Глава 16. Прыжок на Сицилию

Глава 16.

Прыжок на Сицилию

11-12.06.1943 года. Сданы итальянские острова Пантеллария и Лампедуза. – 10.07.1943 года. Высадка войск противника на Сицилию (первоначально силами группировки численностью в 160 000 солдат и 600 танков).

– 12.07.1943 года. Потеря Сиракуз и Аугусты.

– 22.07.1943 года. Сдача Палермо. – 17.08.1943 года. Эвакуация войск с последних германских плацдармов в районе Мессины, сдача Сицилии

Благодаря уничтожению и захвату в плен войск Оси в Северной Африке альянс получил свободу маневра в Средиземноморье. Несмотря на всю сложность форсирования водного пространства между Тунисом и итальянскими островами Пантеллария, Сицилия и Сардиния, эту операцию командование сил альянса могло рассматривать как достаточно безопасную ввиду явной пассивности итальянского военного флота. Что же касается военно-воздушных сил Оси, то их влияние на обстановку становилось все менее значительным.

Следующий шаг альянса должен был показать, каковы дальнейшие цели противника. Продолжение войны против Италии могло иметь целью как уничтожение ее войск и нанесение ей поражения, так и захват новой базы для наступательных действий на Восточном и Западном германских фронтах, а также против территории самой Германии.

Возможную высадку войск противника на юге Франции или на Балканах, при одновременном укреплении мощи альянса в Средиземноморье, можно было бы рассматривать как прелюдию к операциям с далеко идущими стратегическими и политическими целями.

С января 1943 года я серьезно задумывался над этими проблемами. Благодаря информации, собранной мною лично, а также поступавшей в ходе совещаний с представителями итальянского командования на островах, у меня сложилось ясное понимание обстановки, и я получил от Верховного командования вермахта и итальянских вооруженных сил добро на осуществление первых неотложных мер, которые необходимо было принять в складывавшейся ситуации. Мешкать ни в коем случае не следовало. В результате тщательного изучения реального положения дел оптимизм, который продемонстрировали командующие войсками, дислоцированными на островах, оказался безосновательным. На картах все было в порядке. Все планы были тщательно продуманы, иногда даже слишком. Однако проведенные работы по строительству укреплений оказались не более чем очковтирательством. Острова не были соответствующим образом защищены. Подготовленные позиции отсутствовали, а противотанковые укрепления, не прикрытые войсками и никем не охраняемые, скорее могли помешать обороняющейся стороне, чем остановить наступающего противника – словом, представляли собой бесполезную мишуру.

Проинспектированные мной дивизии, дислоцировавшиеся на побережье, были под стать системе укреплений. При таких войсках и такой системе обороны нечего было и надеяться оказать серьезное сопротивление противнику. Впрочем, положение не везде было одинаковым: лучше всего дела обстояли на Корсике, за ней следовала Сардиния; Сицилия и побережье Калабрии оставляли желать много лучшего. В апреле я приступил к осуществлению неотложных мер, что, учитывая враждебное отношение генерала Амброзио, стало возможным только благодаря тактичному сотрудничеству с соответствующими ведомствами. Я добился того, что командующие войсками, дислоцированными на островах, охотно проводили в жизнь мои предложения в рамках материальных и прочих возможностей, которыми они располагали. Снабжение Верховное командование вермахта постепенно наладило, но предоставляемое имущество, несмотря на его немалое количество, не соответствовало требованиям момента, да и распределять его следовало исходя из предполагаемых стратегических намерений противника. Вкратце я определил сложившуюся ситуацию следующим образом.

Оккупацию северного побережья Африки нельзя было рассматривать как окончательную цель противника. Военное поражение Оси в Африке представляло собой предпосылку для дальнейших действий альянса, в частности для реализации плана «Касабланка», о котором в то время у нас не было подробной информации. Объединенные действия британских и американских вооруженных сил в Тунисе в первую очередь свидетельствовали о том, что альянс намерен продолжать операции в Западном Средиземноморье. Расстояние, отделявшее войска противника от Сицилии, вполне позволяло нанести по ней удар; захват острова мог стать важным шагом на пути, ведущем в Италию. В то же время следовало учитывать вероятность отвлекающего удара по Калабрии, который мог стать дополнением к оккупации Сицилии. Поскольку Пантеллария была неспособна оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление, ее захват, скорее всего, имел для противника второстепенное значение. Если бы его цель состояла в скорейшем захвате Рима, он выиграл бы куда больше, проведя операцию против Сардинии и Корсики. Воздействие, которое оказало бы на войска Оси успешное наступление противника на этих островах, нельзя было недооценивать. С другой стороны, альянс не мог сбрасывать со счетов угрозу его флангу со стороны Сицилии, серьезность которой трудно было точно оценить. Обладание же островами, в особенности Корсикой, которую можно было бы использовать в качестве «авианосца», облегчило бы противнику наступление на юге Франции.

Для проведения операции в Восточном Средиземноморье силы альянса, находившиеся в Тунисе, располагались слишком далеко. Но трудности можно было преодолеть. Балкан можно было достичь через материковую Италию; моторизованные части можно было отправить по шоссе до Триполи, Бенгази или Тобрука, а оттуда перебросить в район Эгейского моря. Командование альянса знало, что ему не следует опасаться слишком сильного сопротивления на море. С другой стороны, военно-воздушные части Оси, дислоцированные на острове Крит и вокруг Афин и Салоников, при всей их слабости на тот момент, могли быть усилены и в этом случае были бы способны создать потенциально вполне эффективную оборону, которой альянс лишь с большим трудом мог бы противопоставить соответствующие силы. Но если бы войска альянса высадились на Балканах и нанесли удар с тыла по германским войскам, действовавшим на Восточном фронте, с целью соединиться с русскими, успешное осуществление этой операции повлияло бы не только на военную ситуацию: оно имело бы по меньшей мере столь же серьезные политические последствия.

Таким образом, существовало много вариантов продолжения боевых действий. Опыт изучения стратегии альянса, применявшейся до этих пор, облегчал мне анализ этих вариантов и определение наиболее вероятных из них.

Высадку альянса в Алжире из-за отсутствия на побережье этой страны какой-либо обороны, которая заслуживала бы упоминания, можно было приравнять к маневрам, проводившимся в мирное время. Любой мог предположить с почти стопроцентной степенью уверенности в правильности своих догадок, что противник выберет такую задачу, которую, с его точки зрения, ему наверняка удастся решить при его возможностях и ограниченной обученности его войск проведению операций по высадке с моря. Наши оппоненты придавали большое значение прикрытию сухопутных сил с воздуха, а оно не могло быть обеспечено с помощью одних только авианосцев. Это означало, что противник, скорее всего, отдаст предпочтение проведению операции в районе, куда без труда сможет добраться его истребительная авиация, действующая со стационарных баз.

Эти соображения исключали возможность проведения противником операции на юге Франции, на севере Италии и на Балканах (если не считать того варианта, что он мог бы подобраться к указанным районам со стороны мыска «сапога», который напоминал своими очертаниями Апеннинский полуостров). С точки зрения военно-морских и военно-воздушных сил альянса имело смысл нанести удар по Сицилии, причем в этом случае основная операция могла бы сопровождаться отвлекающей акцией противника в виде атаки в Южной Калабрии. Нельзя было также исключать возможность того, что противник, действуя с дальним прицелом, обойдет Сицилию и начнет наступление в направлении Сардинии и Корсики, клюнув на такую соблазнительную приманку, как Рим. Но это было бы связано с не поддающимися заблаговременному учету трудностями, что делало этот вариант маловероятным. Повторюсь, высадку войск противника в Северной Африке можно было бы считать учениями, поскольку она не встретила сколько-нибудь серьезного сопротивления. Германской авиации пришлось наносить удары по атакующему противнику с большого расстояния, что значительно снизило их эффективность. В результате мы не смогли приобрести сколько-нибудь значительного практического опыта противодействия крупным операциям по высадке морского десанта; правда, при желании можно было теоретически определить наиболее явные уязвимые места противника при осуществлении им акции такого рода.

В то время как передвижение в открытом море большого количества кораблей и судов обещало большое количество выгодных целей нашим ВМС, в том числе подводным лодкам, а также бомбардировщикам, сама операция по высадке десанта, с учетом неизбежного скопления на небольшом участке значительного количества десантных барж, должна была стать уязвимой для ударов с воздуха и действий частей, держащих оборону на берегу. Эта оборона могла бы быть существенно усилена за счет минирования прибрежной полосы как со стороны моря, так и со стороны суши. Батареи береговой артиллерии, стоящие открыто, даже при наличии оборудованных огневых позиций, защищенных бетоном и броней, не смогли бы выдержать массированных обстрелов из корабельных орудий. В то же время, будучи установленными на закрытых, хорошо замаскированных позициях для продольного огня, с крупными калибрами, выдвинутыми в первый эшелон обороны, они могли бы сокрушить наступающего противника и по меньшей мере нейтрализовать истребители альянса.

С учетом всех этих возможностей, а также имеющихся в нашем распоряжении средств нам предстояло выработать план действий и провести подготовительные мероприятия, необходимые для организации обороны островов и побережья в районах, где существовала угроза атаки противника.

По истечении очень короткого периода времени вызванные немецкие специалисты в области военно-инженерных работ прибыли на место и принялись инструкти – ровать итальянцев относительно наиболее современных способов организации пассивной обороны. За ними появились немецкие инженерно-саперные войска и строительные материалы. В ожидании прибытия вновь сформированных, свежих дивизий полного состава на Сицилии были в спешном порядке созданы 15-я панцер-гренадер-ская дивизия{13} (точнее было бы назвать ее мотопехотной в связи с наличием в ее составе большого количества грузовиков) и танковая дивизия «Герман Геринг», а также военно-воздушные и зенитные части. В то же время была предпринята попытка усилить боевую мощь итальянских частей и соединений, снабдив их дополнительным вооружением и боеприпасами. Боеприпасы складировались в хранилищах, способных выдержать налеты вражеской авиации, и в количествах, позволяющих пережить временные нарушения тылового снабжения.

Когда противник овладел Тунисом, на Сицилии, как и в других местах, перспективы развития ситуации оценивались как весьма мрачные. Я исходил из того, что альянс не остановится на достигнутом и продолжит активные действия – если не сразу, то по крайней мере после очень короткой передышки. Один его исключительно неприятный воздушный удар по Марсале стоил мне трагической потери половины моих сопровождающих. Однако каждый день, прошедший без серьезных действий со стороны противника, играл нам на руку, и постепенно мы собрали сильную группировку. Фельдмаршал фон Рихтгофен, новый командующий 2-м воздушным флотом, быстро вошел в курс дел и уяснил для себя специфические проблемы нашего театра военных действий.

К началу июля, то есть по прошествии двух месяцев после падения Туниса, острова располагали обороной, которая уже исключала возможность того, что противник сможет овладеть ими в результате не слишком хорошо подготовленного наскока, но все же была неспособна противостоять крупномасштабному, тщательно спланированному вторжению. На Сицилии были дислоцированы две германские дивизии, одна усиленная германская дивизия была размещена в Южной Калабрии, еще одна – на Сардинии. На Корсике находилась германская бригада неполного состава. Вокруг побережья Сицилии и Сардинии, а также в Западной Калабрии были развернуты сильные части противовоздушной обороны. На Сицилии были собраны довольно значительные силы истребительной авиации, в то время как на Сардинии их было меньше. Части тяжелой бомбардировочной авиации дислоцировались в Апулии, в Северной Италии, а также в непосредственной близости от Рима. Основная мощь сил ПВО была сконцентрирована в районе Мессины.

План оборонительных действий был тщательно обсужден на специально созванном совещании с генералом Гуццони, командующим итальянской 6-й армией, и командирами частей, развернутых на островах. Тогда же всем были поставлены их непосредственные задачи. Отдавая последние инструкции командирам германских дивизий, я вбивал им в головы один важный момент, по поводу которого мы с Гуццони придерживались одной и той же точки зрения.

«Независимо от того, – внушал им я, – получите вы соответствующие приказы от итальянский армии в Энне или нет, вы должны немедленно вступить в бой с противником, как только установите, куда именно направляется его военно-морская группировка вторжения».

Я до сих пор помню, как генерал Конрат из танковой дивизии «Герман Геринг» пробурчал в ответ: «Если вы имеете в виду, что мы должны задать ему трепку, фельдмаршал, то можете полностью на меня рассчитывать».

После окончания инструктажа я был совершенно уверен, что все идет как надо.

Пока армейские части занимались отработкой будущих действий, 2-й воздушный флот сконцентрировал свое внимание на загруженных североафриканских портах. Фон Рихтгофен, который был подчинен мне, удовлетворил все мои требования, касающиеся воздушной разведки, и старался отражать налеты авиации противника, который с середины мая до середины июня ежедневно наносил все более мощные удары с воздуха по нашим военно-воздушным базам и по коммуникациям в Мессинском проливе. К сожалению, именно в этот весьма неподходящий момент наш ведущий пилот-истребитель, генерал Ос-теркамп, был отстранен от своих обязанностей другим германским асом-истребителем, инспектором генералом Галландом. С этим ничего нельзя было поделать. После отъезда Остеркампа мы лишились возможности использовать его неоценимый опыт боевых действий именно на данном театре военных действий. Те части германских ВВС, которые не были переброшены в Калабрию и Апулию, а остались на Сицилии, были выведены из строя еще до начала вторжения противника. Даже на материковой части Италии наша авиация понесла значительные потери, в результате чего у нас осталось слишком мало истребителей для того, чтобы восстановить равновесие сил в воздухе. Наши зенитные части также оказались неспособными защитить аэродромы, порты и железнодорожные объекты, поскольку не успели накопить достаточную для этого мощь. Впрочем, никакая наземная ПВО не может сдерживать массированные безжалостные атаки с воздуха в течение длительного времени; преимущество в таких случаях на стороне атакующего, особенно в ситуации, когда зенитный огонь обороняющегося не слишком плотен. Наши зенитчики успешно действовали только в зоне пролива, где за счет высокой концентрации огневых средств, применения дальнобойных зенитных орудий и блестящей тактической организации всех действий им удалось отразить воздушные налеты противника. Но это не повлияло на общую картину происходящего.

С помощью морских барж, легких инженерно-штурмовых судов и самоходных паромов Зибеля адмиралу Меендсену-Болькену удалось неплохо наладить сообщение в Мессинском проливе. С другой стороны, у нас было слишком мало подводных лодок, и к тому же они не могли в полной мере проявить себя из-за малой площади района, в котором им приходилось действовать. Что касается итальянского флота, то я нисколько не верил в то, что он выполнит план, предусматривавший различные варианты развития событий. Учитывая, что итальянские ВМС возглавлял Амброзио, наше сотрудничество с союзниками на море катилось к краху.

Я нередко думал о том, что германским вооруженным силам было бы легче вести неравный бой с противником, нежели связывать себя какими-то обязательствами с итальянцами – союзниками, которые испытывали отвращение к войне, не умели толком вести боевые действия и вызывали подозрение в нелояльности.

После захвата противником 11-12 июня 1943 года островов Лампедуза и Пантеллария (эти дни для наших союзников стали одними из самых мрачных в истории войны) последние сомнения относительно того, что именно должно стать главной целью вторжения, отпали. Проведя последнюю проверку подготовительных мероприятий на Сицилии, я совершенно осознанно, если можно так выразиться, ушел за кулисы, считая, что защита итальянской территории – это в первую очередь дело самих итальянцев.

Между тем силы и средства, имевшиеся в нашем распоряжении, были явно недостаточны для удовлетворения даже минимальных потребностей обороны – во всяком случае, исходя из опыта первой операции альянса по высадке десанта с моря.

Военно-морская группировка вторжения состояла из | крупных транспортных судов и кораблей сопровождения. Среди транспортов были торговые суда самых разных размеров, десантные баржи и даже танкеры. Их охраняли и линкоры, и авианосцы, и эсминцы.

Высадка была проведена одновременно в разных точках с десантных судов, которые доставили также тяжелое вооружение, включая танки. Их было прекрасно видно с берега, как и медленное передвижение широко рассыпавшихся групп множества небольших судов. Места высадки противник явно выбрал с учетом характера местности и течений. В наиболее удобных гаванях происходила выгрузка тяжелого вооружения и запасов военного имущества. Летчики истребительной авиации были поразительно быстро переброшены на аэродромы.

Несмотря на принятое мной ранее решение, я все же вмешался в события в ранние утренние часы 10 июля, в день вторжения, отдав по рации приказ танковой дивизии «Герман Геринг» немедленно начать действовать. Я сделал это только для того, чтобы как-то исправить последствия имевшего место недосмотра. Поскольку местонахождение противника было заранее точно установлено, всем дивизиям, которые должны были нанести контрудар по вражеским частям, высадившимся на побережье, следовало добиться полной боевой готовности самое позднее к полуночи. Однако этого сделано не было. Бесценные часы, которые ничем нельзя было компенсировать, тратились впустую, совершались другие грубейшие ошибки, задерживавшие начало контратаки; тем не менее, несмотря на это, дивизия «Герман Геринг» едва не добилась решительного успеха, действуя против войск противника, высадившихся в районе Гелы.

Одно разочарование следовало за другим. Итальянские дивизии, дислоцировавшиеся на берегу, потерпели полное фиаско – ни одна из них не начала контратаковать противника вовремя, а некоторые не сделали этого вообще. Дивизия «Неаполь», развернутая в юго-западной оконечности острова, просто куда-то исчезла, словно растворилась в воздухе. Комендант крепости в Аугусте сдался еще до того, как его начали атаковать. Что это было – трусость или предательство? Я так никогда и не узнал, состоялся ли военный суд, который Муссолини обещал устроить по этому поводу. И все это происходило в момент наступления противника, располагавшего десятью дивизиями и имевшего подавляющее численное превосходство, действовавшего при поддержке мощного воздушного десанта и нескольких тысяч самолетов, да еще при отсутствии какого-либо противодействия со стороны германской авиации.

11 июля я понял, что справиться с неразберихой в руководстве действиями наших войск, отдавая приказы по телефону, не удастся, тем более что мне лишь в редких случаях удавалось связаться с генералом фон Зенгером, находившимся в штабе итальянских сухопутных войск. Поэтому 12 июля я вылетел на Сицилию, предварительно приказав отправить туда же 1-ю парашютно-десантную дивизию. В сопровождении фон Зенгера я побывал на всех передовых позициях и уже в тот же вечер мог наблюдать, как первые части парашютно-десантной дивизии высаживаются к югу от Катании. Высадка продолжалась еще несколько дней – британские истребители действовали по жесткому графику, в котором нам удавалось на-. ходить сравнительно безопасные промежутки.

Мой полет на Сицилию меня лишь еще больше расстроил. Я собственными глазами увидел полный развал в итальянских дивизиях и тактический хаос, ставший результатом невыполнения итальянскими войсками согласованного плана оборонительных действий. Западная часть Сицилии больше не имела никакой тактический ценности, и ее нужно было покинуть. Но даже при этом восточную часть острова и довольно большой плацдарм вокруг Этны можно было удерживать лишь в течение короткого времени. Двух германских дивизий, выдерживавших на своих плечах всю тяжесть битвы, было уже мало – чтобы быстро консолидировать «линию Этны», срочно требовалась третья. В то же время стало ясно, что мне не нужно было больше беспокоиться по поводу высадки противника в Калабрии, которой я особенно опасался.

К утру 13 июля я уже договорился с Гитлером и Муссолини почти по всем пунктам, причем Гитлер еще только приступил к принятию мер, необходимых для срочной переброски на Сицилию всей 29-й панцер-гренадерской дивизии, – это было промедление, за которое нам предстояло расплачиваться в последующих боях. Только 15 июля первые подразделения дивизии начали переправляться через пролив.

В ночь с 15 на 16 июля я вылетел на север Сицилии, в Милаццо, на самолете-амфибии, поскольку к тому моменту совершить посадку на суше было невозможно, и проинструктировал на месте генерала Хубе, командующего 14-м танковым корпусом. Его задача состояла в том, чтобы закрепиться на местности и создать прочную линию обороны, даже если для этого поначалу придется отступить. В нарушение аксиом, действовавших в командовании люфтваффе, я передал под командование Хубе тяжелую зенитную артиллерию. Хубе вряд ли мог рассчитывать на какую-либо поддержку с воздуха в дневное время, поэтому, чтобы как-то компенсировать его положение, я старался сделать все возможное, чтобы ускорить прибытие 29-й панцер-гренадерской дивизии. Я также сообщил ему, что обдумываю возможность эвакуации войск с Сицилии, которую он действиями находящихся под его командованием войск должен был оттягивать как можно дольше. Оборонительные приготовления по обе стороны Мессинского пролива шли полным ходом, и теперь ими руководил он. Я добавил, что ему не следовало беспокоиться о защите Калабрии и Апулии, поскольку в тот момент вероятность того, что они станут целью крупномасштабных операций противника, была небольшой.

Следующий день я также посвятил посещению передовой линии фронта. Встретившись с Гуццони, я ликвидировал все элементы недопонимания и уговорил его немного оттянуть войска назад – сделать это было необходимо. В итоге мне удалось убедить его, что наши шансы сдержать британскую 8-ю армию не совсем безнадежны. Бортовые залпы британского флота, которые я тогда имел возможность наблюдать, произвели на меня очень сильное впечатление; после боя в районе Салер-но, где мне также довелось увидеть работу корабельной артиллерии противника, я изменил свои взгляды на береговую оборону.

Я находился в передовом штабе генерала Шмальца из танковой дивизии «Герман Геринг», когда, к моему огромному облегчению, ко мне явился с докладом полковник Хайльман, командир 1-го парашютно-десантного полка, который я в глубине души уже списал со счетов. Парашютисты высадились перед британскими войсками, не вступив при этом в контакт с германскими частями ни на одном из флангов. В ходе боя они были окружены наступающими частями Монтгомери, но, к счастью, все же сумели прорваться к своим. Идея выброски десанта с воздуха в тылу британских войск была расценена как чрезмерно рискованная, поскольку тактический принцип, гласящий, что нельзя допускать слишком большого численного превосходства со стороны противника, сохранял свою актуальность даже для парашютистов. В то же время случайная высадка нашего воздушного десанта в нашем собственном тылу совершенно неожиданно позволила нам добиться успеха: когда вскоре там же высадились британские парашютисты, нам удалось их уничтожить. Этот наш весьма ограниченный успех в значительной степени расстроил план наступления Монтгомери. В целом я был удовлетворен. Хубе был, что называется, человеком на своем месте. Ему помогал его блестящий начальник штаба фон Бонин. Меня, однако, беспокоила медлительность Верховного командования вермахта, которое все еще удерживало отдельные части 29-й панцер-гренадерской дивизии в Калабрии и слишком поздно ввело в действие в той же Калабрии 26-ю панцер-гренадерскую дивизию.

Хотя, как и на ранних фазах войны в Средиземноморье, руководство операциями формально находилось в руках итальянцев, на практике оно осуществлялось командованием 14-го танкового корпуса и командующим Южным фронтом. Наши совместные усилия, направленные на то, чтобы внешне все выглядело пристойно и взаимное уважение союзников друг к другу было сохранено, привели к тому, что на описываемом этапе нам удалось избежать личных раздоров с итальянцами. Что касается взаимоотношений с Хубе, то они были совершенно идеальными. Тот факт, что в течение долгого времени я был persona grata по той причине, что по собственной инициативе принял решение эвакуировать войска с Сицилии, не слишком меня волновал, поскольку с военной точки зрения эта операция была проведена успешно.

Хубе вывел свою дивизию из боя с исключительным искусством, до последнего момента сдерживая наступающего противника. То, как ему удалось переправить ее через пролив, стало завершающим штрихом в его замечательных действиях в качестве командира дивизии.

Остается лишь сказать, что при всех выпавших на его долю несчастьях командованию войск Оси невероятно повезло. Больше всего ему помогла методичность, с которой осуществляли наступательные действия войска альянса. Кроме того, концепция наступления, которой следовал противник, предоставляла нам достаточно большие возможности для противодействия. То, что он не провел крупномасштабной операции по блокированию острова и не нанес удара по побережью Калабрии, дало нам несколько недель, в течение которых мы смогли организовать оборону, располагая очень незначительными силами и средствами. Медленное продвижение наступающих войск противника и удивительное распыление его сил позволяли стягивать значительные подкрепления для обороны отдельных районов по мере того, как угроза им становилась реальной. То, что противник не сумел использовать последнюю возможность помешать германским войскам пересечь Мессинский пролив путем нанесения по ним мощных и тщательно скоординированных ударов с моря и с воздуха, было едва ли большим подарком с его стороны, чем то, что он не смог сразу же, 17 августа, также форсировать пролив и приступить к операции преследования. Несомненно, войскам обеих сторон досталось – им пришлось действовать с невероятным напряжением, под палящими лучами летнего солнца, в скалистых и почти лишенных растительности горных районах. Однако взятая альянсом передышка, которая продолжалась до 3 сентября и отнюдь не была продиктована обстановкой, также стала для Оси подарком.

Захват Сицилии противник осуществлял медленно, преодолевая глубоко эшелонированную оборону, при мощной поддержке корабельной артиллерии и авиации. Это означало, что еще не пришло время, когда нам следовало начать беспокоиться по поводу возможности проведения противником операций в районах, удаленных от военно-морских и военно-воздушных баз. Опасность скорее таилась в тех огромных количествах боеприпасов, техники и военного имущества, которые войска альянса могли расходовать практически без счета.

Уроки, полученные на Сицилии, привели меня к следующим выводам: глубоко эшелонированные оборонительные порядки являлись обязательным дополнением к береговым укреплениям, поскольку разрушительное воздействие огня корабельной артиллерии по находящимся на расстоянии прямой видимости фортификациям делало оборону «в линию» бесполезной. Несмотря на сокрушительное фиаско береговой обороны итальянцев, массированный огонь по наиболее уязвимым целям, другими словами, по разгружающимся транспортным судам, приближающимся к берегу десантным баржам и только что высадившейся живой силе противника был и остался лучшей оборонительной тактикой. При действиях в условиях глубоко эшелонированной обороны локальные резервы должны быть настолько сильными и располагаться так близко друг к другу, чтобы у них была возможность в случае необходимости нанести противнику ответный удар и выравнять положение. Части первого эшелона основных резервов нужно располагать как можно ближе к побережью, чтобы они могли в темное время суток выдвинуться как можно дальше вперед и в максимальной степени занять боевые позиции на линии фронта.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.