Германии. В отличие от него его супруга – Евдокия – работала простой портнихой.

В 1914 году отец ушел на фронт, и за воспитание Сергея взялся брат его матери – дядя Саша. Как вспоминал позднее сам Филиппов, дядя был человеком большой души и оставил о себе самые светлые воспоминания.

В школе Сережа Филиппов учился неважно, а в старших классах считался одним из главных хулиганов. Единственными любимыми предметами у него были литература и химия. В последней науке он преуспел настолько, что учительница стала брать его в качестве постоянного ассистента во время проведения различных опытов. Однако это доверие вышло ей боком. Однажды, в отсутствие учительницы, Филиппов решил провести самостоятельный опыт – он смешал соляную кислоту с железными опилками, добавил в эту гремучую смесь еще пару реактивов, и пошла реакция. В ее результате по всей школе распространился такой едкий газ, что занятия были тут же прекращены и началась срочная эвакуация. К счастью, обошлось без жертв, однако газ в здании не выветривался в течение нескольких дней, и занятия в школе были отменены. Ученики, естественно, были дико довольны, чего нельзя было сказать о преподавательском составе. На следующий после происшествия день состоялся педсовет, который практически единогласно исключил 16-летнего горе-химика из школы.

Родители Филиппова встретили эту весть на удивление стоически. Ведь они давно считали своего сына неспособным одолеть гранит науки и мечтали поскорее увидеть его у станка. И вот эта возможность им представилась. Буквально в течение нескольких месяцев Филиппов сменил сразу несколько профессий: сначала он был учеником пекаря в частной пекарне, затем работал в токарной мастерской и пробовал свои силы в качестве плотника на строительстве Саратовского сельскохозяйственного института. Однако ни одна из этих специальностей будущего актера не устраивала, он метался в поисках занятия, которое могло бы его по-настоящему увлечь, но все эти попытки были тщетными, пока в дело не вмешался случай.

Однажды Филиппов возвращался вечером с работы и, проходя мимо клуба, услышал, как из его окон доносится музыка. Привлеченный мелодией, он зашел в здание и оказался на репетиции балетной студии. Увиденное там его настолько увлекло, что он попросил педагога принять в студию и его. И был принят.

Как оказалось, балет был именно той областью, в которой Филиппова могли ожидать грандиозные успехи. Уже через несколько недель после начала занятий в студии он по праву считался одним из лучших учеников. В конце концов его преподаватель посоветовал ему не терять времени даром, ехать в Москву и там искать счастья в балетном искусстве. Наш герой несколько дней колебался, но затем все-таки решился – он продал свои рабочие инструменты (топор и рубанок) и буквально налегке отправился в столицу. Было это осенью 1929 года.

Когда Филиппов приехал в Москву, экзамены в училище при Большом театре уже закончились. Еще сутки потолкавшись в столице, горе-абитуриент по совету знающих людей отправился в Ленинград – в хореографическое училище. Однако и на эти экзамены он опоздал, поэтому подал документы в только что открывшийся эстрадно-цирковой техникум (Моховая, 34). И, к собственной радости, был принят.

С первых же дней обучения в техникуме Филиппов буквально влюбил в себя преподавателей балетного танца П. Гусева и Ф. Лопухову. Они считали его самым одаренным учеником и прочили ему блестящее будущее. Именно поэтому, когда у него складывались непростые отношения с преподавателями других дисциплин (из-за неуспеваемости по некоторым предметам его даже собирались выгнать из техникума), Гусев и Лопухова грудью вставали на защиту своего любимца.

Между тем, окончив техникум в 1933 году, Филиппов был принят в труппу Театра оперы и балета. Его первой ролью на сцене этого прославленного театра был кочегар в балете «Красный мак». Как гласит легенда, дебют начинающего актера в этой роли прошел под хохот зрителей. Вместо того чтобы пробежать по сцене с ведром, Филиппов неожиданно повесил его на вытянутую руку одного из своих коллег и благополучно скрылся за кулисами. Но никаких выволочек молодому актеру делать тогда не стали.

К сожалению Филиппова, карьера балетного танцора оказалась у него слишком короткой. Во время четвертого спектакля он внезапно потерял сознание и рухнул на сцену. Прибывшие по вызову врачи констатировали сердечный приступ и посоветовали с балетом расстаться. «Иначе в следующий раз вы просто умрете», – вынесли они свой невеселый вердикт.

Покинув балет, наш герой вскоре поступил в эстрадный театр-студию. Его коронным номером там стал веселый танец под названием «Веселый Джим», с которым он выступал на многих эстрадных площадках Ленинграда. На одном из таких концертов его увидел известный театральный режиссер Н. П. Акимов и, придя за кулисы, предложил Филиппову перейти в труппу Театра комедии. Актер с радостью согласился.

На театральной сцене ему в основном приходилось играть комедийные роли, но он не обижался. В амплуа комика он чувствовал себя как рыба в воде и был неслыханно счастлив, когда после каждой своей реплики слышал в зале зрительский смех. Естественно, что мимо такого заметного актера не могли пройти кинематографисты. С 1937 года Филиппов начинает сниматься в кино – его первой эпизодической ролью стал финн-шюцкоровец в фильме «Падение Кимас-озера». Затем роли пошли одна за другой: крестьянин-партизан в «Волочаевских днях» (1937), саботажник в «Члене правительства» (1939), погромщик в «Выборгской стороне» (1939), матрос-анархист в «Якове Свердлове» (1940), чтец в «Приключениях Корзинкиной» (1941) и др.

Однако настоящая популярность к Филиппову пришла в годы войны, когда он снялся в роли ефрейтора Шпукке в фильме Сергея Юткевича «Новые похождения Швейка» (1943). Затем этот успех был закреплен ролями в других картинах, среди которых наибольшей популярностью у зрителей пользовались: «Беспокойное хозяйство» (1946-й; роль немецкого разведчика Крауса), «Здравствуй, Москва» (1946-й; баянист Брыкин). Последняя роль, несмотря на свою малую продолжительность, была особенно восторженно принята зрителем. Эпизод, где герой Филиппова, выходя на сцену, объявлял русскую народную песню «Кирпичики» и доставал из коробки, где должен был храниться его баян, настоящие кирпичи, доводил зрителей фильма чуть ли не до падучей. Так сыграть коротенький эпизод мог только Сергей Филиппов.

Стоит отметить, что в те годы настоящих комиков в советском кино практически не было, поэтому Филиппов почти безраздельно господствовал на комедийной сцене. Его слава в народе была огромной. Когда он шел по улице родного Ленинграда или любого другого города, за ним бежала детвора и, весело горланя: «Филиппов! Филиппов!», хватала за фалды его пиджака. Ему это не очень нравилось. Он отмахивался от ребятни, но делал это незлобиво. Хуже приходилось его почитателям более старшего возраста. Когда в ресторане, где он любил бывать, к нему за столик подсаживались подвыпившие посетители и, заискивающе глядя в глаза, приглашали выпить на брудершафт, актер впадал в неописуемую ярость, срывал скатерти и матюгал назойливых фанатов. Одна дама в кировском ресторане «Вудьявр» довела его до белого каления, когда попросила поставить автограф на своей арбузообразной декольтированной груди.

Все эти незапланированные встречи со зрителями приводили артиста в ярость. Когда его приглашали выступить в каком-нибудь концерте, он ссылался на занятость, головную боль и отказывался. Может быть, поэтому он тогда и стал сильно выпивать.

Видимо, именно на почве длительных запоев распался первый брак актера, который длился более полутора десятков лет. Первой женой актера была дочь дворянина Алевтина Горинович, которая училась с ним на одном курсе в эстрадно-цирковом техникуме. Она настолько сильно влюбилась в Филиппова, что даже не побоялась своей строгой бабушки, которая воспитывала ее одна после смерти родителей. Девушка привела новоиспеченного мужа к себе домой и, чтобы у ее бабушки не было никаких возражений, положила на стол свидетельство о браке. А бабушку от этого чуть инфаркт не хватил, поскольку у молодого актера в ту пору не было ни кола ни двора и жить он должен был теперь у них. Но возражать было уже поздно.

В 1938 году у молодых родился сын Юрий. Однако, когда на Филиппова обрушилась слава, его семья распалась. В один из дней жена забрала с собою маленького сына и ушла от актера. Как вспоминает его сын Юрий Филиппов:

«Мама хотела, чтобы у нее была хорошая семья, уютный дом, верный муж и примерный сын. Мне кажется, родители слишком рано завели семью: мама была занята мною и хозяйством, а отец в это время пускался во все тяжкие.

Мама очень любила отца, но в конце концов не выдержала такой жизни. Думаю, что она не смогла простить ему многочисленные романы с первыми красавицами Ленинграда и Москвы. Но со мной она ему общаться разрешала…»

Однако долго коротать время в одиночестве Филиппов был не приучен. Несмотря на то что выбор у него по женской части был весьма обширен, он сделал неожиданный шаг: вскоре после развода сошелся с женщиной, которая мало того, что была далеко не красавица, но и была старше его лет на двадцать. Это была писательница Антонина Георгиевна Голубева (самая известная ее книга – «Мальчик из Уржума» о детских годах Сергея Кирова). Она тоже до этого успела побывать замужем, имела дочь, существование которой тщательно скрывала.

По словам очевидцев, знакомство артиста и писательницы произошло в ресторане гостиницы «Астория», где главный режиссер Театра комедии Николай Акимов снимал Филиппову номер. В тот день актер в очередной раз надрался и затеял потасовку с кем-то из посетителей. И в этой драке противник нанес артисту удар вилкой в руку. Пошла кровь. И первой, кто бросился к пострадавшему с помощью, оказалась именно Голубева. Она сделала актеру перевязку и отвела его домой. С тех пор он стал жить у нее.

Голубева оказалась женщиной чрезвычайно ревнивой и, зная о любви Филиппова к дамам, старалась контролировать каждый его шаг. Она даже на гастроли с ним ездила, а когда они находились в Ленинграде, контролировала мужа по телефону (тот должен был звонить ей и говорить, где находится). Получив отчет супруга, жена неизменно сама выходила к подъезду, чтобы встретить своего благоверного. Если он опаздывал хотя бы на минуту, она ужасно нервничала. Голубева ревновала мужа даже к бывшей жене и запрещала видеться с сыном. Говорят, таким образом она мстила актеру за то, что он так и не развелся со своей первой женой.

Между тем, несмотря на все закидоны своей супруги, тот по-своему любил ее и называл Барабулька. С этой женщиной Филиппов прошел огонь и воду. Несмотря на сложный характер, Голубева была его талисманом, его поводырем, его спасителем. Актер любил свою Барабульку и в то же время жутко ее боялся. Он смел ее критиковать только тогда, когда был подшофе. Вот тут он, что называется, отводил душу. Он называл жену «старой ведьмой», «кировской шлюхой» и т. д. Она, как ни странно, не обижалась.

Видимо, на почве семейных неурядиц прогрессировал алкоголизм Филиппова. Однажды произошел анекдотичный случай. Когда Барабулька была на работе, наш герой позвонил своему собутыльнику, известному поэту Михаилу Дудину, и предложил ему выпить. Но поэт ответил, что он на мели – денег на выпивку нет ни гроша. Поскольку и у актера их не было, был придуман ловкий ход. Друзья-собутыльники рассовали в сумки все 50 томов Большой советской энциклопедии, которые хранились в доме у актера, и отнесли их в ближайший «Букинист». На вырученные деньги были куплены водка и полагающаяся к ней закуска.

Когда Барабулька вернулась домой, приятели были уже «хорошенькие». Узнав, на какие деньги мужчины пьют, Барабулька едва не свалилась с инфарктом. Но не злосчастные 50 томов энциклопедии ей стало жалко – хотя эти тома составляли гордость филипповской библиотеки, – а совсем другое: оказывается, в один из этих томов Барабулька спрятала заначку – несколько тысяч рублей. Когда об этом узнал Филиппов, плохо уже стало ему. В итоге актеру в срочном порядке пришлось бежать обратно в «Букинист». Удалось ему вернуть деньги или нет, история умалчивает.

Настоящий расцвет таланта актера пришелся на 50-е годы. Роли Казимира Алмазова в «Укротительнице тигров» (1955), лектора в «Карнавальной ночи» (1956) и Комаринского в «Девушке без адреса» (1958) вновь вознесли его на гребень зрительской популярности. Парадоксально, но актеры, занятые в главных ролях, не пользовались такой славой, как Филиппов, игравший сплошь в одних эпизодах. Он появлялся на экране всего несколько раз, но каждая его фраза, произнесенная с экрана, навечно уходила в народ. Вот лишь несколько таких примеров: «Казимир Алмазов – это имя, афиша, касса!» («Укротительница тигров»), «…две, три, четыре, но лучше, конечно, пять «звездочек»!» («Карнавальная ночь»), «Мусик хочет водочки» («Девушка без адреса») и т. д.

Однако следует отметить, что возможности актера Филиппова были куда шире, чем только роли комедийного плана. Как писала М. Шувалова, «приходится сожалеть о том, что лишь немногие кинорежиссеры увидели иные грани дарования Филиппова, его более широкие актерские возможности. Оказалось, что Филиппов может играть и смешного, робкого влюбленного человека («Медовый месяц», 1956) и безраздельно преданного революции, бесстрашного, сурового и в то же время доброго матроса Виленчука («Шторм», 1957). Может быть, поэтому Сергею Николаевичу Филиппову особенно дорог неудачный фильм «Шторм», что в роли Виленчука он перешагнул рубежи привычного…»

К началу 60-х годов за Филипповым числилось 47 ролей в кино и десяток ролей в театре. Из них львиная доля выпала на роли отрицательных персонажей.

В 1965 году актер едва не умер от опухоли мозга. В одной из новосибирских клиник ему сделали сложную операцию: удалили опухоль и черепную кость. На месте кости пришлось сделать «пленку», и, чтобы прикрыть ее, актер обычно натягивал на голову берет. Однако эта операция абсолютно не повлияла на его работоспособность. Более того, его стали приглашать сниматься в кино чаще, чем прежде. (Из Театра комедии он ушел в том же 1965 году.)

В 1970 году Филиппов сыграл свою единственную большую роль в кино: в комедии Леонида Гайдая «Двенадцать стульев» он перевоплотился в Кису Воробьянинова. Это был новый триумф актера. Вскоре после него (в 1973 году) ему наконец-то присвоили звание народного артиста РСФСР. Затем он снялся у знаменитого комедиографа еще в нескольких фильмах: «Иван Васильевич меняет профессию» (1973), «Не может быть!» (1975), «За спичками» (1980). Правда, там у него уже были исключительно эпизоды. Самый запоминающийся – в «Иване Васильевиче…», где герой нашего рассказа исполнил роль шведского посла, который произносит фразу, ставшую крылатой: «Я, я, Кемска волость».

Чуть больший эпизод (роль отца главной героини) достался актеру и в телефильме Игоря Усова «Табачный капитан» (1972). Приглашение в эту картину произошло при весьма забавных обстоятельствах. Вот как об этом вспоминает жена режиссера Л. Духницкая:

«Мой муж приступил к съемкам фильма «Табачный капитан» вскоре после того, как Сергею Николаевичу сделали операцию. В роли купца Смурова Игорь Владимирович хотел видеть только Филиппова, поэтому лично отправился к нему домой с этим предложением. Режиссер застал такую картину: Антонина Георгиевна сидела под входной дверью, отчаянно пыталась воззвать к совести разбуянившегося мужа, чтобы тот впустил ее в собственную квартиру. Из-под закрытой двери валили клубы дыма и доносился страшный мат. Каждое новое нецензурное выражение Сергея Николаевича сопровождалось монотонным воем Барабульки. Игорь немедленно вмешался: «Дядя Сережа, хватит валять дурака! Давайте лучше вместе работать!» Мат немедленно прекратился, дверь открылась, и Филиппов впустил в квартиру… только моего мужа, Барабулька же так и не была помилована. Сергей Николаевич в отчаянии признался Игорю: «Представляешь, мне ничего нельзя: ни пить, ни курить, ни сниматься в кино! Только матом и можно ругаться! Что мне делать?» Игорь ответил: «Вы начнете у меня работать, а мы вас будем беречь».

Действительно, на съемках у Сергея Николаевича было три дублера, похожих на актера со спины как две капли воды. Им нужно было проходить ту часть кадра, которая считалась сложной для больного актера. Сергею Николаевичу сделали несколько париков, необходимых не только для роли, но и для защиты от случайностей. Актер постоянно сидел в тени, чтобы голова не перегревалась. Представьте, Филиппов прекрасно справился с ролью, даже пел и танцевал в кадре…»

Несмотря на недовольство супруги, Филиппов регулярно поддерживал связь со своим сыном от первого брака. Он мечтал, что тот продолжит династию – тоже станет актером. Но Юрий выбрал иной путь и стал художником. Актер на сына за это обиделся. Но еще больший удар постиг отца в начале 70-х, когда его первая жена вместе с сыном эмигрировали в Америку.

Вспоминает Ю. Филиппов: «Перед отъездом за границу я столкнулся с немалыми проблемами. Мне необходимо было получить от отца письменное разрешение на выезд. Скрепя сердце я отправился к нему. Но мадам Голубева даже на порог меня не пустила, прошипев из-за закрытой двери, что они никак не могут сегодня принять. Тогда мы с мамой решили подкараулить его около дома. Издалека заметив меня с мамой, он со всех ног пустился бежать от нас по каналу Грибоедова. Тогда я понял, что отец все еще любит маму… Помню, когда он уходил от нас, крикнул напоследок: «Я вам этого никогда не прощу, вы ко мне еще придете на поклон!» Иногда мне кажется, что он всю жизнь ждал этого поклона и ему очень сильно нас не хватало. Мама так и не вышла замуж после развода, а отец, хотя и жил до конца дней с другой женщиной, так и не заплатил двадцати копеек за развод…»

Но как ни скрывался Филиппов от своей бывшей жены и сына, однако отпустить их за границу ему все равно пришлось. И этого поступка он не смог им простить всю оставшуюся жизнь. Он посчитал уехавших предателями и прервал с ними всякие отношения. Сын регулярно писал отцу письма из заграничного далека, однако тот их даже не читал. Он аккуратно складывал нераспечатанные конверты в коробку, а потом показывал их друзьям.

Вспоминает Л. Духницкая: «Сергей Николаевич редко оставался один. Антонина Георгиевна ездила за ним всюду, буквально не отпуская от себя. Когда же ее не было рядом, он часами говорил о сыне. Расставание с ним было его вечной болью. Ведь радости от общения с Барабулькой у Сергея Николаевича не было никакой. Она же тряслась над мужем, покупала ему розы, приговаривая: «Сереженька так любит цветы!» Когда Филиппов болел, Антонина Георгиевна укладывала его в кружевную постель, надевала на него ночную сорочку с воланами и жабо. Однажды я пришла навестить Сережу. Когда увидела утопающего в кружевах артиста, в голове промелькнуло: «Надо же, прямо как волк, только что съевший бабушку!» Барабулька никогда не вспоминала о родной дочери и все нерастраченное материнство отдавала любимому Сереженьке. Над их супружеской кроватью висел портрет Филиппова невероятных размеров. В новогоднюю ночь она привязывала к старинному абажуру, который висел у них над круглым столом, воздушный шарик – тем самым прославляя каждый год, прожитый Сереженькой после операции…»

В 80-е годы звезда Филиппова закатилась, впрочем, такая же судьба постигла большинство его коллег-сверстников. Его перестали приглашать сниматься, лишь изредка он выезжал с гастролями в глубинку. Но и это вскоре прекратилось из-за проблем со здоровьем (в свое время у актера вырезали две трети желудка). В 1989 году умерла его жена Антонина Голубева, и Филиппов остался практически один.

В те дни его постоянно навещали только два человека: старый приятель Константин и актриса Любовь Тищенко. Они кормили беспомощного старика, убирали его квартиру. По их словам, до них его дом напоминал помойку: везде лежала «вековая» пыль, окурки, в ванне плавало нестираное белье. Из личных вещей у Филиппова практически ничего не было: ни костюма, ни туфель. На сберкнижке не было ни копейки.

Вспоминает М. Боярский: «Однажды я встретил Сергея Филиппова. Ехал на машине и вдруг увидел его идущим к вокзалу. Он был уже совсем стареньким. «Дядя Сережа, – кричу. – Вас подвезти?» – «Спасибо, – говорит. – Вот иду на вокзал сдать билет. А то у меня ни копейки». А билет стоил всего семь рублей. Я усадил его в машину. Бегом к вокзалу, обливаясь слезами. Зашел за угол, билет порвал, отдал ему семь рублей. Хотел дать больше, но он бы не взял. Он вздохнул и говорит: «Эх, Мишка, станешь старым, никому не будешь нужен…»

Смерть пришла к народному артисту Сергею Филиппову 19 апреля 1990 года. Для него она, судя по всему, была избавлением. Вспоминает Е. Моргунов:

«Ленинградская общественность бессердечно отнеслась к артисту, который смешил всех, которого боготворили все. Он умер один в своей квартире и лежал две недели. Соседи обратились на «Ленфильм», и там приняли решение: он пенсионер, вот собес пусть его и хоронит. А может, хоть некролог дать в «Ленинградскую правду»? Зачем, маленький был артист. И только Сашенька Демьяненко, замечательный наш Шурик, собрал по копейкам деньги у актеров, которые были уже на пенсии, у актеров, которые знали Филиппова, сделали гробик и закопали. И слова, совершенно гениальные, написали на могиле: «И не будет в день погребения ни свечей, ни церковного пения». Это были его любимые стихи…»

С. Филиппова похоронили на Северном кладбище, там же, где нашла свой последний приют и его вторая жена – Антонина Голубева. Питерская гильдия киноактеров установила на могиле актера бюст, однако какие-то мерзавцы его осквернили. Пришлось бюст убрать до лучших времен. Наступят ли они?..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.